Блиц-рассказы о войне - Галина Ивановна Вахрушева

Мое детство можно назвать

благополучным, если помнить

о детях под бомбежками, о детях

Освенцима, детях-сиротах,

до конца жизни не знающих

свою «малую родину».

Но все могло бы быть по-другому,

если бы не война…

Детство в тылу

Короткая память

В том смысле, что в памяти остаются короткие отрывки прожитой жизни.

Да и прожитой ли?

1 Проводы

Первое, что осознанно осталось в памяти- проводы отца на войну. Это было 65 лет назад. Деревянный мост через Стерлю. Впереди мама с отцом. Держатся за руки. Брат Юрий тоже держит меня за руку. Бабушка стоит у дома. В конце моста отец махнул рукой – возвращайтесь.

Нашему отцу повезло, он вернулся живым, но это был другой, чужой человек.

2 Дед Василий

Я у дедушки на коленях. Дед старенький, худой, бородатый. Шея загорелая, морщины глубокие, ромбиками. Это интересно. Я их разглаживаю, но не получается. Дед грустный, грустный, а мама вообще плачет.

Потом дед встал, сказал, что пойдет к Грише (сыну) в деревню. Больше я его не видела.

До деревни он не дошел. Была зима. Он просил пережить зиму с нами, но бабушка не разрешила. Так мы и не знаем, где его останки. Грех, конечно.

3 Рита

Эвакуированных одесситов расселяли по домам. У нас появились девочка Рита с мамой.

Помню- сидит Рита на горшке и все время жует. Я подошла к бабушке

– Что это у Ритки?

– Печенье.

– Оно такое вкусное что-ли, что она остановиться не может ?

Мы в это время страшно голодали.

4 Оладьи

Помню вкус «оладьев» из картофельной кожуры. Горьковатые, но сытные.

Мама работала в столовой на заводе (почтовом ящике 21) посудомойкой. Ей разрешалось брать очистки. Их мыли, прокручивали на мясорубке, плюс отруби.

Подружка однажды украла у меня мой обед. Я сделала вид, что не заметила. Она была голодная т.е. голоднее меня.

Это был 43 год. Мы пошли в 1 класс.

5 Хлеб

В школе на перемене Зинаида Гавриловна делила хлеб. Мы сидели и ждали.На доске лежала буханка черного хлеба и большой нож. Надо было суметь разделить эту буханку на 40 ребятишек. Крошек не было.

Хлебную форму помню, вкус -нет.

6 Иришка

Однажды, уж не помню в связи с чем, нам раздали по плитке чего-то, похожее на ириски. В плитке было 9 ирисок. Я не заметила даже, как их съела. Иришка подошла и говорит:

– Почему ты не оставила маме?

Большего стыда я никогда в жизни не испытывала.

Спасибо Иришка.

7 Пленные

Помню появление пленных немцев. Вдоль школьного здания они копали траншею. Один был так похож на моего брата – такой же тощий и лопоухий. Я отдала ему свой обед- хлеб с повидлом. Он взял, но даже «спасибо» не сказал. Наверное, побоялся, ведь наверху стояли надсмотрщики. Может быть я ему оказала плохую услугу.

8 Квартиранты

Много ли человеку надо? Дом 36 кв.м. В светлой спальне Марьям с Анной, в темной Василий Степанович (Степаныч) и Захарыч, за печкой бабушка. Я, Юрий, мама на полатях.

В прихожей стол и 2 сундука на них спят родные квартирантов, когда приезжают в город.

В зале 2-х метровый стол, комод, трюмо, радио «тарелка». Крыша не протекает, «голландка» греет, Левитан сообщает последние известия.

Наши шли на Запад.

9 Трусики

Мама сшила мне новые трусики, ситцевые, ярко-красные, в белых ромашках и синих стрекозах. Ткань была накрахмалена и поэтому топорщилась. Я, естественно, тут же побежала на речку хвалиться перед подружками. Конечно же, им было завидно.

Маня, хитрее всех говорит:

–Ой, они как воздушный шарик! Давай пустим по воде, поплывут или нет?

Я сняла свои новые трусики и бросила в воду, а трусики не поплыли, а намокли и стали тонуть, и утонули.

От горя я даже не могла плакать.

10 Одесский юмор.

Вместе с одесситами к нам приехал и одесский юмор . Однажды Юрий принес с завода песенку. Вся наша компания разместилась в зале. Юрий («пять лучинок с головой» – так про него говорила мама) задрыгал ногами и руками (это был танец) и запел:

Ах, боже, боже мой, спешу скорей домой

Сегодня мой Абраша- выходной,

Несу я курочку, зелену луковку,

Флакончик маслица и 2 ко-ко.

Не со злобой песенка, для веселья.

11 Рабочий поезд.

За очистками и объедками к маме на завод надо было ехать «рабочим поездом». Маршрут его , видимо был «Ишимбай-Стерлитамак-п/я 21». Но этого я не знала. Я на вокзале видела на вагонах «п/я 21» и садилась. Обратно также садилась и глядела в окно. Видела вокзал- выходила. Однажды, с чайником, полным какой-то бурды, в вагоне села на другую сторону. Еду себе и еду. Поезд остановился- вокзала нет. Подошла кондуктор:

–Ты что свою остановку проехала? Вот беда. Ну, ничего, не плачь. Мы через час обратно поедем. Может есть хочешь?

–Нет.– Гордо ответила я.– У меня суп с мясом!.

Бог мой, какое мясо! Это я от страха, ведь мне было всего 5 лет.

12 Новый год.

Война и Новый год- сочетание по меньшей мере грустное.

Елок не достать. Но мама, великая труженица и выдумщица – чего только не делала для нас. Она срубила в палисаднике кусты сирени, связала стволы, получилось ветвистое дерево. Игрушки сохранили с довоенных времен. На верхушке – звезда из бус, на концах веток- серебристые «пики», нитки бус, шары с рыбками, зайчиками, корзиночки, велосипедики. Дед Мороз в пол-метра ростом и Снегурочка в таких ярких, искрящихся нарядах. Были и подарки. Помню пакетик из газеты, в нем была лепешка, постный сахар, морковка и жареные семечки.

Это была самая расчудесная елка, потому и запомнилась.

13 Дядя Степа.

«Комиссовали» дядю Степу. (Так говорили, когда домой возвращались раненые, больные, инвалиды.) Он вошел в избу, пригнувшись в дверях, страшно худой, в застиранном белье, рваных сапогах, с тощим мешком.

–Здравствуй, Степанида Гавриловна.

–Господи, никак Степа?

–Я, я. Можно я сяду, устал очень.

–Что ты, что ты, садись, ложись. Сейчас подушку принесу.

–Не надо, у меня туберкулез, ты поостерегись.

– Степа, а у меня и накормить тебя нечем. Лук вот только, да чай морковный.

–Это хорошо, погорячее. Да возьми в мешке хлеб, еще полбуханки осталось.