— Ты так и не сказала ни разу, за кого же собираешься замуж… Я должен это знать… — добавил он окрепшим голосом.
— Знать?! А разве это не ответ тебе? — взволнованно возразила Ольга.
— Это ответ гордыни, а не сердца! Ты даже с отцом ни разу не поговорила! А ведь через три недели сваты будут!
— Да, но девичья любовь… — голос Ольги растерянно дрогнул.
— Любовь — ничто, когда ее меняют на замужество с наследником великого князя! Ведь ты же думаешь о нем! — вскипел Борис.
— Как ты несправедлив ко мне, Борис! — горько вздохнула Ольга и поглядела ему в глаза.
— Ну, нет! Я давно все понял, да, думал, ошибаюсь! Ты мне решила косточку подбросить, как голодному псу, а: все остальное отдать Ингварю! А я не приму дара столь высокого! Пусть по закону Ингварь и получает все!
— Да как ты смеешь! — закричала Ольга, задыхаясь от негодования.
— О! Да у тебя и голос уже стольный! — горько усмехнулся Борис, направляясь к тропинке. — Пойдём, уже поздно. Я провожу тебя до дома. — Он тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли, и, протянув руку, схватил Ольгу.
В гридне плесковского князя ярко горели свечи.
За большим столом сидели двое: Анисья и сам князь.
Ничто не нарушало тишину огромного дома.
— Все молчит? — спросил наконец князь, наблюдая за рукодельем старой женщины.
— Молчит, — со вздохом ответила Анисья.
— Неужели я свою дочь не постиг? — растерянно заметил князь.
Анисья: промолчала.
— И ты молчишь… Меня осуждаешь? — горько усмехнулся князь.
— Да ведь ей всего пятнадцать лет! — не выдержала Анисья. — Где же ей ума да смелости набраться в эти лета! — Она в сердцах порвала нитку.
— А что Борис? — со вздохом спросил Вальдс, надеясь, что уймет свою совесть.
— Борис и глаз не кажет, — проворчала Анисья, взглянув исподлобья на князя, но, довольная его переживаниями, снова вдела нитку в иглу.
— А почему? — поинтересовался князь.
— Обиделся… Целый месяц парень ждал, пока она решится с тобой поговорить да от Ингваря отказаться, да так и не дождался…
— Я ведь думал, ну побуянит девка, поревет, уговорю на Киев все равно… А она молчит второй месяц… Не угадал, старый… Уговаривать-то и не пришлось… Сама все поняла… А может, что замыслила? — тревожно спросил он Анисью. — Ну, не таись, Анисьюшка. Скажи! Она ж мне дочь!
Анисья отложила рукоделье и внимательно оглядела постаревшего хозяина. Второй десяток лет живет она с этим неугомонным русичем Вальдсом. Многажды видела его суровым, хворым, беспокойным, нелюдимым и добродушным, веселым и буйным, но таким тревожным, как нынче, еще не видывала.
— Ну, что ты молчишь? — нетерпеливо воскликнул он, и в глазах его сверкнули гневные молнии.
— Ольга решила честь свою отдать Борису, а замуж все же выйти за Ингваря.
Князь ахнул:
— Так вот ее что гложет! Отказ Бориса! Каков парень, а! — восхищенно заметил он. — Сам мучается, сам страдает, другой назло бы силой взят. Но бедная дочь… Анисья, что же делать? — Князь взволнованно заходил по гридне.
— Не знаю, князь…
— Чем ей помочь, Анисья? Ты женщина, ну подскажи! — попросил Вальдс и погладил Анисью по руке.
— Не знаю, князь… Боюсь, что оба, похоже, ей нужны! Так ведь до сих пор дозволялось только жен иметь много, а вот о многомужии я еще не слыхивала… — Анисья пожала плечами и посмотрела на хозяина.
— Ей нужен один, во только такой, чтоб он имел все: душу, красу и родовитость.
— А может, с ней поговоришь… — решилась Анисья, но князь непонимающе вскинул брови. — Без любви зачерствеет душа, — раздельно произнесла она и выдержала удивленный взгляд Вальдса.
— Словом ее душу не спасешь, — немного подумав, ответил Вальдс. — Она во власти придуманного величия, да и характер — хлеще можжевелового прута… Все равно к своему пути выйдет, — убежденно добавил он.
Анисья задумалась над словами князя, правдивее которых ей никогда не приходилось слышать.
— Как знаешь, — сказала она, вздохнув. — Только б не каяться потом, что единственную дочь за нелюбимого отдал.
— Сама выбрала! Чего меня бояться! Я ей не враг! Могла бы и сказать, а коль не говорит, значит, знает, что делает, — вспыхнул Вальдс, но быстро успокоился: — Впрочем, подожду, впереди еще неделя…
Был полдень. Солнце ярко освещало просторную одрину Ольги: широкую постель, крепкий резной короб для одежды, небольшой столик с деревянными и керамическими безделушками, красивые ковры на двух широких скамьях.
— Ну полно, Ольга! — Анисья ласково подтолкнула Ольгу, указывая на принесенную еду.
Ольга не шелохнулась.
Анисья растерянно подошла к столику и принялась наводить на нем порядок.
— Уже сваты приехали… Сарафан готов… Примерила бы…
Ольга сидела, поджав ноги, на своей широкой постели и не обращала ни малейшего внимания ни на Анисью, ни на ее слова.
— Да очнись же, Ольга! Всю душу вымотала своим молчанием!
Ольга широко раскрытыми глазами смотрела в одну точку и не двигалась.
— Оленька, может, за Борисом сходить? Так я быстро… — Анисья не могла сдержать порыва жалости, вызванного горестным видом Ольги.
— Что? — вздрогнула Ольга. — Нет! Не было и никогда не будет никакого Бориса! И не напоминай мне больше о нем! — Она бросала слова зло. резко, отрывисто.
— Хорошо-хорошо! — испуганно заверила Анисья. — Успокойся только.
«Не вышло из меня матери», — горько призналась она себе.
— Стой! — вдруг крикнула Ольга, — Не уходи! Ты видишь, я не плачу? Видишь? — Она до крови укусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться при Анисье.
— Вижу, Ольга, вижу, — спокойно ответила Анисья. — Ты не плачешь. И не заплачешь, — сама глотая слезы, проговорила Анисья и подошла к Ольге, чтобы погладить ее и приласкать. Она уже подняла руку, чтобы провести ею по волосам Ольги, как та вдруг отбросила руку Анисьи, словно змею. — Что ты? — опять испугалась Анисья. — Я ж тебе добра желаю!.. — Слезы застыли на ее пылающих щеках.
— А мне все добра желают! — почти прорычала Ольга. — Все! Ты! Отец! И… он! Но никто из вас не знает, что такое добро!
— Как это не знает?! — изумилась Анисья.
— Так! — крикнула Ольга. — Ну, скажи мне, что такое добро для меня! Ну? — Она рванулась к Анисье и схватила ее за обе руки.
— Сейчас скажу, — пытаясь сосредоточиться, сказала Анисья. — Перво-наперво, счастливое замужество! — Она легонько освободила обе руки из Ольгиной хватки и уже спокойнее продолжила: — Но с кем ты будешь счастлива?! Борис тебе счастье даст… — глядя Ольге в Глаза, ответила Анисья.
— Этот холоп?! — Ольга аж взвилась.
— Ну, значит, ты сама все знаешь, чего же хочешь от меня?
— Нет! Я всего не знаю. Уж… Ингваря и подавно! Анисья обомлела. Она впервые услышала, как Ольга произнесла имя своего нареченного, и поразилась растерянности ее тона.
— И мы его не знаем, — вздохнула Анисья и хотела было уйти.
— Куда ты? — остановила ее Ольга. — Ты думаешь, мне страшно?
— Думаю, да, — вздохнула Анисья.
— Не жалей меня! — вдруг с угрозой заявила Ольга. — Я сама решила, знай это… И ни о чем не пожалею… Я хочу быть женой великого князя!
— Ну вот и хорошо! Вот в том и есть добро!
— Анисья! — Ольга схватила ее за руку и больно сжала. — Не говори ты о добре! Откуда ты знаешь, что это и есть добро?
— Ну, коли желание хвое исполнимо…
— А разве пагубных желаний нет?
— Твое желание не пагубно ни для тебя, ни для других… — Анисья вздохнула. — Ужели будешь мстить Борису?
— Замолчи! — Ольга зажала рот Анисье. — Я не получила того, чего хотела… Он за это поплатится.
— Ольга! Да разве за любовь так платят?..
— За любовь? Он не любил меня, коль так унизил!
— А ты его? И когда же ты успела так очерстветь, доченька! Послушай сердце-то свое? Ведь оно о Борисе ноет! Неужто уж нашел там место Ингварь?! — скорбно спросила Анисья.
— Не хорони меня! — зловеще попросила Ольга.
— Как хочешь, Ольга, как хочешь, милая… — Анисья старалась говорить ласково, проникновенно, желая отогреть душу Ольги.
Целый месяц боролась княжна со своими чувствами. Целый месяц пыталась честно ответить на вопрос: почему Борис отказался принять ее дар? Ответ, как ей казалось, был уничтожающе простым: он не любит ее, он посмеялся над ней.
Вот грянула неожиданная новость о сватовстве Ингваря, и все перевернулось в ней, так перехлестнув Ольгу, что многие перестали узнавать ее. Все смешалось в ней: тяга к Борису, злость на то, что слишком много сказано и обещано ему, новизна необыкновенного будущего и его заманчивость. Как быть? Что делать? Как поступить, чтоб не упасть в глазах Бориса, но и стать великой княгиней?..
— Это правда, отец? Я обещана Ингварю?
