2 ноября 1938 года он был арестован, а 12 февраля 1940 года – расстрелян. Пассова эта же участь постигла спустя три дня – 15 февраля.
Судьба большинства руководителей советской внешней разведки, особенно в первой половине прошлого столетия, была достаточно трагична. Служа верой и правдой государству, «партии и правительству», многие из них так и не дожили до заслуженной пенсии, сгинув в ходе массовых репрессий.
В это же время было подвергнуто репрессии и большое число ведущих разведчиков. Среди них резиденты в Лондоне Адольф Чапский, Григорий Графпен и Теодор Малли, в Париже Станислав Глинский и Георгий Косенко, в Риме – Моисей Аксельрод, в Берлине – Борис Гордон, в Нью-Йорке – Петр Гутцайт, выдающиеся разведчики-нелегалы Борис Базаров, Григорий Сыроежкин и многие другие. Были арестованы и брошены в тюрьмы Дмитрий Быстролетов, Ян Буйкис, Игорь Лебединский, Яков Серебрянский, Иван Каминский, Петр Зубов и сотни других разведчиков. Всего же во время чисток в 1937–1938 годах из 450 сотрудников внешней разведки (включая загранаппарат) были репрессированы 275 человек, то есть более половины личного состава. Однако некоторым из них удалось все же выйти из заключения и успешно работать в годы Великой Отечественной войны.
Этот разгром разведки привел к печальным последствиям. В результате со многими ценными агентами была прервана связь, восстановить которую удавалось далеко не всегда. Более того, в 1938 году в течение 127 дней кряду из центрального аппарата внешней разведки руководству страны не докладывалось вообще никакой информации. Случалось, что сообщения на имя Сталина некому было подписывать, и они отправлялись за подписью рядовых сотрудников аппарата разведки.
Наконец, в мае 1939 года по решению Политбюро ЦК ВКП(б) начальником 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР, как тогда называлась разведка, был назначен новый молодой руководитель – тридцатиоднолетний Павел Михайлович Фитин, выпускник Сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева. В марте 1938 года Павел Фитин по партийному набору был направлен на работу в НКВД. После окончания специальных ускоренных курсов в Школе особого назначения (ШОН) наркомата, готовившей кадры для внешней разведки, в октябре того же года он направляется стажером в 5-й отдел ГУГБ НКВД СССР. Уже через месяц Фитин становится оперативным уполномоченным, в декабре 1938 года – заместителем начальника отдела, а с мая 1939 года возглавляет этот отдел. Фитину пришлось начинать свою работу с чистого листа. Прежде всего он занялся реанимацией как легальных, так и нелегальных резидентур за границей. Вскоре ему удалось воссоздать 40 из них, в том числе в Германии, Англии, США, Италии, Китае и в некоторых других странах. На работу за кордон было направлено более 200 разведчиков.
Открытая 3 октября 1938 года в Подмосковье Школа особого назначения (ШОН) весьма квалифицированно и всесторонне готовила офицеров внешней разведки, отправляющихся, как тогда любили говорить в иностранном отделе, за кордон. Кандидатов для школы тщательно отбирали среди гражданской молодежи. После соответствующих негласных проверок они внезапно исчезали из Москвы на целый год. Знакомым и родственникам будущие слушатели ШОН объясняли свой внезапный отъезд служебными командировками на крупные стройки Урала, Сибири или Дальнего Востока. Но на самом деле в течение года далее Подмосковья путь их не простирался. Более того, выход слушателей за пределы школы был крайне ограничен.
Первоначально ШОН представляла собой пять деревенских домов-дач, которые находились в лесу и были окружены по периметру высоким деревянным темно-зеленым забором. На годичных курсах обучалось всего тридцать человек, которые к этому времени уже получили высшее образование. Но вот финансовое содержание собственно школы, курсантов в течение этого года, а также преподавателей было беспрецедентно – полтора миллиона рублей в год.
Для сравнения можно упомянуть, что накануне Великой Отечественной войны, в 1940 году, когда обстановка в мире была необычайно напряженной и руководству Советского Союза требовались все новые и новые сведения, годовой бюджет всей внешней разведки впервые достиг небывалой по тем временам суммы и составил целый миллион рублей. А расходная часть всего госбюджета в том году составляла 17,4 миллиарда рублей, на оборону выделялось 5,8 миллиарда рублей, а собственно на государственное управление – 700 миллионов.
Справедливости ради необходимо отметить, что к подготовке разведчиков руководство ИНО подошло обстоятельно и, можно сказать, с размахом. В ничем внешне не примечательных домах была собрана хорошего качества мебель, на стенах висели картины, посуда была штучной, а столовые приборы к ней – серебряными.
Заключая с Германией пакт о ненападении, Сталин, разумеется, понимал, что войны с Германией избежать не удастся. И он готовился к ней. Причем готовился серьезно, акцентируя внимание своих генштабистов на войну на чужой территории. А пакт о ненападении должен был помочь выиграть время.
С другой стороны, и Гитлер тоже готовился к войне с Советским Союзом. И тут главный вопрос состоял в том – кто из них раньше успеет подготовиться к этой войне. В этом смысле у Гитлера было большое преимущество – весь промышленный потенциал наполовину оккупированной Европы был брошен на техническое оснащение германской армии. Это первое. Второе – у вермахта был серьезный победный опыт боевых действий, в отличие от скромной победы недостаточно вооруженной Красной армии.
Сталин не поверил, когда ему доложили, что 18 декабря 1940 года Гитлер подписал Директиву № 21, получившую название план «Барбаросса», где были четко обозначены цели – война против Советского Союза, подготовку к которой предполагалось закончить к 15 мая 1941 года. А саму войну планировалось закончить до зимы 1941 года. В разработке плана «Барбаросса» участвовали Вальтер фон Браухич, Вильгельм Кейтель и Фридрих Паулюс.
3.
В 4 часа утра 22 июня 1941 года командующий войсками Харьковского военного округа генерал-лейтенант Андрей Кириллович Смирнов поднял по тревоге части гарнизона города Харькова, и тут же в квартиру позвонил первому секретарю Харьковского обкома компартии Украины Алексею Алексеевичу Епишеву.
– Прошу прощения за столь ранний звонок! У меня для тебя страшная новость, Алексей Алексеевич.
У Епишева сон как рукой сняло.
– Что случилось, Андрей Кириллович?
– В 3.30 утра немец перешел нашу границу и стал бомбить наши города.
– Провокация?
– Какая, к черту, провокация, товарищ Епишев! На границе уже идут бои. Я уже поднял по тревоге части Харьковского гарнизона. А ты поднимай своих, вскрывай пакет с мобпланом и с планом мобилизации экономики. Немедленно!
Пакеты с планом действий на случай войны имелись в сейфах всех директоров заводов: выпуск какой продукции прекратить, а какой начать.
Не было еще и пяти утра, как в кабинете первого секретаря Харьковского обкома собрались все областные начальники. Разговор был короткий: страна переходит на военное время. В 5.00 военный комиссар Алексей Гаврилович Маслов вскрыл
