Рядом с Мисом на скамью сел человек. Кариец покосился на незнакомца — безволосая голова, белоснежная жреческая схенти с передником, покрытое слоем косметики лицо.
Веки подведены черной галенитовой мазью, чтобы защитить глаза от пыли и насекомых. Аккуратно подстриженные ногти выкрашены в зеленый цвет. Египтянин явно ухаживает за собой и имеет для этого средства.
— Чужестранец? — спросил жрец на койнэ.
— Да, — честно признался Мис.
А чего скрывать, на египетском языке он говорит с акцентом, носит бороду, кожа у него другого оттенка — не красной бронзы, а ореховой скорлупы. Да и одет он как человек с севера, в хитон и кожаные сандалии.
— Эллин? — не унимался незнакомец.
— Кариец.
— Из Карии?
— Нет... Родился в Навкратисе.
От жреца исходил отчетливый запах скипидара, терпентина и дорогих благовоний.
«Слишком сильный аромат для человека, который просто присутствовал на службе с воскурением фимиама... Значит, умасливает кожу специально», — решил кариец.
Поэтому, когда ладонь незнакомца легла на его запястье, он понимающе ухмыльнулся.
— Как тебя зовут? — спросил Мис.
— Амони... Я потомственный хем-нечер храма Амона-Ра... В перерывах между службами выполняю в квартале жрецов обязанности писца, надзирающего за чужестранцами. Вот поэтому и заговорил с тобой... А твое имя?
Мис назвал себя, объяснив, что он здесь проездом.
— Хочешь, я покажу тебе святилище? — спросил Амони.
Кариец молча кивнул.
Оба поднялись, чтобы неспешно направиться в глубь расписанных фресками кирпичных зданий. В тени возле маленькой деревянной двери служебного флигеля жрец вдруг задышал учащенно и шумно, а затем порывисто прижал Миса к стене.
Носом он начал яростно тереться о нос карийца, при этом руку запустил ему под хитон.
— Нет... Не так... А вот так... — прошептал Мис, впиваясь губами в губы Амони...
Вскоре любовники вышли наружу. Дверь кладовой захлопнулась за ними с глухим деревянным стуком. На лице жреца застыло умиротворенное выражение. Мис тыльной стороной ладони вытирал влажный рот.
— Может, зайдешь ко мне домой? — с надеждой в голосе спросил Амони. — Тут недалеко... Угощу тебя мендесийским вином... Хорошее...
Кариец отрицательно покачал головой. Опыт подсказывал ему, что показывать любовнику свою доступность нельзя, пусть помучается ожиданием. Тем слаще окажется следующее свидание.
— Мы еще увидимся? — в голосе египтянина сквозила тревога.
— А ты хочешь? — с откровенным вызовом спросил Мис.
Жрец снова задышал, но кариец протестующе уперся в его грудь ладонью.
— Мы с тобой оба горячи — как Сетх и Хор, хотя та история плохо закончилась, — с легкой усмешкой сказал он.
— Сетх поплатился своим мужским достоинством, а у меня все на месте, — Амони мягко погладил передник ниже пояса. — И мне больше нравится история придворных мастеров по уходу за ногтями — Хнумхотепа и Нианххнума... Так все-таки...
— Приду на днях, — пообещал Мис. — Где тебя искать?
Хем-нечер с сомнением покачал головой:
— Не найдешь, потому что в храме служит несколько сотен жрецов... Я каждый вечер буду ждать возле алтаря Птаха-Сокара... На закате.
Кивнув, Мис растворился в толпе покидающих храм паломников.
Из мрака колоннады на любовников пристально смотрела чернокожая женщина с красными татуировками на плечах. Сат-Хатор проводила карийца долгим безжалостным взглядом, затем последовала за жрецом. На лице семет играла хищная улыбка.
ГЛАВА 10
1
453 год до н.э.
Месяц Атир
Фивы
Когда Нефтида в образе соколицы пронеслась по закатному небу, чтобы вместе с Ра отправиться в ночное плаванье по подземному Нилу, на подворье состоялось совещание.
Мис нажарил тиляпий в масле орехового дерева бак. Хети принес большой арбуз, а Анхере выставила корзинку пирожков. Геродот добавил от себя горшочек акациевого меда. Тасуэи поставила в вазу букет из васильков и ромашек.
На полу чадила лампа, заправленная маслом клещевины. Усевшись в кружок, друзья тянули пиво через тростинки из двух кувшинов. Тасуэи пила только молоко, так как ей предстояло участвовать в утренней службе.
От пива, чесночного соуса и пирожков с луком хесит отказалась, чтобы сохранить ритуальную чистоту дыхания. Зато налегала на сладкие пирожки с плодами рожкового дерева.
На этот раз ее шею украшали бусы из бисера и сердоликовых камешков вперемешку с маленькими золотыми амулетами: кошачьими головами, оберегами «Око Хора», фигурками пляшущей Бэсит, скарабеями, а также символами анх.
Закончив есть, Тасуэи прополоскала рот, пожевала шарики кифи и водрузила на парик ароматический конус. Затем попросила Миса рассказать о знакомстве с жрецом из храма Амона-Ра как можно подробнее.
— Хем-нечер? — переспросил Геродот, потирая ладони. — Очень хорошо... Вот откуда у него ключ от кладовой.
— Вообще-то плотские отношения в храме — это святотатство, — покачала головой Тасуэи. — Если бы вас застали на месте совершения нечистого поступка, он поплатился бы саном, а тебя как чужестранца могли запросто забить камнями... Хотя, с другой стороны, он может иметь в храме прочное положение, поэтому так легко нарушил правила... Такой жрец способен пойти еще дальше...
— Как вы расстались? — спросил карийца Геродот.
— С
