- Мы продвинемся плотным строем, - объявил Катон. - Быстрым шагом.
Макрон проревел приказы, и преторианцы сомкнулись, подняв щиты, перепроверяя, что их подзамерзшие пальцы крепко держат копья. Катон занял свое место рядом с центурионом в первом ряду, и, как только последний из солдат занял свое место в строю, он поднял свой гладий и глубоко вздохнул.
- Вторая преторианская! Быстрым шагом... вперед!
Небольшая колонна из двухсот пятидесяти человек двинулась по снегу, их калиги поднимали ослепительные брызги белого порошка и комья уплотненного льда. Струи выдыхаемого воздуха кружились вокруг их шлемов, а их незакрепленное снаряжение звенело и скрипело. Заглянув вперед, Катон увидел, что ворота батареи, обращенные к лагерю, были в двухстах шагах от них. Оставшимся внутри мужчинам удалось закрыть его незадолго до того, как до них добрался первый из парфян. Теперь некоторые враги подняли луки и стреляли в любого римлянина, который осмеливался показаться над частоколом. На глазах у Катона один из легионеров получил попадание стрелой в щеку и скрылся из виду. Пока их товарищи были заняты защитниками, многие парфяне спешились и пересекли ров, чтобы взобраться на валы, повернувшись, чтобы поднять тех, кто находился позади них, чтобы они могли перелезть через деревянные колья и забраться на батарею.
Первый из пеших мятежников тоже подошли к батарее, и Катон видел, как они прошли по сторонам, в то время как другие помчались к лагерю. Ворота, выходящие на город, были открыты, и горстка легионеров встала между мятежниками и остальной частью лагеря. Несмотря на то, что враг не мог насчитывать более двух тысяч – больше, чем первоначально предполагал полководец, – у них было преимущество внезапности перед мятежными римлянами, а моральный дух осаждающих был хрупким, как тонкий лед. Если он сломается сейчас, они окажутся во власти мятежников и их парфянских союзников.
Медная нота пронеслась сквозь резкий зимний рассвет, отчетливо слышимый сквозь шум ликующих нападающих. У кого-то хватило духа призвать всех к оружию, и Катон горячо надеялся, что обучение и привычки тех, кто много лет служил в армии, будут определять действия остальных людей. Сигнал прозвучал снова, и люди, стоявшие за частоколом лагеря, которые мгновение назад мерзли в нерешительности, начали отворачиваться и спешить обратно в свои хижины, чтобы взяться за оружие и строиться по своим подразделениям.
- Они внутри! - сказал Макрон.
Катон оглянулся и увидел, что ворота батареи начинают открываться. Сразу же собравшиеся парфяне ринулись вперед, распахивая ворота и прорываясь за укрепленные земляные валы. Катон почувствовал, как его внутренности дрогнули при этом зрелище. Легионеры внутри отдали свои жизни, чтобы купить самую короткую из задержек, и теперь враг мог свободно атаковать онагры и нанести им как можно больший ущерб, прежде чем отступить за безопасные стены Тапсиса.
Преторианцы приблизились к батарее и были уже в сотне шагов, и Катон вздохнул, чтобы отдать новый приказ.
- Вторая преторианская! Двойным шагом!
Колонна набрала темп, земля под ними начала свой плавный уклон к осадной батарее. Впереди первые из парфян, все еще верхом на лошадях перед воротами, повернулись к преторианцам, подняли луки и потянулись за свежими стрелами из колчанов.
- Поднять щиты! - предупредил Катон, затем приказал двум мужчинам позади него и Макрона занять их места во главе колонны.
Руки ближайшего парфянина спустили тетиву лука, когда стрела была выпущена. Темное древко пронеслось по воздуху по неглубокой дуге и приземлилась в снегу справа от головы колонны, на мгновение задрожав на фоне безупречной белизны. В сторону преторианцев летели все новые стрелы, некоторые с грохотом разлетались по их щитам, а острия других пробивали острые трещины. Человек прямо перед Катоном вздрогнул и остановился, когда наконечник стрелы пробил его щит и засыпал его лицо осколками. Катон толкнул его в спину.
- Продолжай двигаться! - он повысил голос, чтобы другие могли услышать его команду. - Не останавливаться! Продолжайте идти вперед!
Конные парфяне продолжали осыпать их стрелами, отступая на фланги по мере приближения колонны. Вдоль частокола батареи появилось больше лучников, чтобы усилить постоянную стрельбу. Первый из римлян упал, когда древко попало человеку в бедро на открытой правой стороне колонны. Стиснув зубы, он отступил в сторону и упал на одно колено за щитом. Он прокричал несколько последних слов ободрения своим товарищам, прежде чем положить копье, чтобы попытаться осмотреть рану.
Еще двое мужчин упало замертво, когда когорта приблизилась к батарее. Они были всего в двадцати шагах от нее, когда ближайший от Тапсиса мятежный ополченец атаковал их. Враг был вооружен разнообразными доспехами и оружием, некоторые из которых, казалось, датируются временами Александра Македонского, но от этого были не менее смертоносными. Когда повстанцы устремились вперед, парфяне перестали стрелять, опасаясь поразить своих союзников, и вернули свои луки в колчаны, прежде чем обнажили свои копья и мечи.
- Вторая когорта! Стой!
Колонна резко остановилась, и Катон прижал ладонь ко рту, чтобы его было слышно сквозь грохот атакующих повстанцев.
- Встретить атаку!
Преторианцы по обе стороны повернулись, чтобы выставить вперед свои щиты и копья, и мгновение спустя первые из повстанцев ударились о стену из щитов, в то время как другие были ранены копьями преторианцев. Воздух звенел грохотом оружия и грохотом ударов по щитам. Подбадривания и боевые кличи раздавались от повстанцев в тылу, в то время как те, кто непосредственно сражался с римлянами, сражались в тишине, как и их противники, за исключением хрюканья, когда они наносили удары, и криков раненых. Макрон крепко схватил древко кабаньего копья обеими руками и пробил его между щитами солдат в первом ряду, ударив одного из повстанцев в живот и прорвав зияющую рану. Он вырвал острие и приготовился к следующему удару.
Катон, не вступая в бой, пытался оценить ситуацию. Его люди достаточно хорошо держали строй.
- Вторая преторианская! Продвигаться медленным шагом! Один! Два!
При каждом счете противник отступал к воротам батареи, колонна неуклонно продвигалась сквозь кружащиеся ряды повстанцев, в то время как преторианцы продолжали рубить людей с обеих сторон, а яркая кровь брызгала на взбитый снег. Катон не мог видеть за узкими рамками ожесточенной борьбы, бушевавшей вокруг него, что происходит за ним. Он понятия не имел, удалось ли Корбулону убедить мятежников вступить в бой, или же враг ворвался в лагерь и разбил тех немногих людей, которые сплотились, когда прозвучал предыдущий сигнал. Все, что для него было важно, – это спасти осадные орудия.
Он вытянул шею, чтобы посмотреть на передний ряд колонны, и увидел, что они почти достигли мощеной дороги через ров. Несколько парфян стояли за частоколом по обе стороны от ворот, намеренно прицеливаясь, когда они выпускали стрелы в сердце преторианской когорты, неуклонно убивая или раня людей. Но Катон понял, что с ними ничего нельзя было поделать, пока преторианцы не овладели внутренней частью батареи.
Даже когда эта мысль проносилась у него в голове, он увидел, как один из лучников прицелился в него, привлеченный видом гребня на его шлеме. Одним плавным движением парфянин вытащил стрелу, слегка прищурился и спустил тетиву. В то же мгновение Катон пригнулся. Он услышал свист стрелы и увидел мерцание проходящей тени, когда древко, пронесшись над его шлемом, пролетело между его людьми позади него и пронзило ногу одного из мятежников. Не в первый раз он сожалел о том, что офицеру необходимо выделяться среди своих людей, чтобы его можно было легко увидеть в бою. Это могло упростить сплочение солдат и воодушевление их своими офицерами, но в равной степени это делало тех же офицеров главными целями для врага.
- Почти готово, ребята! - крикнул Макрон. - Продолжаем двигаться!
Постепенно преторианцы перебрались через мостовую к открытым воротам. Разрыв между прочными столбами был заполнен повстанцами, стремившимися напасть на римлян, и никто из врагов, похоже, не осознавал необходимости закрыть ворота. Даже если бы они это сделали, было бы невозможно закрыть их, пока бурлящая масса преграждала путь. Колонна прошла через проем, и рукопашный бой начал распространяться по внутренней части батареи. Катон видел, как десятки повстанцев под руководством парфян взламывали тросы и торсионные крепления онагров. Другие складывали горючие материалы на и вокруг осадных машин, в то время как двое мужчин были заняты раздуванием пламени сторожевой жаровни, тлеющей в дальнем углу. На спасение осадных машин оставалось мало времени.
