свою разгрузку, пытаясь найти то, что может его избавить от плена. Но, к сожалению, гранат уже не осталось, а нож еще накануне он подарил артиллеристу за образцовую работу по поддержке их вчерашней штурмовой операции. Новым разжиться пока не успел. «Знал бы, у повара бы спи… дил кухонный», – сокрушался Хмурый, осматривая глазами местность вокруг себя. В голове все гудело и пульсировало, мысли сплелись в клубок. В сознании уже начала проигрываться пленка под названием «Жизнь» с самого начала: детский сад, школа, универ, срочка – и до сегодняшнего дня. Промелькнули образы всех близких и дорогих ему людей. Даже воспоминания из видео об издевательствах над пленными 25-м кадром проскочили в его голове – как будто заключительный довод в пользу его решения.
На глаза ему попался кусок железа: достаточно острый, скорее всего, осколок от чего-то. «Пойдет!» – сказал себе Саня и, кряхтя, дотянулся до находки. Проверив пальцем остроту импровизированного клинка, он приготовился к окончанию своего жизненного пути. Мозг учтиво еще раз быстро прокрутил в голове лица близких, и, выдохнув, Хмурый ударил себя острием в шею. Голоса хохлов стали еще ближе, и он с остервенением начал наносить себе беспорядочно удары в шею, пока не отключился…
Кто-то схватил его за лямки разгрузки. Хмурый собрал все силы, что еще оставались в его теле, и махнул рукой с зажатым в ней осколком в сторону расплывчатого силуэта, присевшего перед ним. Тот отскочил и спокойным голосом сказал: «Да тихо ты, братец, убьешь же! Свои, свои! Успокойся, братец, сейчас вытащим тебя». Саня почувствовал, как кто-то пытается вытащить «нож» из его руки, даже попробовал сопротивляться, но силы были неравны. «Па… пацанов… заберите… моих», – выдавил он еле-еле и опять провалился в темноту.
Пришел в себя он уже в санчасти. Как рассказали ему врачи, соседняя группа вовремя подскочила и отбила его, а после своевременно эвакуировала и передала медикам. А те, в свою очередь, стабилизировали Хмурого, и теперь его жизни ничего не угрожает. Погибших товарищей Сани тоже вытянули. «Ну все, братец, отдохни, – сказал доктор, похлопывая его по плечу. – Хорошо все-таки, что у тебя гранаты не нашлось, а то бы и спасать нечего было». «Спасибо», – прохрипел Хмурый, повернулся на бок и уставился на обшарпанную стену палаты. Он уже тогда решил, что снова вернется, чтобы выплатить хохлам этот должок.
Торвальд
Есть дни, вернее, события, которые навсегда оставляют след в нашей памяти. 19 июня 2022 года как раз из них.
Жара в те дни стояла изнуряющая. У нас вовсю шли приготовления к завершению командировки. Чисто бытовые мероприятия. Шмурдяки собираются, что продолбано – списывается, БК подсчитывается.
Так как наша группировка являла собой сборную солянку из разных подразделений и ведомств, можете себе представить, какой же это был цирк. На эту тему, наверное, будет отдельная история. А пока вернёмся к сути.
Наш лагерь располагался в одной весьма уютной посадке. Мы были приставлены к артиллерии морской пехоты. И нашей задачей было обеспечение безопасности как на ПВД, так и на БЗ [19]. Так что мы не понаслышке прочухали, что такое задержаться лишние пару минут на позиции (и по вам тут же начинают наваливать) и что такое контрбатарейная стрельба (в обе стороны).
Мы были постоянно в движении. Каждые два дня мы срывались с окопанного, насиженного места и отправлялись дальше. Иногда случалось уезжать в тот же день, в который прибыли. Нас либо срисовывали и рядом что-то прилетало, либо поступала информация, что по нам должно что-то прилететь.
Но по какой-то причине судьба распорядилась оставить нас на одном месте аж на полторы недели! Казалось бы, что может пойти не так?
Как и всегда, мы должным образом подготовили местность. В ядре лагеря находились БМки [20], вокруг на почтительном удалении находились уже мы.
Визуально это было похоже на паутину, в центре которой разместился жирный, поймавший эйфорию паук, который настолько охренел, что позволял себе ночью развести костер (за что был нещадно бит), а на концах нитей этой сетки располагались мы. Каждая позиция представляла собой уже скрытый мини-лагерь, от которого, в свою очередь, выставлялась фишка. Кстати, моя позиция была под номером 5.
На моей славной позиции было все, что душе угодно. Блиндаж в 2 наката на случай серьёзного артобстрела, одиночные окопы на случай, если арта застанет врасплох, плюс у фишкаря мы вырыли достойный блиндаж, укрепив его бронелистом от подорванной БМП.
И вот… Вечереет. Я обошёл все позиции на предмет того, есть ли у всех заряженные батареи к рациям. На моё удивление – все у всех в порядке. Раздал самым молящим запасные батареи и отправился восвояси.
Вернулся я уже затемно. Выгнав пауков из спальника (боюсь их до усрачки), занырнул в свой кокон и, уже предвкушая сладкий сон, начал проваливаться в дрёму.
Может, я и уснул, этого я не помню. Помню только, как у меня резко распахнулись веки, когда Фриц (позывной фишкаря) протяжно завыл – ВОЗДУХ! – и юркнул в блиндаж. Я, словно червь, выскользнул из спальника тоже в направлении блиндажа. Так же поступили и остальные, кто отдыхал. ПВО уже начало долбить со всех стволов.
Ввалившись в блиндаж, я оценил обстановку. Нас пятеро, фишкарь у себя гасится, нормально. Я прильнул спиной к углу. В свете вспышек видно было лица товарищей. Как обычно – все хихикают. Это я их заразил. Когда начинался обстрел и что нибудь взрывалось, я начинал хихикать, вжимаясь в землю. Видимо, это передалось остальным. Сидим, хихикаем. А ПВО все долбит.
Ухо различило едва слышимый гул. Он усиливался, и уже казалось – приближается самолёт. Но почему звук так нарастает?! Наглая ухмылочка едва заметно покинула моё лицо. Когда рев двигателя стал слышен совсем рядом, я уже не хихикал, а молчал.
Межушный нервный узел в максимально короткие сроки начал обрабатывать информацию. Позавчера над нами сбили беспилотник самолетного типа, и его осколки осыпали нас (уничтожив один генератор). Нас срисовали. Штаб какой-то бригады ВДВ развалили Точкой-У…
Вот оно, бл… ть! Меня осенило. Точка-У! На нас её не пожалели, и прямо сейчас она приближается. Заткнулись уже все. ПВО не переставало работать, но рев становился все ближе. Я начал вдавливаться в угол. Один из нас (это был Пикус) закричал:
– Та какие, н… й, тыщадвести? – я зыркнул на него с укором, но тут же забыл о нем. В голове только и мелькали едкие мысли.
– Нам пи… да! Тут будет котлован, никакой блиндаж не вывезет. Вот
