Захар Сорокин - Крылатые гвардейцы

Люди мечтают по-разному. Есть мечта маленькая, с годами она забывается. Но есть мечта большая, которая определяет всю жизнь человека. И если не сразу удается осуществить ее, она становится человеку еще дороже, он еще энергичнее борется за ее воплощение, смело идет навстречу испытаниям. Каждый день возникают новые задачи — жизнь становится яркой, интересной.

Стать летчиком — было самой большой мечтой моей жизни. К семнадцати годам я понял, что она не бесплодна, ее можно осуществить. Я должен стать летчиком!

Однажды вызвал меня во двор Данька Пархомов и, волнуясь, сообщил:

— Ой, Захарка, не поверишь… У нас в Тихорецке аэроклуб будет… Комсомол должен подготовить сто пятьдесят тысяч летчиков.

— Где? В Тихорецке?

— Да нет, — недовольно остановил меня Данька, — в СССР… Но и у нас будет аэроклуб, и у нас будут готовить… Понял?

Мы тотчас же помчались разыскивать начальника аэроклуба. Тот встретил нас без особого энтузиазма. Подняв голову от бумаг, разложенных на столе, он спросил:

— Комсомольцы?

— Да! — одним духом выпалили мы.

— А где работаете?

Я посмотрел на Даньку, он на меня.

— Мы не работаем… Мы только что школу окончили.

— Чего же вы пришли сюда? Мы принимаем рабочую молодежь…

Огорченные, мы двинулись к выходу. Начальник аэроклуба бросил нам вслед:

— Эй, орлы! Духом не падать…

Мы остановились.

— А еще хотите на летчиков учиться, — добродушно пробасил он. — Устраивайтесь на работу и приходите… Тогда примем…

Обрадованные, мы выскочили из здания аэроклуба. У входа нас кто-то окликнул, обернулись — к нам подходил высокий стройный летчик в комбинезоне с голубыми петлицами.

— Здравствуйте, ребята, — сказал он, — в аэроклуб записаться хотите?

— Да. Но начальник говорит…

— Это дело поправимое, — прервал летчик. — Только школу окончили? Не работаете еще? Советую вам, ребята: поступайте в ФЗУ при паровозоремонтном заводе. Будете приобретать специальность и в аэроклуб запишетесь…

Широко открытыми глазами мы смотрели на этого молодого, ненамного старше нас, смуглолицего человека. Он, наверно, заметил нашу растерянность.

— Не удивляйтесь, хлопцы, что я вас остановил… Мы с вами еще встретимся, меня сюда инструктором назначили. Давайте знакомиться: Рубанов.

Мы с Данькой назвали себя и по очереди пожали ему руку.

Домой возвращались веселые и возбужденные.

Распрощавшись с Данькой, я задумался над тем, как сказать дома о своем желании записаться в аэроклуб. Я знал — отец будет возражать. К тому же надо было решить, какую специальность выбрать в ФЗУ.

С детских лет я привык к тяжелому физическому труду и не боялся его. Мне всегда хотелось стать очень сильным. Но как натренировать тело? Как развить мускулатуру? Я слышал, что среди рабочих самые сильные — кузнецы, и решил: буду учиться кузнечному делу.

Дома сказал об этом отцу.

— Что ж, — обиженно ответил он, — не хочешь, видать, быть печником…

— Да ты пойми, батя, — начал я убеждать. — Ведь я уже научился класть печи… А теперь приобрету еще одну специальность, да какую!..

Отец долго ворчал, но в конце концов согласился. И вот я — ученик ФЗУ в группе кузнецов. В эту группу отобрали только физически развитых ребят.

Теперь настало время сказать дома об аэроклубе.

Была не была!

— Ты знаешь, батя, хочу научиться летать, — робко начал я. — В Тихорецке открылся аэроклуб. Так я запишусь туда…

Отец свел брови, бросил на меня сердитый взгляд.

— А больше ты ничего не хочешь? — с издевкой протянул он. — Летать! Ишь птица какая…

Мать, которая слышала наш разговор, перекрестилась.

Я понял, что самому мне отца не убедить. Помочь мог только Иван — мой старший брат. Надо было склонить его на свою сторону. Вечером я рассказал Ивану обо всем. Он внимательно выслушал меня, потом спросил недоверчиво:

— Примут ли тебя?

— Я узнавал уже… Сказали — подавай заявление.

— Ладно, — согласился Иван. — Я поговорю с отцом.

Утром отец сам сказал мне:

— Ступай, посмотрим, как ты будешь летать…

Через несколько дней медицинская комиссия признала меня годным. Отнес все необходимые документы в аэроклуб. Пришлось сдавать вступительные зачеты по математике, русскому языку и черчению. Но меня уже ничто не могло остановить. Занимался я усидчиво и зачеты сдал успешно. Прошел день, второй. Наконец получил вызов в аэроклуб. Здесь очень много знакомых ребят. Среди них мои лучшие друзья: Данька Пархомов, Гриша Деревянко, Павел Замота, Петя Димитренко, Клава Корчига, Нина Кран, Нина Захарова и другие. Нам зачитывают приказ по аэроклубу. Зачислены!

Мы — учлеты!

Совмещать работу и учебу нелегко. Но теперь для меня все трудности преодолимы. Я буду летать.

Работа в кузнечном цехе паровозоремонтного завода развивает силу, ловкость, выносливость — все те качества, без которых, как я считал, немыслима профессия летчика. В то же время учеба в аэроклубе дает мне технические знания, а это очень помогает работе на заводе.

В учебных классах Тихорецкого аэроклуба стоят макеты самолетов, настоящие моторы, на стенах — чертежи, схемы. Здесь мы изучаем теорию авиации и технику.

Каждый день приносит что-то новое. Все, что касается авиации, ее истории, впитывается нами с необычайной жадностью. По дороге домой мы вспоминаем отдельные места лекций с таким увлечением, будто только что просмотрели захватывающий фильм.

Весна в Тихорецке в том году была ранняя, дружная. Уже в начале марта солнечные лучи растопили остатки снега. Робко появляется шелковистая зелень, завязь на деревьях с каждым днем становится все отчетливее.

А для нас, учлетов, приход весны означал еще одну радость: предстояли полеты.

Инструктор нашей летной группы Федор Семенович Рубанов неожиданно сообщил:

— Через неделю выходим на воздух. Будем осваивать прыжки с парашютом.

Мы уже давно с большим уважением относились к Рубанову. А тут еще это радостное сообщение… «Нет на свете человека лучше Рубанова!» — думалось нам.

Инструктор парашютного спорта поручил нам подготовить вышку к прыжкам. Ее надо было покрасить. Мы дружно взялись за работу: скоблили почерневшее за зиму дерево, носили воду, разводили краски. Забыли и о кино, и об отдыхе, и о прогулках. Нас прогоняла от вышки только темнота. Инструктор Брюхов заметил мое особенное рвение.

— Молодец, Сорокин, — похвалил он, — хорошо работаешь. Начнем занятия — получишь добавочный прыжок.

И он сдержал свое слово: почти на каждом занятии я получал добавочный прыжок. Я был счастлив.

Когда практические занятия по укладке парашютов подходили к концу, инструктор сказал мне:

— Сегодня мы проведем дополнительные прыжки с парашютной вышки, разрешение на это получено.

В тот день я прыгал трижды. Спуск и приземление были удивительно мягкими и приятными.

«Вот с самолета прыгнуть!» — размечтался я.

…Наступил апрель. С каждым днем становилось теплее. Согретое весенним солнцем, поле аэродрома давно покрылось светло-зеленой травой.

Нам сказали, что в ближайшие дни начнутся ознакомительные полеты по кругу.

Не верилось, что мы в самом деле будем летать. До сих пор мы только мечтали об этом.

И вот наступил день, ставший для нас большим, прекрасным праздником. Наша группа выстроилась на аэродроме. Инструктор Рубанов сообщил:

— Сегодня мы начнем ознакомительные полеты по кругу. Каждый из вас поднимется со мной в воздух. После полетов подробно расскажете, как вы себя чувствовали в воздухе. Кому будет страшно, признавайтесь без стеснения. Первым полетит учлет Сорокин.

Волнуясь, я подхожу к У-2. Тщательно осматриваю мотор, шасси, обхожу вокруг самолета. Убедившись, что все в порядке, тут же около кабины надеваю парашют. Потом обращаюсь к Федору Семеновичу.

— Товарищ инструктор! Учлет Сорокин произвел осмотр самолета. Неисправностей не обнаружил. Самолет к полету готов.

— Садитесь. Сейчас полетим.

Рубанов сел в переднюю кабину, я — в заднюю.

Техник Эпельбаум, невысокий, полный блондин лет двадцати пяти, ободряюще подмигнул мне — все будет хорошо — и подошел к самолету, взялся за винт, повернул его несколько раз. Инструктор подал команду:

— К запуску!

— Есть, к запуску!

Я внимательно слежу за каждым движением инструктора. После того как техник потянул лопасть винта и отскочил от самолета, Рубанов включил зажигание. Заработал мотор, и самолет порулил на старт. Летчик поднял руку: прошу разрешение на взлет. Стартер, стоявший у посадочного знака «Т», махнул белым флажком: можно лететь. Самолет сделал короткую пробежку и плавно оторвался от земли. Когда и как это произошло, я не почувствовал. Взглянув вниз, я неожиданно для самого себя в испуге ухватился обеими руками за борт кабины, и сразу в шлемофоне раздался голос: