Павел Павленко - Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Предрассветная мгла еще не рассеялась над долиной Эльзаса, а колонны германских пехотных частей уже выступили к Кольмару навстречу войскам западных союзников антигитлеровской коалиции. Легкая дымка утреннего тумана скрывала раскинувшиеся на склонах гор виноградники. Лишь кое-где угадывались силуэты строений — то ли развалины древних замков и крепостей, то ли дома местных крестьян-виноделов, то ли недавно построенные укрепления. На исходе лета вермахт начал подготовку к предстоящей битве: к тому времени стало ясно, что наступление войск союзников во Франции остановить не удастся, и третий рейх приступил к лихорадочному возведению оборонительной «линии Зигфрида» близ рубежей Германии.

Через Кольмар — крепость, исстари пользовавшуюся заслуженной славой и превратившуюся в живописные развалины еще во времена юности Жанны д'Арк, — пролегла дорога от военного аэродрома в Страсбург, по которой мимо шагавших навстречу батальонов ранним утром 10 августа 1944 года несся черный «мерседес». Прохладный ветер отчаянно трепал укрепленные на капоте штабного автомобиля флажки СС со свастикой, свидетельствовавшие о высоком ранге пассажира. Последний же, занятый мыслями о предстоящем совещании, совершенно не обращал внимания на восхитительные пейзажи, которыми природа щедро наделила благодатный эльзасский край.

Директор промышленной корпорации «Гермадорф и Шенбург» доктор Шейд, удостоенный почетного звания [4] обергруппенфюрера СС, въехал в Страсбург, едва первые прямые лучи солнца упали на крыши домов. Названия улиц — французские, магазинов — немецкие: за многие века Эльзас и Лотарингия, многократно переходившие от Франции к Германии и обратно, стали двуязычными. Штабной «мерседес» медленно пробрался по узким улицам старинного города к гостинице «Мезон Руж», где должна была состояться встреча Шейда, уполномоченного Мартина Бормана, с представителями крупнейших промышленных и финансовых корпораций третьего рейха. Рейхсляйтер НСДАП напутствовал своего посланца словами: «Надо понимать, что победить в этой войне невозможно. Поэтому лидерам германской экономики следует сохранить свои капиталы, дабы впоследствии вернуться и восстановить прежние позиции. Итогом этой встречи должны стать шаги, которые определят послевоенное будущее Германии».

Такой вывод Мартин Борман сделал в конце 1943 года, когда рухнули стратегические планы главарей третьего рейха, надеявшихся заставить Москву вступить в переговоры. В конце 1942 года стало очевидно, что Германии явно не хватало ресурсов для ведения длительной войны против Советского Союза. Поэтому Гитлер, во-первых, планировал создать мощный военный кулак вблизи украинско-российской границы и взять реванш за сокрушительное поражение под Сталинградом, полагая, что крупная победа летом 1943 года позволит ему закрепиться на рубеже Украины.

Во-вторых, шеф гестапо Генрих Мюллер уже более полугода вел небывалую по масштабам радиоигру, стремясь посеять раздор в стане союзников по антигитлеровской коалиции. Гестаповцам удалось раскрыть широкую сеть (более ста агентов и шесть радиопередатчиков) советской разведки, деятельность которой охватывала несколько европейских государств, оккупированных фашистской Германией. Гитлер и Борман надеялись рассорить русских с их западными союзниками. Они полагали, что подозрительность первых заставит американцев и англичан поспешить с открытием второго фронта. В 1943 году вермахт располагал значительными силами в Западной Европе и мощной, глубоко эшелонированной противовоздушной обороной. Нацистские главари [5] не без основания полагали, что им хватит сил сбросить десант противника в океан.

В-третьих, существенное значение имел тот факт, что германский флот успешно вел битву за Атлантику, нанося сокрушительные удары по караванам судов, осуществлявших поставки в Советский Союз техники по ленд-лизу. Узнав о существовании кодированной прямой связи между Вашингтоном и Лондоном, Борман поручил Мюллеру сформировать внутри гестапо особый отдел дешифровки, занимавшийся исключительно этой проблемой. Рейхсляйтер НСДАП финансировал все необходимые исследования из партийного фонда и не жалел средств на создание техники, которая позволяла бы незамедлительно получать сверхсекретную информацию, известную лишь высшему политическому и военному руководству США и Великобритании. В итоге немецким техникам удалось создать столь необходимый дешифратор, и в 1942 году среди холмов на побережье Голландии был построен специальный радиокомплекс, позволявший вести перехват и дешифровку сообщений западных союзников.

Расчеты Гитлера зиждились на том, что после провала второго фронта Рузвельт и Черчилль проиграют выборы в своих странах и на смену им придут менее решительные политики. Итогом стал бы развал коалиции. Потеряв поддержку союзников и встретив непреодолимую оборонительную систему на подходах к Украине, Сталин, по их мнению, должен был согласиться на переговоры, в результате которых Гитлер планировал оставить за собой Прибалтику, Украину и Белоруссию. Передышка позволила бы расправиться с англичанами и накопить силы для нового рывка на Восток.

Однако германское контрнаступление под Курском полностью провалилось и превратилось в новое сокрушительное поражение. Один из арестованных советских агентов сбежал и, добравшись до законсервированного передатчика, сообщил в Москву о провале разведывательной сети и о радиоигре Мюллера, — планы рассорить союзников пошли прахом. Англичане же, столкнувшись с чрезвычайной оперативностью германских субмарин, топивших даже [6] конвои, несколько раз резко менявшие курс согласно вновь поступавшим приказам, догадались о наличии станции радиоперехвата и сумели обнаружить ее. В 1943 году расположенный в Голландии радиокомплекс был уничтожен в результате массированного налета британской авиации.

«Теперь уже никто не согласится на мирные переговоры с нами», — заключил Гитлер в конце 1943 года.

К тому времени Борман уже заручился согласием крупнейших германских промышленников и финансистов в осуществлении плана подготовки «четвертого рейха» — плана послевоенного возрождения Германии. Он изолировал Гитлера от своих главных конкурентов и бдительно оберегал свое привилегированное положение при фюрере. Поняв, что будущее не сулит хозяину благоприятной перспективы, Мартин Борман приступил к закладке фундамента собственного рейха. Талантливый организатор и опытный финансист, он намеревался взять реванш в послевоенной битве на финансовом фронте. К лету 1944 года были определены основные методы маскировки германских капиталов и каналы перевода их за рубеж. Главенствующую роль партии и лично Мартина Бормана никто не ставил под сомнение, ибо только этот человек, сконцентрировавший в своих руках всю реальную власть в государстве, мог по собственной воле решать, кого вознаградить наибольшим набором прав и привилегий для подготовки к «жизни после смерти». Его проект сулил гигантам вроде империй Круппа и «И. Г. Фарбениндустри» радужные перспективы в послевоенной Европе.

Конечно, многие крупнейшие корпорации могли сберечь значительную часть своих богатств и без поддержки Бормана. Несмотря на закон об ограничении экспорта капитала, они умудрялись так закамуфлировать свои операции, что являлись фактическими владельцами многих фирм и банков в нейтральных государствах. Формально во главе подобных фирм стояли граждане этих стран, но реально контрольные пакеты акций (или предприятия целиком) принадлежали германским корпорациям. Особых успехов на этом поприще добилась «И. Г. Фарбениндустри». Президент последней Шмиц стал личным консультантом Бормана [7] в подобных операциях и получил почетное звание «тайного советника» НСДАП.

После покушения на жизнь Гитлера (20 июля 1944 года) рейхсляйтер НСДАП решил, что медлить более недопустимо: при значительно возросшей вероятности возникновения непредсказуемых осложнений темпы экспорта германского капитала были явно недостаточными, следовало резко усилить эту кампанию. Согласно приказу Бормана, Шейд объявил на совещании в Страсбурге о том, что отныне закон о запрете экспорта капиталов не распространяется на флагманы германской экономики. Кроме 750 зарубежных фирм, куда НСДАП осуществляла перекачку денег централизованным образом, каждой корпорации следовало самостоятельно организовывать подобные «убежища» в нейтральных государствах. Филиалы германских фирм за рубежом предстояло преобразовать в предприятия, формально принадлежавшие гражданам этих стран (например, в Скандинавии наиболее известными из таковых являлись «Сименс» и «Бош»). «Отмытые» таким образом капиталы под видом инвестиций нейтральных государств поступали на международный финансовый рынок и шли даже на вложения в американские фирмы (путем приобретения акций на бирже Нью-Йорка).