Война грянула неожиданно. Только по весне газета «Правда» заверяла, что Германия подписала с Советским Союзом Пакт о ненападении и теперь мы друзья. Даже парад совместных — советских и германских — войск в Белостоке провели.
Павел узнал о войне не сразу. Со школьными друзьями он гулял до утра после выпускного бала. Потом с парнями купаться пошёл, а когда вернулись, сразу заметили в городке перемены. Люди стояли вокруг репродукторов, и лица у них были хмурые.
— А что случилось-то? — поинтересовался Павел.
— Война! Германия на Советский Союз напала — в четыре часа утра. Вот — обращение Молотова передают.
Сначала новость ошеломила, но потом он даже обрадовался. Как же! На долю дедов и отцов пришлась революция, гражданская война, стычки на КВЖД, даже финская война. А наши добровольцы, лётчики и танкисты — те, кто в Испании воевал?
Вот у него самого ничего интересного не было — только учёба, да ещё рыбалка с ребятами. Нет, не на тех фашисты напали. Успеть бы только на войну попасть! Красная армия в несколько дней врага разгромит и дальше будет воевать на его территории.
Надо в военкомат бежать! У него значок «Ворошиловский стрелок» есть и с вышки на парашюте он два раза прыгал.
И Павел направился в военкомат.
Там царила суета, бегали военные, во дворе строились команды призванных из запаса мужчин — с рюкзаками и чемоданами.
Но дежурные на входе даже внутрь его не пустили.
— Тебе сколько лет?
— Семнадцать.
— Вот когда подрастешь, тогда и вызовем.
— Да к тому времени война закончится!
— Парень, иди, не мешай. Не до тебя!
Павел покрутился во дворе военкомата, с завистью глядя на военнообязанных — двадцати-тридцатилетних мужчин, да и пошёл домой. Поговорить бы сейчас с друзьями, поделиться новостями.
Жил Пашка недалеко от Энгельса, в небольшом городке, в Республике немцев Поволжья. Была такая до войны. А на русском языке говорили не хуже, чем на своём родном. И Пашка, общаясь с ними, немецкий выучил. Правда, на уроках немецкого в школе ошибки допускал, но говорил быстро, да ещё на померанском диалекте.
Вечером пришли с работы родители. Мать была зарёванная, вся в слезах, отец хмурый.
Пашка хотел сначала приободрить родителей. Чего плакать, если война закончится скоро, не успев толком начаться? Только отец за ужином сказал, что на работу к ним приходил работник паспортного стола, многим вручил повестки в военкомат.
После ужина отец с матерью долго обсуждали — куда сына определить? Мать склонялась к тому, чтобы Пашка продолжил учёбу в местном техникуме связи, но отец решил иначе.
— Пусть пока к нам в мастерские идёт, какую-никакую копейку в дом принесёт. Вон сколько у нас свободных мест организовалось. Профессию рабочую приобретёт, а учёба не убежит никуда.
Назавтра отец пошёл на работу вместе с Пашкой.
Так и устроился Пашка учеником слесаря-моториста в мастерские.
Как потом оказалось, отец был прав. В магазинах быстро исчезли продукты, и рабочим начали выдавать рабочие продуктовые карточки. Все сверстники Пашки устроились на работу.
А сводки с фронтов приходили всё тревожнее. Немцы оголтело пёрли на Москву. Через месяц боёв почти вся Белоруссия и часть Украины были уже оккупированы. В городок начали приходить первые похоронки.
Павел всё ждал — когда же Красная армия нанесёт решающий удар? Когда погонят немцев? В обеденный перерыв, прослушав сводку Информбюро, где перечислялись оставленные после тяжёлых боёв города, он спорил до хрипоты с такими же подмастерьями.
— Товарищ Сталин, а также Ворошилов и Будённый заманивают фашистов, а потом как дадут! Как Кутузов!
Но месяц шёл за месяцем, сводки с фронтов стали ещё тревожнее и страшнее, а жизнь становилась всё сложнее. В магазинах исчезли не только продукты, но одежда и обувь. А радужные надежды на скорую победу пропали после разговора с раненым. Их сосед, живший в соседнем подъезде, вернулся с фронта без ноги. Сидя на лавочке, он попросил Пашку принести спичек — это же не тяжело.
Павел уважил соседа-инвалида. Покосившись на культю, уселся рядом на скамейке.
Сосед пыхнул самокруткой.
— Дядя Саша, а на фронте страшно?
— Страшно, пацан. Немец прёт безудержно. У него танки и самолёты, бомбами задавили, головы поднять не дают.
— А где же сталинские соколы? Где танки наши?
— Нету их, только в кино и были, — глухо ответил сосед.
В душе у Пашки что-то перевернулось. Как же так? Кино показывали, где пели «Броня крепка и танки наши быстры», а на деле что? Почему Красная армия город за городом сдаёт? Он, как и многие, карту дома завёл. Прослушав по радио свежую сводку Совинформбюро, отмечал флажками линию фронта.
А на работе мужчин оставалось всё меньше, почти каждый месяц кого-то забирали по повестке. Оставались пожилые люди, молодые ребята — те, кому не исполнилось восемнадцати, да ещё женщины.
Наступил день, когда призвали отца Пашки. Он собрал скудный сидор с самым необходимым — бритвой, полотенцем. Заплаканная мать пыталась положить в сидор тёплые носки, но отец отмахнулся — там всё дадут. К тому же в армии носки не носят, только портянки.
Павел с матерью провожал отца до военкомата, а потом помчался на работу. По законам военного времени за получасовое опоздание грозил тюремный срок.
От отца ждали писем. Пашка проверял почтовый ящик несколько раз в день, а заветного треугольничка не было. Ушёл отец на фронт и как пропал — ни писем, ни похоронки. Только позже Павел узнал от сослуживцев отца, что часть их попала в Вяземский котёл. Кого не убили, тот в плен попал.
Павел стал из учеников полноправным слесарем — правда, пока только второго разряда. Тонкие работы, требующие опыта и глазомера, ему не доверяли, но многие операции он уже выполнял самостоятельно. Вместо гражданской продукции — моторов «Фордзона» или «Сталинца» на ремонт стали привозить двигатели полуторок и ЗИСов, а потом и вовсе танковые дизели В-2. Объяснял их устройство бывший танкист, потерявший на фронте руку.
Настал день, когда гражданской продукции вообще не стало. Мало-мальски исправные трактора забрали в армию — в качестве артиллерийских тягачей. А то, что осталось, иначе как хламом назвать было нельзя. Лишь «Фордзоны-путиловцы» не брали по причине их архаичности. Одни только колёса с плицами да двигатель, работающий на лигроине, чего стоили.
Вот на эти оставшиеся трактора и посадили бывших трактористов из числа пенсионеров и женщин. При МТС, ФЗО организовали курсы трактористов для подростков. И Павла записали тоже. Днём он работал в мастерской, потом бежал домой, ужинал — и на учёбу.
А в конце октября немцев Поволжья по Указу Президиума Верховного Совета СССР переселили в Казахстан, Омскую и Новосибирскую области.
Павел в одночасье лишился друзей. В душе он не верил, что немцы Поволжья способны вредить. Какие они враги? Имена немецкие, да язык, но по духу, по ощущениям они русские. На фронт рвались, только военкоматы их не призывали. В дальнейшем, начиная с 1942 года, немцев стали мобилизовать в Трудовую армию. Положение их было не лучше, чем у заключённых: те же бараки, те же пайки, тяжелейшие условия труда. Но всё это Павел узнал уже после войны.
В декабре 1941 года сводки сообщили первую радостную новость — под Москвой разгромили немцев. Столицу удалось отстоять, хотя все комиссариаты, правительство, дипломатические миссии были эвакуированы в Куйбышев.
В январе Павел закончил обучение и получил квалификацию тракториста второй категории.
Учиться было легко. Двигатели он знал как свои пять пальцев, а много ли надо времени, чтобы изучить коробку передач да фрикционы? Правда, часов по вождению было мало из-за нехватки горючего — его не хватало даже для фронта, и в тылу экономили каждый литр. Появились машины с газогенераторами, работающие на дровах.
Трудная была зима, холодная. Морозы до сорока градусов доходили. В мастерских тоже было холодно, пальцы к железу прилипали. Питание скудное, а рабочий день — двенадцать часов. Но никто не роптал, люди понимали, что фронту тяжелее, там решается судьба России.
Через два месяца после дня рождения, когда Павлу стукнуло восемнадцать лет, его вызвали в военкомат. Уставший военком с красными от недосыпания глазами, непрерывно куря «Беломор», спросил:
— Курсы трактористов закончил?
— Да.
— Хочешь в танковую школу поступить? Разнарядка пришла. В Саратов, недалеко.
— Хочу. Всё лучше, чем в пехоте.
— Тогда собирайся, сынок. Даю тебе два дня — уладить дела на работе и дома.
Таких как Павел из их городка набралось пять человек. Добрались они до Саратова на поезде. А тут оказалось целых три танковых школы, и все на одной территории. Только начальство разное.
