Можно не сомневаться в том, что большинство членов Синедриона враждебно относились к Иисусу. Но то, что при вынесении смертного приговора не было серьезного обсуждения, весьма сомнительно. Каиафа созвал членов Синедриона на рассвете, из чего можно сделать вывод, что он ожидал серьезных и продолжительных выступлений. Следовательно, первосвященник отводил целых шесть часов для вынесения смертного приговора, и опять-таки виртуального, поскольку Синедрион тоже не имел права распинать на кресте.
Оставалось заставить Пилата одобрить приговор, вынесенный религиозным судом. Пилат, как об этом недвусмысленно свидетельствуют Евангелия, не собирался обрекать Иисуса на смерть. И тогда Синедрион, чувствуя, что терпит неудачу, прибег к шантажу и пригрозил мятежом. Пилат испугался. Ни один римский чиновник не желал отвечать за беспорядки в императорских провинциях (так же как и все без исключения современные министры внутренних дел, даже при диктаторских режимах). После многочисленных проволочек прокуратор уступил, по крайней мере сделал вид: Иисус будет распят!
Казнь через распятие было чрезвычайно распространенным наказанием в Римской империи. Она применялась тысячи раз, в том числе иудеями, например первосвященником Александром Яннаем, по отношению к другим иудеям. Сама мысль о медленной смерти на кресте приводила всех в ужас. В своем труде «Этимология» («Начала») Исидор Севильский пишет, что казнь через повешение – менее страшное наказание, чем распятие, поскольку виселица убивает жертву мгновенно, в то время как крест очень долго истязает тех, кто к нему пригвожден. Раны на руках и ногах не были смертельными. Многие солдаты выживали, получив в сражениях гораздо более тяжелые ранения. Следует отметить, что солдаты, которым Ларей ампутировал конечности в полевых условиях, без анестезии, поскольку таковой просто не существовало, умирали главным образом от гангрены, ведь антисептические средства еще не были известны. Распятый не только испытывал стыд, поскольку его раздевали донага, но и жестоко страдал от столбнячных судорог грудных мышц, которые могли продолжаться несколько дней, прежде чем наступала асфиксия. Таким образом, в течение нескольких дней несчастный дышал не в полную силу. Правда, некоторым распятым удавалось сохранить достаточно сил, чтобы бросить вызов своим мучителям. В своем диалоге «Dе vita beata» («О счастливой жизни») Сенека вкладывает в уста своего героя такие слова: «Разве некоторые из вас не плевали на зрителей с высоты креста?» А Аристофан в «Фесмофориях» отмечает, что некоторые жертвы, провисев на кресте в течение десяти дней, умирали только после того, как им разбивали череп. Однако проще было разбить берцовые кости, так как для этого не требовалось лестницы. Распятые опирались на своего рода плаху, к которой были привязаны или пригвождены их ноги. Едва опора исчезала, как тело удерживалось на кресте только веревками и гвоздями, вбитыми в запястья. Растяжение мышц грудной клетки усиливалось и ускоряло асфиксию.
Как сообщает «Historia Augusta», некоторых преступников, например разбойников и пиратов, перед распятием подвергали пыткам, чтобы усугубить их страдания. Самым распространенным из дополнительных наказаний было бичевание.
В случае Иисуса мы располагаем одним очень важным свидетельством. Как пишет Марк (XV; 44), когда Иосиф Аримафейский и Никодим, члены Синедриона, того самого суда, который приговорил Иисуса к смерти, пришли в канун Пасхи к Пилату за разрешением забрать тело распятого, «Пилат удивился, что Он [Иисус] уже умер». Нам представляется вполне правдоподобным, что Пилат поспешил отправить центуриона из дворца Асмонеев, где находилась резиденция прокуратора во время его пребывания в Иерусалиме, на Голгофу, которая возвышалась сразу за вторыми стенами укреплений, то есть менее чем в пятистах метрах. Добраться до вершины горы можно было минут за десять, даже несмотря на то что приходилось преодолевать многочисленные лестницы.
Пилату было чему удивляться. По свидетельствам Евангелистов, Иисус был распят между полуднем и половиной первого. Матфей, Марк и Лука утверждают, что он умер примерно в половине четвертого, а Иоанн, свидетельству которого мы отдали предпочтение,[10] говорит, что Иисус скончался около шести часов. Однако, и это совершенно очевидно, Иисусу не перебивали берцовые кости Не менее удивленный этой преждевременной, если не сказать необъяснимой смертью, стражник, находившийся на Голгофе, не просто уколол грудь Иисуса своим копьем, но нанес глубокую рану Однако Иисус никак не отреагировал, и стражник подумал, что распятый мертв и ни к чему разбивать ему кости. И после этого два члена Синедриона, которые, безусловно, наблюдали за происходящим, отправились к прокуратору с просьбой выдать им тело.
По поводу этой раны следует сделать несколько замечаний. Обычно утверждают, по крайней мере те, кто придерживается христианской традиции, что копье пронзило сердце. Но описание Иоанна противоречит этому постулату. Правда, Иоанн не уточняет, с какой стороны был нанесен удар и в каком месте. Поэтому нет ни малейшего смысла сравнивать этот удар со смертельным ударом, наносимым в сердце. Я полагаю, что, если бы стражник проткнул сердце Иисуса, Иоанн непременно поведал бы нам об этом, поскольку был очень внимательным к деталям.
Кроме того, Иоанн пишет, что из раны вытекло много воды и мало крови. В отличие от некоторых авторов мы не собираемся придавать этому некое символическое значение. Обилие воды, о чем говорит Иоанн, с наибольшей степенью вероятности указывает, что lancea, копье с плоским и острым наконечником, пронзило плевру, а не сердце. Из сердца, безусловно, не могло вылиться много воды. Такое количество воды свидетельствует о плеврите, который мог начаться у продрогшего Иисуса (в Палестине и в Израиле в апреле довольно холодно). Этому способствовало и растяжение грудных мышц. Кровь же вытекает из любой раны.
Когда я задал вопрос судебно-медицинскому эксперту, он сообщил, что из раны, нанесенной уже мертвому человеку, тем не менее может вытекать то, что принято называть «трупной кровью». Эта жидкость состоит из сыворотки и разложившегося гемоглобина и имеет коричневатый оттенок. Неизвестно, была ли у Иоанна, единственного из четверых евангелистов, который находился на Голгофе и был единственным автором своего произведения, возможность обратить внимание на цвет вытекшей из раны жидкости. Однако различие, которое он проводит между «водой» и «кровью», а также порядок их вытекания, по всей видимости, указывают на то, что он все хорошо видел и что ив раны вытекла не «трупная кровь». Но не стоит по-своему интерпретировать факты.
Нашего внимания заслуживают также и другие события, которым можно найти приемлемое с исторической точки зрения объяснение.
В частности, объяснения, безусловно, требует чрезвычайно странное поведение Иосифа Аримафейского и Никодима. Два члена Синедриона, два уважаемых иудея, откровенно нарушают грозные запреты, один из которых носит политический характер, а второй – религиозный. Они преступили политический запрет, потребовав у прокуратора выдать им тело бунтовщика, приговор которому вынесли этим же утром, и таким образом бросили вызов как Понтию Пилату, так и Синедриону, приговорившему Иисуса к смертной казни большинством голосов. Провокация усугублялась еще и тем, что Иосиф Аримафейский намеревался похоронить Иисуса в принадлежащем ему новом склепе. Эту вопиющую эксцентричность можно сравнить только с безумной просьбой члена Верховного суда Соединенных Штатов похоронить Сакко и Ванцетти в своем фамильном склепе!
Религиозный запрет был не менее серьезным. Догмы иудейской религии предписывали совершать обряды очищения накануне Пасхи до захода солнца и считали кощунством прикосновение к трупу или к женщине во время очищения. А Иосиф Аримафейский и Никодим вдруг решили стать добровольными могильщиками! Более того, обычай требовал, чтобы до захода все иудеи находились в черте Большого Иерусалима. Но члены Синедриона были озабочены другим: они отправились на Голгофу, чтобы похоронить врага общества!
Такое поведение может оправдать лишь романтический мечтатель. Или скептик. Но на самом же деле причины столь дерзкого нарушения запрета кроются в другом. Иосиф Аримафейский и Никодим прекрасно знали, что Иисус не умер. Этим и объясняется, почему с такой легкостью они пренебрегли обычаями.
Если мы восстановим хронологический порядок их действий после предполагаемой смерти Иисуса, мы получим следующую картину.
18 часов. Стражник, находившийся на Голгофе, предполагает, что Иисус умер. Иосиф Аримафейский и Никодим спешно направляются к Пилату. Заметим, что в тот день солнце село в 17 часов 47 минут и что оба иудея уже должны были находиться в черте Большого Иерусалима.
