Народ мирный и боязливый идет в караван-сарай.
Похлебку принесли по северному обычаю – в глиняном горшочке. С деревянной ложкой, вырезанной из белой липы. Такая в здешних краях не растет. Рядом поставили деревянный же резной ковш с медом. Но уже не со сбитнем, а хмельным, перебродившим. В него не имбирь, а свои лесные ягоды для вкуса добавлены. Да и зелья с кореньями из тех краев, хранящие силу и запах дальних дремучих дебрей.
С девушкой только беседы не получилось.
Едва она поставила на стол кушанье, хозяин стал говорить с ней по-своему.
– Она чего же, совсем по-кипчакски не понимает?
– Недавно из лесу. У меня всего два месяца живет.
Злату только и осталось, что молча рассматривать причудливый узор, вышитый на льняном подоле. Мог бы и сам догадаться. Одета девка не по-здешнему. Значит, в Сарае недавно. В том, в чем приехала. А когда можно было приехать с верховьев? Только после половодья. Месяца четыре, не раньше. Лапти, правда, уже стоптала – на ногах мягкие сапожки здешней работы. На поясе сзади хвосты. В Мохши такие на каждом шагу увидишь, а здесь редкость. Даже в булгарском квартале не встретишь. Только у буртас.
– Не было у него ни клеток, ни птичек, – подытожил Сарабай. И жестом велел девушке уйти. Однако Злат обратился к ней напрямую:
– Тебя как звать-величать, красавица?
– Юксудыр.
Значит, немного все-таки понимает.
– Красивое имя, – одобрил наиб, – и сама хороша. Постоялец к тебе не приставал?
Теперь уже девушка не понимала, а Сарабай переводить не стал. Сам ответил:
– Если и пробовал, то сразу бросил. Не смотри, что с виду гибкая, как та ива. Она подкову может разогнуть.
Злат недоверчиво смерил взглядом стройный девичий стан. Действительно, так и не скажешь. Хозяин, судя по уважительному тону, и сам пробовал. Верно, не понравилось. И наиб продолжил как ни в чем не бывало:
– Расскажи дяде Злату поподробнее, что за человека ты у него видела. Ну, тот, что появился из ниоткуда. Было в нем что странное, необычное?
Сарабай перевел. Наиб заметил, что «дядю Злата» он пропустил, но девушка эти слова явно поняла. Они ведь неспроста сказаны были. Одно дело допрос у сурового ханского чиновника, совсем другое – обычный разговор с добродушным дядей, охочим до сплетен.
– Она говорит, что гость действительно странным был. Черный весь какой-то. И лицо, и одежда.
– Арап, что ли?
– Она, поди, арапов никогда не видала. Не поймет, про что это. А еще говорит, что от него запах странный шел.
– Странный? Серой, что ли, вонял?
– Она, поди, серу ни разу не нюхала. Говорит, вроде как дымом.
Наиб озадаченно почесал затылок:
– Слушай, а она у тебя сказки любит слушать?
Сарабай не стал переводить, но девушка явно поняла слово «сказки» и усмехнулась. Повернувшись к наибу, она отчетливо повторила два раза одно и то же слово.
– Говорит, что он был похож на углежога, – перевел Сарабай.
Злат улыбнулся:
– Теперь и сам вижу, что приметливая. Самое главное, сказку от были хорошо отличает. Пусть возьмет огня побольше и покажет нам комнату.
Похлебка даже подостыть не успела.
В комнате смотреть оказалось совсем не на что. Крепкий стол у стены, скамья, сундук. У другой стены лежанка с топкой внизу, такие завели в здешних краях выходцы из Хорезма. Топлива меньше нужно, и чище – дым уходит в трубу. Да еще стену греет, через которую эта труба проходит. На лежанке чистый войлок.
От исчезнувшего постояльца не осталось ни единого следа.
Злат заглянул в лампу, стоявшую на столе. Пустая.
– Ты масло заправляла?
Сарабай перевел. Оказалось, что девушка буквально накануне проверяла: масла оставалось почти на сутки. Получается, столько времени она и горела. Значит, постоялец покинул свою последнюю обитель при ее свете. А непогашенный фитиль так и горел всю ночь, пока не кончилось масло.
– Замок пропал?
Хозяин качнул головой:
– На столе лежал.
– А говоришь, ничего не трогали. Что еще поменяли?
– Больше ничего. Клянусь!
Комната действительно казалась очень надежной. Гостевой дом был сложен из сушеного на солнце кирпича, а вот пристрой сделали из самого лучшего обожженного. В Сарае с его дороговизной дров такой встречался нечасто. Шел обычно туда, где его ничем было не заменить. «Колодцы, например, выкладывать», – подумалось Злату. Зачем понадобилось тратить эти кирпичи на постройку? Видно, и впрямь замышлялось все сразу под надежное хранилище. Вон и кладка на известковом растворе. Поди, на яйцах замешивали.
Зато потайное отверстие в такой стене не укроешь – сразу будет заметно. Пол тоже глиняный.
На засов и петли наиб даже смотреть не стал. Только провел ладонью по лежащей у входа двери и сказал:
– Вешайте на место.
После чего с удовольствием вернулся к горшочку с требухой. Ну и к липовому ковшу с горячей медовухой, конечно. Его веселость сразу насторожила хозяина. Злат же, блаженно улыбаясь, наслаждался кушаньем и нетерпеливым беспокойством Сарабая. С удовлетворением отодвинув пустой ковш, повертел в руках замок от двери, который ему принесли, прикинул его на вес:
– Тяжелая штучка, – усмехнулся недобро. – Таким и убить можно.
Сарабай сглотнул слюну.
– Зря ты его забрал, – посочувствовал наиб. – Им ведь запросто могли человека по голове стукнуть. А твои слуги могли кровь стереть. По нерадению. – Он выдержал паузу и добавил: – Или по умыслу. – Злат поднял взгляд на мясника. – Помню твою харчевню на большом базаре. Эх, какие времена! Я тогда простым битакчи был. Помнишь? – Хозяин радостно кивнул. – А вот уважал ты меня больше, хоть теперь я и наиб самого сарайского эмира. Теперь вот, вижу, ты и забыл, какую я похлебку люблю. Тогда чесноку не жалел.
Старый мясник готов был вынести что угодно, только не неуважительный отзыв о своей похлебке:
– Так я нарочно велел чесноку поменьше класть. Говорю, Хрисанф ибн Мисаил – большой человек, ему к самому эмиру на доклад идти. Чтоб духа дурного не было.
Злат только руками развел:
– Вон оно что… Даже родителя моего покойного как звали, помнишь. Молодец. И предусмотрительный опять же. С таким человеком дело иметь хорошо. Никакие джинны не страшны. Сколько у тебя потайных выходов из того пристроя?
– Сам же видел… – промямлил Сарабай.
– Ай-ай-ай! – прервал его наиб. – Ну, если тебе так больше нравится, будь по-твоему. Я эмиру так и доложу: исчез, мол, постоялец. Куда исчез, хозяин объяснить не может. Не про джиннов же докладывать? Так что лучше всего наложить на хозяина хороший штраф. Чтобы другим неповадно было. Да и разговоров про джиннов и колдунов меньше станет. Правильно?
Сарабай молчал. Он прекрасно представлял, какой
