А таймер обратного отсчета продолжал делать свое дело, и уже ничто не могло ему помешать. Наконец настал день, когда комбат, на радостях хлопнув замполита по плечу, скомандовал:
— Уходим, Шекор-туран! По машинам!!!
Колонна десантно-штурмового батальона тронулась в путь последней из всех советских войсковых колонн в недавней Зоне ответственности «Юг», когда в окрестных трех провинциях шурави уже не было вовсе. Начался настоящий исход: нескончаемые километры марша на Север — в зное и безводье, с то и дело вспыхивающими перестрелками, с минами и фугасами, подстерегающими на дороге и ее обочинах. За последний месяц десантники превратились чуть ли не в роботов, все чувства и мысли отступили на задний план перед одной-единственной целью — ДОМОЙ!
Таймер обратного отсчета приближал конец войны, а БМП капитана Петренко тем временем несла его к границам родной страны. Через пару сотен километров напряжение спало — в северных провинциях Афганистана все еще дислоцировались советские войска, которым предстояло находиться здесь до февраля будущего года. Да и физически стало легче: по мере продвижения к северу дневная температура упала больше чем на десять градусов. В Шинданде передали местной «махре» часть техники, отправив в Союз по воздуху всех «дембелей», которые и так переслужили в Афгане, уволившись в августе вместо марта. Люди немного успокоились, хотя расслабляться было еще рано — впереди лежала провинция Герат с ее печально известной «зеленкой», в которой погиб экипаж БМП под командованием Кузнечика.
Под Гератом судьба подарила неожиданную встречу. Возле очередного «отстойника» капитан заметил сидевшего на броне бэтээра своего однокашника и друга по училищу — Олега Савинова. «Крайний» раз они виделись на Кабульской пересылке, где и отпраздновали Санино двадцатипятилетие.
За полчаса, имевшихся в их распоряжении, друзья успели переговорить обо всем. Афганская судьба Олега сложилась гораздо ровнее, чем у Сани, — он так и остался замполитом мотострелковой роты, честно отмотав свои девятнадцать месяцев на охране трубопровода и получив Красную Звезду и медаль «За боевые заслуги». Ранения и контузии, к счастью, миновали его.
Олег, хорошо знавший окраины Герата, проинструктировал друга, на каком участке можно с большой вероятностью ожидать нападения «духов». А на прощание преподнес царский подарок — по команде старшего лейтенанта старшина его роты вынес «на дорожку» десантникам полный солдатский термос свежего, еще теплого самогона-первача.
— Ну, будем, комбат! — провозгласил Хантер, наполнив почти до краев солдатскую кружку. — Будем, друзья! — повернулся он к командирам подразделений. — Если сумеем добраться до Турагунди — все останемся жить, а нет — значит, такая у нас судьба!
Четыреста граммов теплого шестидесятиградусного самогона, запитые столь же теплой водой, не возымели никакого действия — до такой степени были натянуты нервы.
Герат и его окрестности удалось миновать, не встретив огневого сопротивления. К перевалу, господствующему над Гератской долиной, также добрались без боя, но одна из БМП сорвалась в ущелье — смертельно уставший механик-водитель не справился с управлением. К счастью, обошлось без жертв, только одного сержанта, сильно травмированного, пришлось отправить «вертушкой» в Шиндандский госпиталь.
А таймер обратного отсчета считал уже не только время, но и расстояние — километры и даже метры, которых также оставалось все меньше.
В конце концов колонна достигла перевалбазы в Турагунди — конечной точке маршрута капитана Петренко, растянувшегося на полтора года и на десятки тысяч километров. Но и здесь передышки не получилось: не прошло и часа после прибытия, как комбат собрал офицеров батальона на совещание.
— Товарищи офицеры! — объявил майор. — Разведка Погранвойск КГБ СССР докладывает, что в райне форта Зюльфакар, — он показал точку на карте, — замечена подозрительная активность душманов. Полагаю, противник имеет намерение испортить нашей бригаде завтрашний праздник по случаю пересечения границы СССР, устроив набег на перевалбазу. Командир соединения поставил нам задачу — окружить форт и уничтожить противника.
Затем Дядя изложил свой план: под покровом темноты одна из рот скрытно, повзводно, входит в форт, уничтожая по пути басмачей, остальные подразделения батальона на броне окружат Зюльфакар внешним кольцом, действуя в зависимости от обстановки, поскольку количество басмачей, их вооружение и планы совершенно неизвестны.
Оставалось самое сложное — какой из рот идти штурмовать таинственный форт? Все молчали, переглядываясь. Вот он — последний бой… В глазах офицеров не читалось ни малейшего желания рисковать головой, потому что не далее как завтра, в десять ноль-ноль по туркменскому времени, колонна бригады под развернутым Боевым Знаменем должна торжественно выйти с территории Республики Афганистан на территорию Союза.
И тогда замполит, с трудом преодолев вязкий страх, решил по-своему помочь командирам рот.
— Я иду, комбат! — твердо выговорил Хантер. — С любой ротой, которая выдвинется на штурм форта.
— Пойдет моя рота, — объявил Дыня, быстро взглянув на друга. — Двум смертям не бывать! Не бросать же нашего Шекор-турана наедине с «духами», — с натугой пошутил он…
Поход оказался несложным — шли налегке, без тяжелого вооружения. Интуиция подсказывала: местные душманы — вовсе не те закаленные воины, с которыми «южные» десантники бодались «крайними» годами. Хантер с Дыней двигались впереди, внимательно осматривая местность. Когда до форта осталось полкилометра, Дыня рассредоточил роту — каждый взвод направился к объекту захвата своим путем. Замкомбата остался со вторым взводом, которым командовал старший лейтенант Борисов, коллега по «Кошмару Карабаса».
В темноте вырисовалось полуразрушенное строение, что-то вроде башни, не очень-то и большое, но имевшее гордое наименование — форт Зюльфакар. Огневого сопротивления не встретилось, и Дыня передал по радио предупреждение для бронегруппы батальона — не выдвигаться к форту, пока «Песняры» не вступят в соприкосновение с противником. Тихо ступая, бойцы цепочками приближались к молчаливой крепости. Наконец один из Дыниних «телохранителей», встав на плечи товарища, проник в сооружение сквозь дырку от снаряда. Потянулись секунды молчания, вскоре боец появился и тихонько зашипел змеей, мол, можно заходить, противник не контролирует входы-выходы. Дабы не перестрелять своих в темноте, решили, что в форт входит лишь первое отделение взвода Борзого, остальные залегали по кругу, окружив таким образом молчаливый форт со всех сторон. Первое отделение бесшумно приблизилось к входу. Хантер, раздраженно оттолкнув замешкавшегося солдата, протиснулся в проход. За ним, нервно сопя, следовал Борзой, он же старший лейтенант Борисов.
Внутри сооружения было вроде бы безлюдно, угадывались какие-то стены, камни, кучи какого-то мусора. Послышались звуки… — где-то поблизости перетаптывались ишаки, обостренное обоняние идентифицировало специфический запах этих тягловых животин.
Внезапно за камнями мелькнула тень, и Хантер машинально, не целясь, нажал на спусковой крючок. Короткая очередь — и тень упала.
Вспышки выстрелов ослепили. Мгновенно завязалась перестрелка, послышались противные рикошеты, ослиный рев, крики раненых, потом глухо, очевидно, под чьим-то телом, рванула РГД. Все кончилось так быстро, как и началось, — восемь душманов, засевших в форту, застрелили, одного взяли живьем. Штабель реактивных снарядов, старые китайские автоматы, два тощих осла, бухта телефонного провода, часовой замыкатель и советские плоские батарейки — вот и все трофеи.
— Не густо! — засмеялся Дыня, довольный отсутствием потерь. — Сейчас подорвем этот форт, заминируем подходы, и вперед — до дому, до хаты! С ишаками и пленным что будем делать? — спросил он. — Как обычно — в расход?
— Веди роту на броню! — с неожиданной злостью скомандовал Хантер. — Трупы и подходы не минировать, форт не взрывать, эрэсы подорвать в трехстах метрах южнее, трофеи забрать с собой! Ишаков и пленного ко мне!
— Как скажешь, Шекор-туран, — едва сумел скрыть удивление Денисенко. — Командиры взводов! — выкрикнул он. — Ведите людей на «броню»! Шайтан! Трупы не минируем! — проинструктировал он «сверчка» Осипова. Штабель с эрэсами перенести на расстояние триста метров южнее и уничтожить через пятнадцать минут… А ты, Борисов, бери пленного вместе с ишаками — и к капитану Петренко, живо!
Притащили аманата — это был испуганный бача лет семнадцати. Пуля пробила ему ладонь — солидная дырка все еще сочилась кровью. За аманатом самостоятельно приплелись два шершавых ослика.
— Оставьте нас! — приказал Хантер, снимая с плеча автомат. — Идите вниз, я догоню! — Он сменил магазин и щелкнул затвором, досылая патрон в патронник. Шаги по камням затихли — подчиненные ретировались, чтобы не стать свидетелями расправы.
