Разница состоит лишь в том, что один из стратегов предлагал действовать двумя группировками с флангов в сходящихся направлениях (Зоденштерн), а другой — в расходящихся направлениях (Маркс). ОКХ же приняло решение действовать тремя группировками, предусмотрев самую сильную, центральную, для овладения Москвой.
Конечно, битым стратегам ничего лучшего не остается, кроме споров о том, какой из планов был лучшим. В действительности же все три были одинаково авантюристичны. Конечно, при их практической реализации, несомненно, имели бы место, что называется, разные повороты боевой обстановки. Но совершенно очевидно, что все они не могли быть осуществлены, так как страдали общими коренными пороками.
Достоин внимания тот факт, что и теперь те, кто когда-то стоял во главе гитлеровских войск, не смогли или не захотели до конца понять причины своего поражения.
Вот что говорит, например, о причинах проигрыша Германии уже в начальный период войны генерал Гот:
Историк, который попытается объяснить, почему кампания 1941 года не достигла своей цели, несмотря на все одержанные с подавляющим преимуществом военные победы, приведет в числе прочих три следующие причины: во-первых, недооценка политической и военной силы сопротивления России; затем расхождение политико-стратегических целей, поставленных Гитлером, с оперативными целями военного командования и, в-третьих, как результат этого расхождения, вмешательство Гитлера в проведение операции, нарушившее столь необходимое доверие между военным и политическим руководством{12}.
Надо сказать, что в первой своей части это одна из наиболее здравых оценок причин неудач вермахта, поскольку Гот признает основную из таких причин, а именно недооценку сил и возможностей нашего государства и народа. Однако это правильное положение по существу сводится на нет тем, что в один ряд с ним ставятся не то что второстепенные моменты, но попросту вымышленные, поскольку все рассуждения о так называемых расхождениях политико-стратегических целей с оперативными целями военного командования являются просто стремлением набить цену реакционной военщине (политики-де должны внимательно учитывать мнения военных специалистов). Фактически же Гитлер всегда следовал советам опытных милитаристов и выбирал наиболее удачные из предлагавшихся ими вариантов. Об этом, между прочим, говорит принятие им наиболее удачного замысла разгрома Франции.
Характерно, что и само понятие стратегии, извлеченное генералами вермахта из опыта минувшей войны, сохраняет по существу те же пороки, которыми характеризовалась предвоенная стратегия гитлеровцев
Дадим слово тому же Готу:
Главным предметом стратегии является, как считает и Клаузевиц, план войны. Он определяет цель военных действий, в соответствии с ней устанавливает количество сил, необходимых для участия в них, стремится определить основную группировку сил противника, способности и слабости характера народа его страны и решительность ее правительства, учитывает влияние на другие государства, и на основании всех этих часто противоречащих друг другу элементов стремится обнаружить то место во враждебном лагере, по которому должен быть нанесен главный удар{13}.
Как мы видим из этого, в некоторых деталях не лишенного логики определения, оно остается определением стратегии агрессивного государства, рассчитывающего вновь на молниеносный успех. План войны, по Готу, предусматривает лишь главный удар, наносимый однократно по слабому месту противника при наличной на начало войны его группировке.
Таким образом, мы видим, что война ничему не научила милитаристов.
Анализируя начальный период минувшей войны, нельзя не поставить вопрос о том, что нового было в нем сравнительно с начальными периодами войн, имевших место ранее, и прежде всего, конечно, с ближайшей по времени и наиболее сравнимой по масштабам первой мировой войны.
Остановимся кратко на характеристике начального периода первой мировой войны Правда, сейчас пытаются еще спорить о его границах во времени, но это запоздалые споры. По установившейся точке зрения, начальный период войны 1914–1918 гг продолжался со дня объявления войны и общей мобилизации до начала сражений главных сил обеих стран. Это был короткий отрезок времени, в течение которого события развивались сравнительно спокойно. Действия войск в приграничной зоне не были сколько-нибудь активными, так как имели задачу прикрыть сосредоточение и развертывание армий. Лишь с целью разведки имели место активные действия конницы на сравнительно небольшом удалении от границы. Правда, русская армия по требованию союзников осуществляла наступательные действия довольно солидного масштаба в Восточной Пруссии еще до завершения сосредоточения и развертывания мобилизуемых армий.
Основными в характеристике начального периода первой мировюй войны были мобилизация, стратегическое сосредоточение и развертывание вооруженных сил сторон под оперативным прикрытием сравнительно малочисленных группировок кадровых войск Продолжительность периода, определявшаяся сроками осуществления этих мероприятий, была небольшой и укладывалась в немногим более полмесяца. Весьма важным в этой связи было то, что ни та, ни другая из сторон не имела каких-либо особых преимуществ для себя.
Развитие действий в начальный период не оказало сколько-нибудь существенного влияния на дальнейший ход войны По другим представлениям считается, что начальный период должен включать в себя сражения основных сил, а не только подготовку к ним{14}. Не стремлюсь сейчас примирить или противопоставить обе эти точки зрения, так как это в данном случае не относится к делу. Следует сказать, что для второй мировой войны в целом, и особенно для Великой Отечественной войны, начальный период сыграл гораздо более значительную роль, чем в первой мировой войне, хотя, конечно, и не явился решающим.
Как известно, вторая мировая война началась внезапным вторжением главных сил немецко-фашистских армий на территорию Польши одновременно в нескольких направлениях, а вся подготовка вооруженных сил Германии, их мобилизация, сосредоточение и развертывание были осуществлены перед войной. На Западном же фронте имела место так называемая странная война, когда обе стороны в боевом отношении бездействовали, хотя сосредоточили и развернули крупные силы.
В войне с Францией Германии также удалось добиться оперативной внезапности, что в значительной степени определило поражение Франции{15}.
Внезапным для США был и удар Японии по военной базе Пирл Харбор на Гавайских островах в декабре 1941 г.
Начальный период Великой Отечественной войны также характеризовался наличием преимуществ на стороне нападающего Мы вынуждены были проводить сосредоточение и развертывание сухопутной армии для отражения агрессора в ходе стремительного вторжения врага в пределы нашей страны.
Быстрое продвижение врага вглубь нашей территории не позволило создать надлежащую оборону и сорвало проведение мобилизации в западных районах нашей страны — в Литве, Латвии, частично в Белоруссии и на Украине. Оперативно стратегическая и тактическая внезапность нападения врага позволили гитлеровцам захватить стратегическую инициативу и создать для себя выгодную обстановку на весь начальный период войны.
Следует подчеркнуть, что начальный период второй мировой войны в целом характеризовался решительными операциями, что было связано с тем, что агрессивная сторона заранее отмобилизовала и развернула главные силы с целью внезапного нападения на своих противников для достижения решающих успехов в возможно короткий срок. Государства, подвергшиеся агрессии, вынуждены были осуществлять контрмеры наличными силами. Правомерен ли в связи с этим вывод, что миролюбивые страны по самой логике вещей отстают в военном отношении от агрессоров? Конечно, нет. Такое отставание является результатом ошибок в оценке международной обстановки со стороны руководителей соответствующих стран. В частности, миролюбие социалистических стран не является пацифизмом, а активной борьбой за утверждение мира всеми доступными средствами, в том числе и укреплением собственной обороноспособности.
Первый период войны, таким образом, для нашей страны был наполнен борьбой за завоевание захваченной врагом стратегической инициативы. Ясно, что овладеть ею можно было лишь в результате контрнаступления. Задача состояла в том, чтобы накопить силы и найти выгодный момент для удара. Нельзя полагать, что такой момент был найден нами безошибочно сразу. Мы предпринимали попытки контрнаступления уже на линии Днепра у Смоленска, затем в августе 1941 г. Но эти наши попытки, сыграв в общем положительную роль в изматывании сил врага, не решили задачи овладения стратегической инициативой. Вернуть ее нам удалось в результате контрнаступления под Москвой, момент для которого был выбран очень удачно. В итоге московского контрнаступления была одержана большая победа, однако полностью достичь поставленных целей, а именно, уничтожить основные силы центральной группировки врага и нарушить связь между нею и группой армий Север, нам не удалось.
