Четвертый батальон - Рамон Диестро

В конце 1938 г. в Испании погиб боевой командир героической республиканской армии майор Рамон Диестро — автор настоящей книги.

Рамон Диестро, как и сотни других молодых антифашистов, прошел славный путь от рядового бойца до командира части республиканской армии.

В начале 1937 г. Рамон Диестро приезжал в Москву. Здесь он лечился от трех тяжелых ранений, полученных им в боях против фашизма. Искусство советских врачей восстановило его здоровье.

По возвращении на родину Рамон Диестро получил назначение на дипломатический пост в Вашингтон. Однако, когда на Восточном фронте интервенты создали угрозу прорыва, Рамон Диестро снова добровольно вступил в ряды народной армии.

Батальон, которым он командовал, был награжден медалью «За храбрость». Незадолго до своей гибели Рамон Диестро был назначен командиром бригады.

В лице Рамона Диестро испанский народ потерял талантливого писателя, прекрасного художника и боевого командира — верного сына своей родины.

Настоящая книга раскрывает героические черты испанского народа, который почти три года с оружием в руках отважно защищал не только свободу своей страны, но и независимость других народов. Реакционная буржуазия Англии и Франции и предатели из верхушки II Интернационала помогли интервентам задушить Испанскую республику. Но схватка народных масс Испании с фашизмом не кончена.

Трудящиеся Испании никогда не помирятся с фашистской кабалой, навязанной им силой оружия. Они «знают, что их борьба есть составная часть растущего движения антифашистских сил всего мира… Обильно политая кровью испанская земля станет вновь антифашистским бастионом» [1].

В первый день после каникул мы торжественно произносим многообещающие слова присяги:

— Клянемся никогда не оставаться на второй год, вместе окончить школу Сан-Исидоро и поступить на один факультет — на какой, мы еще не знаем.

Мы произносим эти слова громко, уверенно, и только у Франциско Уренья тревожно бегают глаза. Необычайное великодушие овладевает нами в эти минуты коллективной клятвы, и мы с Луисом Дельбалем утешаем розового круглолицего Франциско и торопливо обещаем ему:

— Честное слово ты не останешься.

Он что-то бормочет, но вдруг решительно обрывает нас и упрямо говорит:

— Я присягал не оставаться, значит и не останусь.

…Как много времени прошло со дня этой клятвы трех четырнадцатилетних школьников Сан-Исидоро. Теперь нам всем по двадцать два. Каждый из нас избрал себе профессию: один — медицину, второй — архитектуру и третий — юриспруденцию. Мы с улыбкой вспоминаем о нашем торжественном договоре. Однако многолюдные аудитории Мадридского университета не могли нас разъединить. Профессора у нас были разные, но ораторов мы слушали одних и тех же потому, что будущие врач, архитектор и юрист имели общих врагов и одинаковые цели. Мы были дружны, и наши мнения разделялись только на стадионах. Здесь мы не уступали друг другу, враждовали и еще задолго до окончания футбольного матча, разругавшись, рассаживались на разных скамьях. Наш Франциско, посредственный и очень трусливый игрок, но крайне азартный зритель, не допускал и мысли, что кто-нибудь может правильнее его предугадать исход игры или рассказать наибольшее количество забавных историй о лучших футболистах Испании. Он так увлекался футболом, что Дельбаль обещал вскоре запатентовать свое первое изобретение: «спасительную вакцину для души и ума вечного второкурсника Франциско Уренья».

Мы никогда больше не заключали договоров и не присягали с детской торжественностью единству жизненных призваний. Дельбаль уже на последнем курсе и через несколько месяцев будет хирургом. Я и два моих новых друга по Объединенному союзу социалистической молодежи — Аорелио Ромео и Диего де Месса — окончили краткосрочные дипломатические курсы и будем работать в представительствах народной Испании. А Франциско пока бомбардирует из Каталонии своих родных и друзей утешительными телеграммами о выходе его футбольной команды 18 июля в полуфинал. В этот день состоится также торжественный выпуск первых дипломатов-республиканцев. 21-го мы должны покинуть Испанию.

В ЦК союза молодежи нам весело и шумно желают удачи. По карте показываем далекие страны, куда мы едем.

— В гости к трем монархам, — смеются товарищи в ЦК.

Всем нам выпали государства, где восседают короли. Это обстоятельство вызывает бесконочные шутки. Длинен список прощальных визитов. Из ЦК — в спортивный союз и команду регбистов, с которой я расстаюсь с сожалением, потом к профессорам — моим преподавателям, дальше — университетский театр «Ла Баррака», где я писал декорации, работал осветителем, играл и с трепетом увозил в деревню Сорию мою первую постановку — «Фуэнте Овенхуна» Лопе де Вега.

Но не все сегодня, нужно оставить что-нибудь и на завтрашний день.

Завтра — знойное и душное 18 июля. Мадридцы, волнуясь, слушают ораторов и радио. Набрасываются на экстренные выпуски газет и не верят страшной неожиданности: свершившемуся мятежу. Всю ночь я брожу по улицам с братом Альберто и друзьями по Объединенному союзу социалистической молодежи. Трудящиеся Мадрида ищут оружие. В казармах Ла Монтанья засело четырнадцать тысяч солдат. Они послушны мятежным офицерам и готовы с возвышенности, на которой расположены казармы, открыть огонь по столице. Мы занимаем место в длинной очереди у Мадридского комитета союза молодежи и ждем давно обещанного грузовика с винтовками.

— В шесть утра начнется штурм Ла Монтанья, неужели не привезут? — в десятый раз напоминает чей-то голос.

Горячо и взволнованно говорим мы о революционном долге, который каждый из нас мечтает выполнить. Сейчас, как никогда, нам ясно, что мятежные казармы должны быть взяты. И при напоминании о них мы дрожим от гнева и кричим:

— Пусть, наконец, скажет кто-нибудь: привезут ли оружие?

— В семь часов нам уже не нужны будут винтовки.

Брат подходит ко мне и, проклиная нашу беспомощность, говорит, указывая на очередь:

— Мы можем пробыть на этой привязи, пока у нас не лопнет терпение. Лучше уйти. — И он шепчет мне: — Есть более верный адрес.

Мы отправляемся туда, где правительство народного фронта вооружает свой народ. Мы бежим, чтобы не опоздать. Капитан артиллерии, верный республяканец Видаль, помогает нам получить винтовки. Вооруженный, я, должно быть, выгляжу несколько необычно среди мадридцев, готовящихся к штурму Ла Монтанья, — на мне лучший мой костюм, в котором я вышел из дому, направляясь на торжественный выпуск дипломатических курсов. Уже почти сутки как мы с Альберто не возвращались домой. Друзья потешаются над неожиданным превращением «дипломата» в бойца и обещают произнести несостоявшиеся речи на несостоявшемся выпуске в гвардейском зале казарм после взятия Ла Монтанья.

Скоро шесть часов. У казарм тихо. Идет подсчет сил перед штурмом. В наших руках