«О всемилостивый и всеблагий бог Кибунэ и великий бодхисатва Хатиман! – восклицал он и складывал ладони. – Обороните род Минамото! Если исполнится по заветному желанию моему, построю я для вас знатное святилище, изукрашенное драгоценными камнями, и присовокуплю к нему тысячу те земли!» Произнеся этот обет, он отступал от храма и удалялся к юго-западной стороне долины.
Там нарекал он кусты вокруг себя войском дома Тайра, а бывшее там огромное дерево нарекал самим Киёмори, обнажал меч и принимался рубить направо и налево. А затем извлекал он из-за пазухи деревянные шары вроде тех, какими играют в гиттё, подвешивал их к ветвям и один называл головой Сигэмори, а другой вешал как голову Киёмори. Когда же наступал рассвет, он незаметно возвращался к себе и ложился, накрывшись с головой. И никто ничего не знал.
Случилось, однако, так, что бывший у него в услужении монах по имени Идзуми приметил в его поведении странное и стал за ним следить не спуская глаз. И вот однажды ночью он скрытно увязался за Усивакой, спрятался в кустарнике и всё увидел, а увидев, поспешно вернулся в храм Курама и доложил настоятелю Токобо.
Пресветлый пришёл в великое смятение, сообщил обстоятельства пресветлому Рётибо и повелел монахам обрить Усиваке голову. Услышав это, Рётибо возразил:
– Обрить мальчику голову просто, но мальчик мальчику рознь. Этот столь усерден в учении и прекрасен лицом, что жалко понуждать его к пострижению в нынешнем году. Обреем его весной будущего года!
– Всякий расстаётся с миром в сокрушении душевном, – ответил настоятель. – Но раз обнаружился в нём такой дух лени и своеволия, медлить нельзя и ради нас, и ради него самого. Ступайте и обрейте его!
Однако Усивака взялся за рукоять меча и объявил:
– Любого, кто подойдёт брить меня, кто бы он ни был, я проткну насквозь.
Понятно было, что к нему так просто не подступиться. И сказал высокомудрый Какунитибо:
– Здесь собирается на проповеди множество людей, они отвлекают его, и потому науки не идут ему на ум. А моя келья поодаль, и у меня в тишине он смог бы учиться без помех.
Видимо, сжалился и Токобо. «Ну, разве что так…» – произнёс он и отдал Усиваку под надзор высокомудрого.
Ему переменили имя и назвали Сяна-о. С той поры он больше не ходил поклоняться Кибунэ, однако стал ежедневно уединяться в святилище храма и молиться богу Тамону об успехе мятежа.
Что рассказал Китидзи о крае Осю
Так пришёл к концу год, и Сяна-о исполнилось шестнадцать лет. На исходе ли первого месяца или в начале второго, когда он однажды по обыкновению возносил моления перед Тамоном, появился там некий удачливый купец из столицы с Третьего проспекта. Звали его Китидзи Мунэтака, был он скупщиком золотого песка и каждый год ходил по этому делу в край Осю, и поскольку почитал храм Курама, то молитвы о своих торговых удачах тоже обращал к Тамону. Увидев юного Сяна-о и присмотревшись, он сказал себе: «До чего же красивый мальчик! И, наверное, из знатного рода! Но если он из родовитых, то при нём должно бы состоять множество служек, а он один. Уж не сына ли императорского конюшего левой стороны встретил я ныне в этом храме? Ведь говаривал же Фудзивара Хидэхира, правитель края Осю: “В горном храме Курама пребывает один из сыновей императорского конюшего. Киёмори зажал в своём кулаке шестьдесят четыре провинции Японии из шестидесяти шести и теперь зарится на последние две, но, если бы прибыл ко мне один из молодых Минамото, я бы учинил ему ставку в уезде Иваи, поставил бы двух своих сыновей править моими двумя провинциями, сам же до самой смерти оставался бы верным наместником и вассалом рода Минамото. Вот тогда я взирал бы на мир свысока, словно орёл с небес!”» Так говорил Фудзивара Хидэхира. И Китидзи подумал, что, если бы удалось ему похитить и представить Хидэхире этого мальчика, вознаграждение за такой труд было бы весьма щедрым. И он почтительно обратился к Сяна-о:
– К какой из столичных фамилий вы изволите принадлежать, господин? Я-то ведь житель столицы, только каждый год хожу в край Осю скупать там золото. Не изволите ли знать кого-либо в тех местах?
– Я из глухой деревни, – кратко ответствовал Сяна-о.
«Этот молодчик, – подумал он, – это же, наверное, всем известный скупщик золота Китидзи. Он должен хорошо знать землю Осю, и почему бы мне не расспросить его?»
– Как велика страна Осю? – осведомился он.
– Преогромная страна, – сказал Китидзи. – Граница между ней и Хитати проходит по заставе Кикута, а внутри её, между провинциями Дэва и Муцу, по заставе Инаму. В ней пятьдесят четыре уезда, а вместе с двенадцатью уездами Дэва в обеих провинциях их шестьдесят шесть.
– И много ли силы может выставить она в случае схватки между Минамото и Тайра?
– Хорошо знаю те края, – произнёс Китидзи. – Всё расскажу, ничего не скрою.
И вот что он рассказал.
В стародавние времена Страной Двух Провинций правил военачальник Ока-но Таю, а после него править стал его единственный сын по имени Абэ Гон-но ками, у которого сыновей выросло много: старший Куриягава-но Дзиро Садато; второй Ториуми-но Сабуро Мунэто; затем Иэто, Морито и Сигэто; шестой, и последний, его сын звался Сакаи-но кандзя Рёдзо. Этот Рёдзо был хитроумным, умел напускать осеннюю мглу и творить весенние туманы, а когда наступали враги, мог по целым дням прятаться на дне реки или в морских волнах. Все братья были высокого роста: Садато – девять сяку пять сунов, Мунэто – восемь сяку пять сунов, и никто из остальных не был ниже восьми сяку, но и среди них выделялся Рёдзо ростом в один дзё и три суна.
Пока ещё жив был Абэ Гон-но ками, императорские повеления и рескрипты почтительно исполнялись, правитель ежегодно являлся в столицу и никогда не навлекал на себя неудовольствия государя. После же смерти Гон-но ками все Абэ стали выказывать неповиновение воле императора. Однажды, получив рескрипт, они ответили, что лишь в том случае явятся всеподданно в столицу, ежели возместят им половину расходов на дорогу через семь провинций Хокурокудо туда и обратно. При дворе держали совет и определили: «Неповиновение высочайшей воле. Надлежит послать военачальника из Минамото или Тайра и покарать ослушников». Указали Минамото Ёриёси, прапрадеду убиенного императорского конюшего, и он во главе войска в сто десять тысяч всадников двинулся в Муцу, дабы покарать Абэ.
Когда его передовой отряд под командой Такахаси-но Окура-но Таю из Суруги вступил в пределы провинции Симоцукэ и достиг места, именуемого Ирикоти, Абэ Садато, узнав об этом, оставил свой замок Куриягава и возвёл укрепления в уезде Адати, имея за спиной гору Ацукаси, после чего выдвинулся в долину Юкигата и стал ждать там войско Минамото.
Такахаси во главе пятидесяти тысяч всадников прошёл через заставу Сиракава, достиг долины Юкигата и напал на Садато. В тот день войска Абэ потерпели решительное поражение и отступили к болоту Асака. Они засели на горе Ацукаси в уезде Датэ. Войска же Минамото заняли позицию у деревни Синобу по реке Суруками, и там они сражались изо дня в день в течение семи лет.
Все сто десять тысяч всадников Минамото были повыбиты, Ёриёси понял, что с делом не справился, вернулся в столицу и доложил во дворце:
– Я не справился.
– Коль ты не справился, пошли вместо себя замену, пусть поторопится разгромить врага, – сказали ему и пожаловали новый указ.
Ёриёси поспешил в свой дворец Хорикава на Шестом проспекте и послал вместо себя своего тринадцатилетнего сына. И сына спросили:
– Как тебя зовут?
– Прозвали меня Три Дракона, – ответил тот, – потому что я родился в час Дракона дня Дракона года Дракона. А имя моё Гэнта.
И вышло повеление:
– Поскольку не было ещё примера, чтобы военачальником назначили кого-либо без чина, совершить над ним обряд первой мужской причёски!
И обряд был совершён в храме бога Хатимана вассалом Ёриёси, которого звали Готонай Нориакира; при этом Гэнта получил имя Хатиман Таро Ёсииэ. Тут же были ему высочайше пожалованы воинские доспехи, те самые прославленные «пелёнки Гэнта».
Ёсииэ поручил передовой отряд своему вассалу Титибу-но Дзюро Сигэкуни и двинулся в Осю. Снова войска Минамото ринулись на крепость Ацукаси, и снова их постигла неудача. Убедившись, что дела плохи, Ёсииэ отправил в столицу спешного гонца. Он доложил обстоятельства и посетовал, что повинно в них несчастливое наименование годов правления. Двор переименовал текущий год начальным годом правления под девизом Кохэй – Покой и Мир.
Двадцать первого дня четвёртого месяца этого года укрепления Ацукаси пали. Войска Абэ отступили через перевал Сикарадзака, бежали через заставу Инаму и засели в уезде Могами. Минамото продолжал наносить им удар за ударом, и они откатились за горы Окати и укрепились в замке Канадзава, что в уезде Самбуку.
Там они отбивались год или два, но вот Камакура-но Гонгоро Кагамаса, Миура-но Хэйдаю Тамэцуги и Окура-но Таю Митто отчаянным и беззаветным приступом взяли и этот замок. Войска Абэ отступили через перевал Сироки и засели в замке Коромогава. Тамэцуги и Кагэмаса вновь ударили по ним, и врагу пришлось уйти в замок Нуко города Куриягава.
