— У тебя есть сорочка? Снимай, будем перевязывать.
— Зачем? У меня в тороках две — одна моя, другая княжья.
— Тащи свою, да и его тоже.
Они стянули со Святополка окровавленную сорочку, обнажив его до пояса. Ее же сухим концом Еловит отер кровь с тела. Потом, надрезая ножом, стал разрывать свежую сорочку на полосы.
— Поищи лопух, — велел Еловит Волчку.
— Откуда он тут взялся?
— Ну, тогда медуницу или лучше кровеник[124]. Где это Ляшко запропастился?
— Пи-ить, — пробормотал князь, не открывая глаз. — Пи-ить.
И Волчок, сорвавшись с места, кинулся в кусты искать воду. Он бежал по зарослям тальника, зная, что там, где тальник, там и вода. Надо только вниз, вниз под уклон. Чтобы не теряться, он надламывал через несколько шагов ветки. И правда, скоро вышел к мочажине, где по холодной, почти ледяной воде угадывался близкий ключ. Только тут спохватился, что набирать воду не во что. Повертев головой, увидел в сумерках белый ствол березы. Побежал к нему. Огладил тепловатый ствол и, вытащив из-за голенища нож, стал надрезать кору в ровном, без корост, месте. Сперва сделал глубокий, едва не до древесины, надрез, затем два надреза круговых вверху и внизу. И, поддевая острием ножа, стал снимать бересту. Снял и тут же, примяв углы, сделал нечто вроде корытца, а чтоб углы не развернулись, наколол крохотные отверстия и, протянув через них гибкие нитки из тальникового луба, завязал их. В этот корец набрал воды, понес князю. Ляшко уже был на месте, и вдвоем с Еловитом они перевязывали Святополка.
Приподняв раненому голову, Волчок напоил его. Князь пил с жадностью, захлебываясь и расплескивая.
— Неси еще, — сказал Еловит Волчку.
И тот уже в темноте пошел опять за водой. Когда вернулся, кони уже были расседланы, Святополк уложен на потник, головой на седло, и накрыт корзном. Себе они постелили рядом, так чтобы князь был в середине и согревался хотя бы от них. Его колотил озноб.
— М-может, ог-гонь разложить? — попросил он.
— Нельзя, — отвечал Еловит. — Мы не знаем, где варяги. Может, они где-то недалече.
И накрыл князя еще и своим корзном, подоткнул снизу.
Спать пришлось урывками, князь все время просил то пить, то укрыть теплее. Волчку пришлось еще дважды бегать к мочажине с корцом. Уснули, сморенные, уже на рассвете. А когда проснулись, пожевали сухарей и стали седлать коней. Однако князь уже не мог сесть на коня. Пришлось мечами вырубать жерди и изготавливать конные носилки.
Меж тем варяги, возглавляемые Эймундом Ринговичем, гнались за ускакавшим с поля боя князем Святополком.
— Надо было сразу, — упрекал Эймунда Рагнар. — Пока точили лясы с князем, он и утек.
Эймунд не оправдывался, понимая, что Рагнар прав. Он действительно после сечи подъехал к княжескому шатру. Ярослав сидел на коне, и первое, что спросил:
— Где Святополк?
— Утек, — отвечал Эймунд. — Утек как заяц.
— Почему позволил? — рассердился Ярослав.
— Он не спрашивал позволения, — обиделся Эймунд. — Вкруг него гридни дрались злее волков.
— Сколько с ним ускакало?
— А я знаю? Может, десять, а может, пять.
— Бери хоть сотню и гони за ним, пока не догонишь. Без него не ворочайся. Слышишь?
— Слышу, не глухой. Головы его будет довольно?
— Довольно. Ступай.
И вот Эймунд, собрав с полсотни своих товарищей, еще не остывших от сечи и рассчитывавших на передых, погнался за убегавшим князем. Подбадривал спутников:
— Тут не надолго, тут на час работы. Догоним, срубим башку, представим князю.
Однако чем дальше они углублялись в лес, тем меньше оставалось надежды на скорое завершение погони.
— Куда он делся? — дивились варяги.
— Куда он может деться? — Эймунд был тверд. — Скачет в Туров, свой бывший удел, там мать его сидит.
Ночевать пришлось в лесу, притомились кони, и Эймунд не разрешил костер разжигать, чтобы беглецы не увидели огня. Он все еще был убежден, что они где-то рядом, и даже пытался наслушивать их. Увы, дважды наслушал лишь шорох убегавших вепрей. Беглецы как сквозь землю провалились.
В Овруче, который они не должны были миновать, Эймунд заставил воинов обыскать не только дворец, но и весь город. Все жители, уже ранее испытавшие Эймундова лиха, в один голос твердили, что никакого князя они не видели и знать не знают.
— Значит, они проскакали стороной, — решил Эймунд.
— Они ж не дураки, — говорил Рагнар. — Хорошо понимают, что Овруч стал бы для них ловушкой.
— Ничего. Туров тоже неплохая ловушка.
Подкормив в Овруче коней и набрав с собой хлеба, поскакали на Туров. Спешили, спешили, надеясь нагнать беглецов в пути. Однако, доскакав в два дня до Турова, так никого и не догнали. Быстро миновали невеликий Посад. Ворота крепости были не заперты, мало того, одна половина створа была сорвана с петель: во всем чувствовались запустение и заброшенность.
Был ранний час, во дворце спали, из дворни бодрствовали повара, из поварни тянуло дымком.
По знаку Эймунда варяги окружили дворец, сам он поднялся на крыльцо, и тут перед ним появился седобородый старик, это был дворский Никита.
— Где князь Святополк? — спросил Эймунд.
— Святополк Ярополчич в Киеве, — ответил старик.
— Был в Киеве, — усмехнулся варяг, — а ныне должен быть здесь.
— Да нет же его, ей-ей, — перекрестился Никита.
— А мы проверим. — Эймунд обернулся. — Рагнар, Фост, Руалд, за мной. Обыскать весь дворец, все клети.
И, оттолкнув дворского, вошел во дворец.
— Там княгиня почивает, — пытался предупредить хоть вслед непрошеных гостей Никита.
— Княгиня нам не нужна, — отвечал Эймунд, даже не обернувшись.
Они шли по дворцу, громко переговариваясь, стуча сапогами, хлопали дверьми.
Арлогия, когда еще услышала топот множества коней во дворе, громкие голоса у крыльца, вскочила с ложа, оделась. Эймунд бесцеремонно распахнул дверь в опочивальню: княгиня уже стояла посреди комнаты, сцепив под грудью маленькие ручки и гордо откинув голову.
— Что вам надо? — спросила сухо, хорошо скрывая свой страх. — Кто вы?
— Я Эймунд Рингович, княгиня. А нужен нам ваш сын Святополк.
— Он в Киеве.
— Был, был, княгиня, в Киеве. А ныне сыночек твой в бегах, мать.
Арлогия не нашлась что сказать, страх за сына сковал ей все члены: «Господи, что с ним? Где он?»
— В Киеве теперь Ярослав, княгиня. Великий князь Ярослав Владимирович, — продолжал с плохо скрываемым злорадством варяг. — А Святополк бежал, мать, бежал как заяц и где-то, видать, залег. Но где?
Рагнар хотел войти и поискать в опочивальне, но Эймувд сам не пустил его, преградив путь рукой:
— Не надо. Княгиня не станет врать. Ведь верно ж, княгиня?
Арлогия не шевелилась и не отвечала, словно окаменела. Варяги ушли, и вскоре явился дворский.
— Прости, матушка княгиня. Налетели какие-то, нашумели, подавай им Святополка.
— Это варяги, Никита, из дружины Ярослава, — тихо сказала Арлогия. — Святополк, наверно, разбит, раз они ищут его. И ищут именно здесь.
— Что же делать, матушка?
— Тихонько, чтоб никто не знал, даже наши, пошли на Киевскую дорогу кого из надежных, пусть караулит там Святополка и предупредит, что в Турове ему появляться нельзя.
— Понял, матушка княгиня. Пошлю Кастуся.
— Пусть Святополк направляется в Польшу к Болеславу.
— А как с этими? С варягами-то?
— Куда деться, Никита. Корми их, корми злыдней. Голодом их не избудешь, беды добудешь.
Меж тем варяги расседлывали коней, заводили в денники, насыпали им овса, набирая без всякого спроса из ларя. Хозяйничали, как у себя дома.
Эймунд, поймав Никиту, теребя его за верхнюю петлю кафтана, наказывал:
— Раз ты тут хозяин, вели поварам кормить моих воев. Понял?
— Понял, господин. Припоздал ты… как тебя?
— Эймунд Рингович.
— О сем уж сама княгиня распорядилась. Корми, сказала, гостей от пуза.
— Да? Ишь ты, видать, добрая.
— Такую княгиню еще поискать.
— Ну-ну, давай, — и тотчас же поймал Никиту, повернувшегося было бежать дальше по делам, за рукав. — Скажи честно, старик, Святополк не появлялся?
— Нет. Я же сразу сказал. Давно уж его не было здесь.
Все равно варяги обыскали весь двор, все клети, даже в конюшне все ясли осмотрели, сеновал.
— Судя по всему, его здесь и впрямь еще не было, — говорил Эймунд. — Куда ж он делся?
— Знаешь, сдается мне, или Святополк, или кто-то из гридней ранен и мы их где-то обогнали, — гадал Рагнар. — Мы ж как угорелые гнали.
— А ежели он к печенегам рванул?
— Вряд ли. Скорее к тестю в Польшу побежит. Ну а если в Польшу, то Турова никак не минует.
— Так что? Будем ждать?
— Конечно. Дня три, а то и недельку посидеть можно. После всех этих ратей, скачек пора и отдохнуть. А тут чем плохо? Кормежка есть, да и девки найдутся. Эвон, Фост уж затянул в лопухи одну.
