- Шла бы отдыхать, Василисушка, - мягко сказал Глеб.
- А как же ты?
- Пошли кого-нибудь за Антипой и за владыкай. Хочу распорядиться, коли не избежать скорого конца.
- И думать об этом забудь. Поправишься, Глебушка. Непременно поправишься. Ты ведь еще не старый.
- Это уж как Бог решит. Делай, что я тебя прошу. Антип Евлампиев, пышнобородый и располневший, и владыка Игнатий, поджарый и рослый, пришли незамедлительно.
- Как здоровье, князь? - спросил Антип.
- Плохо, боярин. Боюсь, что это предвестие моего конца.
- Полно, княже, - произнес владыка. - Ты еще не стар. Меня-то, во всяком случае, должен пережить.
- Не знаю, что меня ждет. Но хотел бы распорядиться на случай моей кончины. Моим преемником на ростовском столе остается старший племянник Дмитрий Борисович по праву старшинства. Позовите его ко мне и будьте свидетелями нашего разговора.
Княжич Дмитрий прибыл в княжеские палаты Ростова озабоченный, никак не ожидавший внезапного вызова.
Ты меня звал, дядя Глеб. Вот я и прибыл по твоему вызову, - сказал он сдержанно.
- Подойди ко мне, Митенька. Видишь, плох я стал. Вся правая половина тела отнялась. Рука не действует. Не знаю, долго ли я протяну. Повелеваю - ты мой наследник на ростовском столе, как старший в роду. Сохраняй этот порядок, чтоб уберечь единство Ростовской земли с ее уделами. Говорю это при свидетелях, владыке нашем Игнатии и управляющем, боярине Антипе. Ты, Митенька, по законному праву займешь ростовский стол. Постарайся закрепить свое право на стол ханским ярлыком. Не ссорься с Файзуллой. Он человек покладистый. С ним можно ладить, если прощать ему мелкие прегрешения.
- Спасибо за добрые наставления, дядюшка, - тихо ответил Дмитрий.
- И еще прошу тебя… С сыном моим Михаилом живите в мире, без усобиц. Он наследует белозерский стол.
- С Михаилом нам нечего делить.
- И не обижай моих слуг. Возьми их к себе на службу. А коли станут неугодны, отпусти в Белоозеро. Пусть служат Михаилу.
На этом Глеб закончил утомивший его разговор.
- Притомился я. Хочу отдохнуть. А вас не держу. Княжич Дмитрий и боярин Антипа вышли. Епископ Игнатий задержался у Глеба.
- Не угодно ли исповедаться, князь?
- Угодно. Только не сейчас. Должен сперва отдохнуть… Несколько дней князь Глеб никого не принимал, даже владыку. Василиса ухаживала за ним, как за беспомощным ребенком. Растирала парализованную часть туловища. Делала это ловко, сноровисто. Навещал Глеба, кроме Василисы, только сын Михаил. Глеб расспрашивал его о делах, о занятиях верховой ездой и стрельбе из лука. Иногда давал мелкие поручения.
Однажды Глеб почувствовал, как что-то острое кольнуло его правую руку, потом еще и еще раз. Затем уколы сменились легкой ноющей болью.
- Василисушка, оживаю, - радостно вскрикнул Глеб, - это ты мне помогла, моя радость.
- Старалась, как могла, Глебушка.
Еще через два дня Глеб попытался встать с постели. Приноровился, придерживаясь за мебель, прошелся по комнате. Хотя полной чувствительности в правой половине еще не было, но она начинала появляться, и Глеб уже мог чувствовать прикосновение руки и ноги к предметам. Уселся в удобное мягкое кресло с подлокотниками и попросил Василису:
- Скажи кому-нибудь из дружинников, чтоб позвали владыку.
Пришел епископ Игнатий.
- Радуюсь, княже. Вижу, тебе стало лучше.
- Немного лучше. Правая половина стала не такой мертвой.
- Все же исповедуйся, князь Глеб. Исповедь не повредит.
Они остались одни в княжеской опочивальне. Владыка начал с вопросов, какие обычно задают на исповеди. Глеб отвечал, вспоминая свои мелкие прегрешения. Укрывал беглых. Удерживал часть ханской дани от баскака. Иногда бывал груб с подчиненными, коли проявляли неповиновение и лихоимство.
- То не велики грехи. Ведь для блага своего удела старался. Идут разговоры, что ты слишком усердно хану служил. В его военных походах участвовал. А это означает пролитие крови, в том числе и христианской. В чужих землях грешил избиением христиан?
- В походах ханских войск участвовал: не мог ослушаться. А пролития крови старался избежать. В этом грехе неповинен, владыка. Если ты что и слышал об этом, то был глас моих недоброжелателей.
- Возможно, ты и прав, князь Глеб. Еще хочу тебя спросить… Вопрос мой деликатного свойства. Но как твой исповедальник имею право. Блудил ли с женщинами?
- Грешен, владыка. В молодости была любовная связь с весянкой. В ту пору я еще не был женат на ханской дочери и не был уверен, что эта женитьба состоится. А жене ни разу не изменял. Даже когда ханский тысяцкий хотел наградить меня пленной ясной, я не прикоснулся к ней и вернул родителям.
- Не твоя ли горничная, что за тобой ухаживает, та самая весянка?
- Ты всеведущ, владыка. Она самая. Теперь она вдова, служит мне усердно, аккуратно.
- Надо полагать, слишком усердно. Так?
- Как понимать - слишком усердно?
- Снова блудишь с ней?
- Я должен отвечать?
- Я же твой исповедальник. Ты передо мной, как перед Богом, должен быть откровенен. На то она и исповедь.
- Буду откровенен. Слушай, владыка. Когда я был женат, то никакого блуда себе не позволял. Был чист перед Богом. Сейчас, будучи вдовцом, впал в грех. Люба мне весянка, и жалостью проникся к ней. Я бы готов прикрыть грех женитьбой.
- Подумай, что ты говоришь. Ты князь, она простолюдинка.
- Знаю примеры, когда князья женились по любви на женщинах из самого низшего сословия.
- То единичные примеры.
- Что мне скажешь, владыка? Жениться ли мне на Василисушке?
- Не делай этого. Заклинаю тебя. Иначе поставишь себя в смешное положение перед всей родней.
- Не стал же я посмешищем от того, что женился на бусурманке.
- То была ханская дочь.
- Я старый, больной человек. Износился, одряхлел. Мне нужен рядом заботливый человек. Нужна мне Василиса. Понимаешь это, владыка.
- Пусть продолжает ухаживать за тобой. Только не блудите.
- Это уже превыше наших сил.
- Бог вас когда-нибудь рассудит. Я закрываю на ваши грехи глаза. Не ты один, князь Глеб, грешишь подобным образом.
- Спасибо, владыка, за наставление.
- А мысль о женитьбе на безродной весянке выкинь из головы. Ты все же князь ростовский. Вспомни, кто были твои родители, деды.
Через некоторое время Глеб почувствовал в Василисе какие-то едва заметные перемены. Она стала настороженной, молчаливой, словно чем-то напуганной. Глеб догадался о причинах такой перемены.
- С тобой говорил владыка Игнатий?
- С чего ты взял?
- Догадываюсь.
- Ну говорил… Он сам принудил к разговору. Что из того?
- О чем же он с тобой говорил? О наших отношениях?
- Этого я не могу тебе сказать. Владыка напомнил о тайне исповеди.
- Уясни себе, Василисушка… За наши поступки ответ будем держать перед Богом, а не перед владыкой, каким бы мудрецом он ни был.
Из разговоров с епископом Игнатием Глеб понял одно. Непотребство с женщиной есть грех. Но еще не самый тяжкий грех. В конце концов, многие князья грешат связями с полюбовницами и даже приживают от них внебрачных детей. Случается такое. А вот брак с простолюдинкой, неровней вызывает неприятие и осуждение. Этот брак порывает сложившиеся устои общества во главе с князьями, тогда как с любовной связью с простолюдинкой, даже весянкой, можно на худой конец примириться. Так примерно рассуждал владыка Игнатий, так рассуждала феодальная верхушка.
Глеб уже не заговаривал с Василисой о женитьбе, понимая, что это вызовет бурю протеста и осуждения среди родичей, бояр, высшего духовенства.
Понемногу он приходил в себя и стал выбираться на прогулки. Только походка была нетвердой: он неестественно волочил правую ногу и быстро уставал. Возвратившись с прогулки, выслушивал доклад управляющего. Потом Василиса приносила ему пищу. Ел он без всякого аппетита, только горячее молоко с медом пил охотно. После трапезы Глеб шел в опочивальню отдыхать. К службе в домовой церкви выходил, опираясь на палку: от кресла, предложенного ему священником, он упорно отказывался, выстаивал всю службу на ногах.
К Василисе постепенно вернулись ее оживленность, разговорчивость. Она ухаживала за Глебом, приносила ему пищу, разогревала молоко, продолжала растирать парализованную половину туловища. От ее забот Глебу становилось лучше. Однажды он даже решился сесть с помощью дружинника на коня и проскакал мелкой рысью вокруг городских стен. Правда, после этой верховой прогулки почувствовал неописуемую усталость и отправился спать.
Однажды, когда Глеб почувствовал себя совсем хорошо, Василиса проскользнула в его опочивальню. Теперь она совсем освоилась с расположением покоев в княжеских палатах Ростова, осмелела и не считала нужным спрашивать разрешения войти к нему в опочивальню или в рабочий кабинет. Она поспешно разделась и юркнула в постель Глеба. Еще не успевший заснуть, Глеб почувствовал рядом ее упругое тело.
