Вдруг в Кабуле раздался одиночный выстрел. Для друзей это было поистине громом среда ясного неба — так не вязался он с их лирическим настроением, с по-весеннему светлым и радостным утром. За первым выстрелом последовал второй, третий…
— Леш, стреляют, — кивнул Степанов в сторону Кабула.
— А, пусть себе… — махнул рукой Медведь. — Раньше повысовываются, раньше и получат свое…
Они еще минуты две вслушивались в плотную стрельбу, в которую начали вплетаться короткие автоматные очереди.
— Это уже наши, — покачал головой Медведь.
— Да, там настоящий бой. И не шуточный, — откликнулся Степанов.
Товарищи разошлись по своим рабочим местам. Не знал Алексей, что видит лучшего друга в последний раз. В это утро Медведь получит задание и уедет в Кабул вместе с прапорщиком Ласкиным и солдатами Седовым и Мартыновым. Оттуда офицер уже не вернется. Не вернется живым.
До обеда Степанов отрабатывал различные документы — мало ли их у офицера штаба… Алексей в этой организации был тем маленьким винтиком, без которого, на первый взгляд, можно и обойтись. Но выйди он из строя на время, и замедлится или разрегулируется работа какого-то узла, а это в свою очередь может прямо или косвенно сказаться на большой и четко отлаженной системе, на всем механизме. Конечно, каждый считает свое отделение или службу наиважнейшей. Ну что такое, например, штаб без разведки? А не будь оперативного отделения, кто еще спланирует, организует боевые действия?!. Артиллеристы, автобронетанковая служба, химики, тыловики, комендачи, финансисты… — в штабе у каждого свое место, свои обязанности. И от выполнения их зависит общий результат, общее дело.
В Афганистане обязанности офицеров и прапорщиков всех служб были скорректированы с доворотом к особенностям ведения боевых действий, решения специфических задач. Но работы хватало каждому. Вот Степанов и корпел над схемами, таблицами, выкладками… Даже если войска вроде ничем особым и не занимаются, в штабе всегда найдется работа. Например, в первый же месяц пребывания в Афганистане была поставлена задача произвести все расчеты, связанные с возвращением в Союз. С радостью взялись за дело. Подсчитали, сколько понадобится самолетов для переброски десантников и техники по воздуху, определили количество кораблей на каждое подразделение, каждую часть… Все предусмотрели до последней мелочи. Не учли одного — возвращение состоится только через девять лет.
После обеда Степанов прилег вздремнуть. Солнце высушило брезент. В палатке и без печки было тепло и душновато, как у входа в сауну — испарялась вода, затекавшая от непрерывных дождей. Алексей услышал во сне взволнованный голос Орловского: «Медведь убит… Ранен в ногу, истек кровью…»
Степанов начал размышлять: «Как это убит, если ранен в ногу?.. Почему истек кровью?.. Мне это снится. Не может быть. С таким здоровьем, как у Медведя, живут вечно…»
Однако раздражитель был сильным. Расслабленный во сне разум не верил в услышанное. Но что-то все-таки тяготило. Сердце словно опутала липкая паутина. Как птица, попавшая в ловушку, оно забилось часто и тревожно. Успел подумать: «Я сплю, вот сейчас открою глаза и узнаю, что это сон… Какая нелепость…»
Степанов чуть приоткрыл глаза и не поверил им: в палатку действительно заглядывал Орловский.
Дремотное оцепенение как рукой сняло.
— Что?!. - выдохнул напряженно.
— Медведь убит… Ранен в ногу, истек кровью…
— Как?.. Да мы же утром…
Вскочил на ноги. Все еще не веря, рванулся к палатке оперативного. У входа в нее столкнулся с прапорщиком Олегом Кожановым. Тот шел, как пьяный, хватаясь за кобуру пистолета:
— Лешку… Медведя… Гады!.. Всех, всех… перестреляю!
Степанов понял, что все правда. Забыв о Кожанове, — спешить уже было некуда, — тупо уставился на взлетающую с аэродрома винтокрылую машину.
— Пошли разведчики, — услышал позади голос вышедшего из палатки оперативного дежурного майора Проскурова, — разрешили применить вертолеты.
Решение пришло молниеносно:
«Только бы застать начальника штаба, только бы застать!..»
Пресняков сидел в своей палатке, склонившись над столом, и напряженно изучал какой-то документ.
— Товарищ гвардии полковник!.. — выпалил Степанов, едва переводя дыхание. — Разрешите с разведчиками!.. Я должен с ними… Пожалуйста…
Тот поднялся из-за стола. Грузный, крепко сбитый. Простое открытое лицо. «Медведь с голубыми глазами», — краешком сознания успел подумать в который раз Алексей. Так он про себя называл полковника.
— Что, и ты тоже хочешь?.. — Пресняков крепкими лапищами обозначил пару движений, похожих на работу отбойным молотком.
— Так точно… Разрешите!
Трудно сказать, догадался ли начальник штаба о причине неожиданной просьбы старшего лейтенанта, знал ли о том, что Степанов и Медведь самые лучшие друзья, связал ли это с трагическим событием или нет. Главное, он дал согласие. Пресняков прибыл в дивизию перед самым вводом войск. Но его ужe уважали. И в тот миг, когда начальник штаба сказал: «Разрешаю», Степанов уже знал, что будет благодарен этому человеку до скончания века.
— Магазины! Ларченко, Коля, Валентин… быстрее, — кинулся Алексей к собравшимся в палатке товарищам. — Да шевелитесь же, последний вертолет уйдет…
Те с недоумением смотрели на Степанова. А он, расстегнув портупею, прыгающими руками нацеплял подсумок.
— Да черт бы вас побрал, вертолет… быстрее…
Первыми протянули магазины Терентьев и Ларченко. Степанов тут же затолкал патроны в подсумок.
— Чего пялешься? — зло рыкнул на Батурина. — Что ты мне один суешь? Давай два!..
Вырвав буквально из рук Батурина магазины, сунул их в карманы куртки. Схватив автомат, пулей вылетел из палатки и помчался на аэродром.
3.
Он успел в самый последний момент. Впрыгнув в грузовую кабину вертолета, налетел на командира взвода разведчиков.
— Куда вы?.. Нельзя, — молодой лейтенант попытался загородить дорогу Алексею.
— С вами! Начальник штаба знает…
— У нас мест нет… Все иллюминаторы заняты…
— Потеснимся, лейтенант, — и Степанов, пройдя в конец кабины, тронул за плечо примостившегося у окошка солдата:
— Подвинься, друг!..
Командир взвода отступил перед напором Алексея — время не ждало. Уже раскручивались винты, и короткие тени от них все быстрее и быстрее мелькали по бортам кабины.
Машина набрала высоту. Впервые Степанов видел город сверху. Быстро, с профессиональной точностью сориентировавшись, определил, где крепость, резиденция. Справа в нескольких местах горело. Кажется, там был хлебозавод или еще что.
Вертолет шел вдоль какой-то улицы. У самого перекрестка она была перерезана завалом. Бочки, мешки, всякая рухлядь…
Лейтенант показал знаками: «Пора». Сам первый открыл иллюминатор. За ним последовали все разведчики. В кабину ворвались свист и грохот, ветер ударил в лица, выдавил слезу. Солдат, находившийся рядом со Степановым, сунулся было к окошку.
— Стой, сначала я! — прокричал ему на ухо Алексей и выставил ствол в иллюминатор.
Краем глаза успел увидеть недовольное лицо разведчика, но тут же о нем забыл. После первых очередей от завала шарахнулись в стороны серые фигурки. Прицелиться было очень трудно. Бил короткими очередями, но магазин опустел, казалось, мгновенно. Отсоединив его, бросил в салон.
«Это вам за Алешку… Подожди, куда же ты?.. Нет, гад, я тебя и у… и у дувала достану. На… Получай. Гад. Пес поганый! Со-ба-ка!.. На!..» — проносились мысли какими-то несвязными обрывками.
Следующий магазин кончился так же быстро и внезапно. Оглушенный грохотом винтов и треском очередей, офицер не услышал, как вхолостую щелкнул курок. Когда автомат смолк, подумал, что заело. Не сразу понял: кончились патроны.
Вертолет стал набирать высоту. Сделав круг, завис над следующей улицей. Здесь все повторилось в точности. Только стрелял уже не Степанов, а разведчик. Уступив ему место у иллюминатора, Алексей увидел примерно в метре левее от себя в борту две дырочки, словно пробитые снаружи большим гвоздем.
«Зачем они? — подумал с недоумением. — Кто их сделал?»
Что это пулевые пробоины, догадался потом. Значит, били с земли и по ним. А сверху это было незаметно.
Обстреляв несколько завалов, вернулись на аэродром. Еще не остановились винты, а все разведчики, возбужденные, горячие, стояли уже на бетонке. Как после парашютных прыжков, когда чувство опасности и окрыляет, и сближает, заставляя забыть обиды, размолвки, личные неприязни, — предлагали друг другу сигареты, говорили о чем-то скорее лишь для того, чтобы только выговориться…
Уже никто и не помнил, что Алексей появился в этом необычном экипаже полчаса назад. Он за такое короткое время стал для них своим.
