машина, — двадцать три девяносто восемь. До туда еще попробую дойти, хотя группа на грани.
— Добро, Юстас, выдвигайтесь, отправляю машину за вами.
— Старый, сходи на посты, скажи, чтобы сюда шли, все, собираемся на эвакуацию.
Через пять минут экипированная группа стояла возле меня. Шпака держали двое под руки. Вид у группы был очень неприятный, как военнопленные. Пересохшие губы, солевые потоки на лице, кепке, форме, апатичный взгляд, Шпак, повисший на руках бойцов - это было просто пиздец. А двигаться нам надо было около двух с половиной километров, по полю, под солнцем. Я понимал, что самое худшее еще впереди.
Я поставил замка первого, чтоб вел группу, так как вроде он был еще при силах, крайнего поставил самого сильного бойца, Шпака поставил за собой, и мы начали движение. Нам нужно было просто дойти. Хотя в любой момент мог появиться противник, но в тот момент группа к такому уже была не готова, поэтому мы просто надеялись на удачу и шли, кто как мог. Я периодически выходил в сторону и осматривал группу, хотя сам уже начинал терпеть и превозмогать. Мы должны были дойти до небольшой лесополосы и продолжать идти прямо, а лесополоса уходила правее. Пока я осматривал группу, и помогал со Шпаком, замок проебал этот поворот и, смело и уверенно, пошел вдоль лесополосы, то есть совсем не туда, куда надо. Я побежал вперед, так как передавать команду уже не было сил, да и надежды, что она дойдет до адресата. Я обогнал все ядро, догнал головняк, приказал бойцу сесть на жопу и собрать вокруг себя всех прибывших, а сам побежал дальше до Старого. Когда я его догнал, он даже не повернулся. Я его обошел и понял, что Старый тоже иссяк, он просто шел, не зная куда.
Я его развернул, не объясняя ничего. Когда мы подошли к группе, то в глаза мне смотрели только два бойца, которые были еще в адеквате, остальные просто стояли, а кто-то и стоять не мог, и просто сел. Шпак уже лежал, тяжело дыша. Ситуация для командира — уебищная. Мы отдохнули пять минут.
— Терпим, товарищи. Я знаю, что тяжело, что кому — то очень тяжело, но мы все примерно в одинаковых условиях, а поэтому все терпим. Осталось совсем немного. Вот за той лесополосой нас ждет машина. Крайний рывок. Вы оба, идете крайние, и смотрите, чтоб никто не отставал, я иду первым. Передвигаемся быстро, так как, чем медленнее мы идем, тем дольше нам до эвакуации, и тем тяжелее нам будет. Вперед.
Я встал первым, убедился, что все остальные тоже поднялись, и мы продолжили движение. Походного порядка уже не было. Было стадо, которое возвращалось с задачи. Никто никуда уже не смотрел, не наблюдал, никаких сигналов и жестов, только лишь бы дойти. Это была патовая ситуация, которую не желаю никому. Неадекватная от обезвоживания группа — это пик плохой ситуации. Романтика, хули.
Я шел очень быстро, насколько позволяли мои силы. Группа сильно растянулась, но моя цель была дойти в точку и убедиться, что именно там стоит машина. Я подошел к лесополосе и, не выбирая особо прохода, просто ломанулся через нее. И о да, как же я был рад, когда за ней в метрах пятидесяти стояла машина.
— Подготовь воды, дружище, принеси всю, что есть — обратился я к водителю, а сам, скинув разгрузку и закинув ствол за спину, ломанулся обратно.
Второй боец только подходил к лесополосе.
— Сядь здесь, будешь ориентиром, — быстро сказал я, понимая, что пересохший язык уже не позволяет произносить все звуки полноценно.
Боец рухнул на жопу, а я пошел обратно к группе. Крайними шли два бойца, которых я назначил, значит все остальные должны быть на месте. Я быстро пробежался глазами, посчитал до десяти и успокоился. Забрал пулемет у пулеметчика, который уже был на грани обморока, и забрал у Шпака разгрузку и ствол, так как его уже несли на руках, сам он идти не мог. Замок просто прошел мимо меня, и, скорее всего, он меня уже не видел, он просто шел. Я опять повторно прошел сквозь лесополосу, на свою разгрузку скинул все, что у меня было в руках, и жадно сделал глоток воды из пятилитровой баклажки, которую принес водитель.
— Вы сколько не пили? — спросил он, охуевая от нашего вида.
— Давай потом — ответил я, и понес воду Шпаку.
Я первый раз в жизни видел, чтобы люди так жадно пили воду. На самом деле, выглядит это очень ужасно. Как люди цепляются за глоток воздуха, так тут люди ценили воду. Шпак задышал получше, но у него уже свело все тело, и он не мог встать. Мы выпили всю воду, что нам дал водитель, и начали грузиться. Бойцы забывали на земле все свои вещи. Я быстро закинул все, что осталось возле машины, посчитал бойцов, закрыл кузов, запрыгнул в кабину, и мы поехали. На наше счастье, за нами приехала наша машина, которая нас выгружала, так как там были наши рюкзаки, чтобы потом переодеться после задачи. Там была вода, еда, горелки, одежда, была жизнь в этих рюкзаках.
Шпака отпоили регидроном, двумя сникерсами и большой кружкой крепкого сладкого чая. Бойцы сожрали две банки сгущенки, съели сникерсы, и, в принципе, через часа полтора у них порозовели лица, и они уже более-менее походили на разведывательную группу специального назначения.
Я сидел на рюкзаке, пил адаптовит из пайка и смотрел за происходящем. Бойцы смеялись, разговаривали, кушали, как будто ни в чем не бывало. Шпак, как и еще несколько бойцов, спали в теньке, а я сидел и был рад, что все закончилось. Что все закончилось хорошо.
Вот так, дорогой читатель, отсутствие воды около восемнадцать часов в летнее время из группы делает стадо, причем неуправляемое. Для меня та задача была той самой плохой ситуацией, к которой ты никогда не готов. Вот что есть такое спецназ, когда ты на грани здоровья выполняешь задачу. А почему так получилось, и кто в этом виноват — решать тебе.
Романтика, хули…
— Юстас, зайди ко мне через 5 минут. Задача прилетела.
— Принял, — ответил я и продолжил допивать свой, уже слегка остывший, кофе.
— Давай, рассказывай, что в этот раз придумали, куда отправляют? — улыбаясь, с очень хорошим настроением, зашел я к ротному.
Стоит отметить, что в эту командировку я приехал уже одним из самых опытных командиров групп в нашем
