сложил целую песнь! — вскричали сидевшие рядом с ним, и громче всех звучал голос Раннви.
— Слышите, — сказал один из старейших гостей, поднимаясь из-за стола, — среди молодых людей появился скальд. Сын Чёрного Грима сочинил Песнь о короле Свейне. Кто бы мог подумать?! Он унаследовал этот дар от тебя, Грим? Если не от тебя, то от кого, скажи?
— Давайте выслушаем его песнь, — сказал Орм.
Попросили Гисли сказать свою песнь перед собравшимися.
Сперва его голос немного дрожал, но, когда он увидел, что все слушают с удовольствием, а сам Орм кивает и улыбается, робость окончательно покинула его, и теперь он не отвёл бы своего взгляда от глаз Раннви.
— Я могу сложить множество стихов и гораздо лучше этих, — спесиво сказал он ей, усаживаясь на место.
Чёрный Грим, отец Гисли, остался очень доволен и горд своим сыном. Он сказал, что в прежние дни, когда был молод, он и сам охотно бы сложил вису, но ему всегда что-то мешало.
— Всё же странно, что он обладает таким даром, — добавил он, — ибо застенчив с людьми, особенно если рядом с ним находится девушка. Он и сам тяготится своей робостью.
— Поверь мне, Грим, — промолвила Ильва, — больше он не будет смущаться женщин. Ибо после того, как он показал себя как скальд, многие из них так и будут вешаться ему на шею. Мой отец, который был очень мудр и знал толк в вещах подобного рода, часто говорил, что мухи роятся над любой пищей, но забывают о ней, как только видят горшок с мёдом. Точно так же дела обстоят и с молодыми девушками, когда за ними ухаживает настоящий скальд.
В тот вечер, благодаря стараниям Асы и Ильвы, отец Вилибальд заручился обещаниями от четырёх женщин, что они принесут ему своих новорождённых при условии, что он будет крестить их в той же самой купели, в которой он крестил Харальда Ормсона, и что будет совершён тот же самый обряд. Но остальные гости пока не выказывали никакой охоты сделаться христианами, хотя все были веселы духом и сговорчивы, поскольку было выпито много крепкого пива. Итак, отец Вилибальд вынужден был смириться, хотя он возлагал большие надежды на второй день пира.
На следующий день, который был последним днём празднества, у Орма ещё оставалось много копчёной баранины, свежей говядины, две бочки праздничного пива и бочонок крепкого мёда. Он объявил, что его честь и честь его гостей будут запятнаны, если к тому времени, когда пир окончится, все эти яства останутся на столах. Гости очень ревностно отнеслись к этому высказыванию и пообещали сделать всё, что в их силах, дабы этого не произошло. Поэтому, проснувшись, они с самого утра сели за столы. Прежде чем пир начался, гости пожелали, чтобы хозяин и его священник оказались под столом к тому времени, когда последний кубок будет опустошён до дна.
Орм отвёл священника в сторону, дабы выяснить его мнение об одном очень важном деле. Он хотел узнать, сказал Орм, будет ли Господь Бог считать законным, если язычники примут крещение, будучи пьяны до потери сознания.
— Ибо если это законно, — заключил он, — то этим вечером мы сможем завершить начатое нами дело.
Отец Вилибальд ответил, что Орм коснулся очень важного вопроса, который обсуждался святыми отцами, посвятившими всю свою жизнь крещению язычников.
— Некоторые учёные мужи, — промолвил он, — считают это законным в том случае, когда дьявол сдаётся особенно неохотно и продолжает сопротивляться. При этом они ссылаются на пример императора Карла, который, когда пожелал окрестить диких саксов, длительное время остававшихся идолопоклонниками, особо упрямых из них бил дубинкой по голове во время обряда крещения, дабы прекратить потоки брани и богохульств, которые те изрыгали. Нельзя отрицать, что подобный способ вызывает раздражение дьявола, а я не вижу большой разницы между тем, чтобы бить язычников по голове или поить их крепким пивом. С другой стороны, благословенный епископ Пилигрим из Зальцбурга, который жил во времена старого императора Отто, придерживался противоположного мнения, которое он изложил в посланиях к своей пастве, исполненных мудрости. Мой добрый наставник, епископ Поппо, всегда полагал, что епископ Пилигрим был прав, поскольку, говорил он, хоть дьявол и находится в замешательстве, когда его приспешники принимают обряд крещения, будучи без сознания, это замешательство временное, ибо когда к ним возвращается разум и они узнают, что с ними произошло, они теряют всякое чувство почтения и любви к Господу, которое придаёт им святое причастие. Они вновь впускают дьявола в сердца свои и ещё яростнее ненавидят Христа и слуг Его, поэтому ничего от обряда не остаётся. По этой причине святые отцы, которых я тебе назвал, не советуют крестить людей, когда они находятся без сознания.
Орм вздохнул.
— Быть может, всё, что ты говоришь, верно, — промолвил он, — раз ты слышал это из собственных уст епископа Поппо, ибо он понимает пути Господни лучше любого другого человека. Но всё же прискорбно, что он думает именно так.
— Такова воля Божья, — ответил отец Вилибальд, печально кивнув. — Всё было бы чересчур просто, если бы мы могли прибегать к помощи пива и мёда в нашем стремлении крестить язычников. Но нам требуется нечто большее, чем пиво: красноречие, благие поступки и великое смирение, которое труднее всего добыть, а добыв, сохранить.
— Я хочу всеми своими силами служить Господу, — промолвил Орм. — Но как мы можем способствовать распространению слова Его и воли Его среди моих добрых соседей, этого я уже не ведаю.
На этом они и закончили разговор, а пиршество продолжалось долго и весело. Днём, когда большинство гостей так или иначе поднималось со своих скамей, замужняя женщина подошла к сыну Ильвы, дабы одарить его по древнему обычаю [20] и пожелать ему удачи. В это время мужчины решили подышать свежим воздухом и вышли на лужайку, дабы предаться всевозможным играм и помериться силой. На дворе царило веселье, отовсюду слышались хохот и крики.
В то время, пока все веселились и развлекались на дворе усадьбы, четыре странных нищих пришли в Гронинг.
