© http://kompas.co.ua — україномовна пригодницька література
Художник В. Г. Белкин
Он явился к начальнику штаба полка капитану Неверову и представился:
— Сержант Платонов. После лечения в госпитале прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы.
Начальник штаба прикрыл газетой карту с нанесенной обстановкой и только тогда бросил пытливый взгляд на сержанта, заслонившего вход в блиндаж. При тусклом свете гильзы-коптилки рассмотрел кряжистую, плотную фигуру. Шинель сильно поношенная, но не мятая, и складки за поясом старательно расправлены; сапоги чистые, даже блестят, словно на улице не ранняя весна, не грязь по колено.
Сержант заметил хозяйский придирчивый взгляд капитана и еле заметно улыбнулся. Широкое, чуть скуластое лицо Платонова словно просветлело, а глаза посмотрели из-под нависших рыжеватых бровей более открыто и уверенно. На губах начальника штаба тоже промелькнула улыбка — скупая, сдержанная. Это означало, что он остался доволен первым знакомством с вновь прибывшим.
Сержант подал свои документы. Неверов внимательно прочел их.
— Снайпер?
— Так точно, товарищ капитан.
— В свой полк не удалось вернуться?
— Не удалось… Дело наше солдатское.
— Правильно. Зачислим вас в снайперскую команду.
— Благодарю, товарищ капитан
* * *
Некоторое время сержант Платонов, как новичок, осваивался с обстановкой, с местностью, изучал передний край немецкой обороны. Идти на «охоту» командир ему пока не разрешил, Требуя, чтобы снайпер сначала повторил теорию стрельбы, устройство оптического прицела и винтовки. Сержант принялся усиленно заниматься.
Однажды, выйдя из землянки, где располагались снайперы, Платонов увидел близ командного пункта полка машину командира дивизии. Возле нее стоял шофер — худощавый высокий парень — и растирал в ладони подсушенный табак. Заметив Платонова, водитель кивком головы подозвал его к себе и попросил спичку, при этом предложив сержанту попробовать табачку.
— Огонек у солдата всегда должен быть, — назидательно промолвил сержант, энергично поворачивая колесико зажигалки.
Водитель сделал глубокую затяжку и покосился на сержанта:
— Учитель выискался!.. — насмешливо сказал он.
— А как же тебя не учить? — возразил Платонов. — Ведь и генерала нашего ты плохо бережешь. Нога-то у него больная! А ты и грязь от его блиндажа не отгреб.
— А вы что же, бывали возле моей землянки? — услышал вдруг Платонов голос за своей спиной. Сержант повернулся и увидел перед собой генерала.
— Откуда вам, товарищ сержант, известно, что у меня нога болит? — В голосе генерала чувствовалось любопытство.
Поборов минутное замешательство, Платонов ответил:
— Я, товарищ генерал, сибиряк-охотник.
— Ну и что же?
— Умею немного читать все, написанное на земле.
— Где же вы прочитали, что возле моей землянки еще не просохло?
— А вон глина на подножке машины. След сапога тоже в глине, — сержант указал на нерастаявший пласт почерневшего снега, куда ступил генерал, выйдя из машины.
— А о ноге?.. — поинтересовался командир дивизии.
— Это тоже по следам видать: шаг правой ноги широкий, след глубокий, шаг левой — узкий, след мелкий. Ясно: левая нога больная, наверно ранена.
Генерал одобрительно усмехнулся:
— Насчет ноги — правильно. Но глину-то на сапоги я мог набрать и в другом месте — скажем, в соседнем полку.
Платонов еще раз скользнул взглядом по машине и покачал головой.
— Крылья и подножки мокры, колеса промыты, — объяснил он. — Значит, через брод ехали. А брод — только на пути из штаба дивизии. Потом на подножие глины много. Понятно, что ступали по глинистому грунту не раз.
— Логично, — сказал генерал. — Почти, как у Шерлока Холмса. Вы читали рассказы о нём?
— Читал, товарищ генерал.
— Ну и как?
— Интересно… Но у нас в Сибири есть охотники, которые получше этого сыщика в следах разбираются.
— Наверно и вы следопыт, — улыбнулся генерал. — А ну-ка попробуйте сказать, какая завтра будет погода.
— Сильный и холодный ветер, — не задумываясь, ответил Платонов.
— По каким признакам?
— Облака подсказывают. Они сейчас на рыбью чешую похожи — волнистые, с поперечными полосками. Такие облака — к холоду.
— Проверим, — усмехнулся командир дивизии.
Водитель машины, обиженный на Платонова за то, что тот сконфузил его перед начальством, пренебрежительно прислушивался к словам сержанта.
— Сказки бабки Горпины, — съязвил он, нажимая на стартер мотора и напоминая этим генералу, что пора ехать. — Сержант, может, угадает по облакам, какие груши уродятся в нашем колхозе…
— Урожая на фрукты можно ожидать хорошего, — уверенно ответил Платонов. — Весна на тепло не очень щедра, не даст деревьям быстро расцвести. Значит, для них и заморозки не будут страшны.
— Вы в каком подразделении служите? — спросил генерал.
— В снайперской команде.
— А в разведчики не хотите? Там наблюдательные люди нужны. А такие, как вы, — тем более. В следах ведь не каждый разбирается.
— Следы читать всякий сможет. Надо только глаз да внимание тренировать, — сказал Платонов.
— Правильно, — подтвердил генерал, — вот и будете обучать других. Большую службу Родине сослужите…
На другой день сержанта Платонова зачислили во взвод пешей разведки.
Весна 1942 года на Северо-Западном фронте была ранняя. Реки и речушки набухали, мутная вода покрывала лед, выходила из берегов и разливалась по заболоченным лесным просторам. О такой весне говорят: «Ни пройти, ни проехать». Дороги утонули в жидкой грязи, тропы исчезли под водой. Траншеи ц ходы сообщения залило.
Нелегко было в эти дни на фронте. С нетерпением ждали солдаты времени, когда угомонится весна.
Пожалуй, лишь одни разведчики были довольны такой весной. Их трудная и опасная работа несколько облегчалась тем, что половодье вытеснило немцев из низин, оврагов, болотных лесных трущоб на возвышенности. Теперь с меньшим риском удавалось перебираться через линию фронта, устраивать там засады, брать «языков».
И на этот раз группа разведчиков во главе с лейтенантом Стукало с такой же целью отправлялась в тыл врага. С группой шел и сержант Платонов.
Стояла непроглядная ночь, но светящаяся стрелка компаса и фосфорические зубцы визира помогали разведчикам безошибочно выдерживать намеченное направление. Они двигались плотной цепочкой, чтобы не потерять из виду друг друга. Ноги по колено вязли в жидкой грязи, под которой прощупывались зыбкие кочки. Окна меж кочками таили опасность: оступишься и по грудь провалишься в тину. Иногда над болотом с треском проносились светящиеся трассы пуль. Но не их опасались разведчики. Каждый напряженно приглядывался, чтобы, как только заискрится в ночном небе хвост взлетающей немецкой ракеты, тут же броситься в пахнущую плесенью жижу.
Но немцы не подозревали о близком присутствии советских разведчиков. Этот участок местности на картах был испещрен голубыми лапками, означающими, что болото труднопроходимо.
Болото кончилось. Легким порывом ветра до разведчиков донесло запах дыма. Лейтенант шопотом передал по цепочке команду — залечь. Платонов, напрягая зрение, всматривался в густую темень. Вскоре он различил впереди тусклые искорки, которые взлетали вверх и гасли.
Платонов подполз к лейтенанту и доложил о замеченном.
— Это дзот… Немцы печку топят, — тихо Светил Стукало.
Встретившаяся на пути огневая точка явилась неожиданным препятствием. Медлить было нельзя. При свете первой же ракеты фашисты могут обнаружить группу. Нападать на дзот-тоже нет смысла. Если немцы поднимут тревогу, путь отхода по болоту будет отрезан.
Лейтенант осторожно похлопал рукой по сапогу лежавшего впереди разведчика и отвел в сторону левую руку. Это означало: передай такой же сигнал вперед и начинай ползти влево.
… Ночь прошла в напряжении. Под утро группа сделала привал далеко за линией фронта, в густых болотных зарослях. Надо было немного обсушиться, отдохнуть, позавтракать, а затем снова за дело. Впереди — много работы, много опасностей…
Первые сутки пребывания во вражеском тылу не принесли успеха. Лейтенант хотел поймать «длинного языка» — фашистского офицера. Но случай пока не представлялся.
Поэтому продолжали настойчиво искать какой-либо немецкий штаб, чтобы близ него устроить засаду.
