— Зашли на вас посмотреть, сватьюшка, — улыбнулся ей Антек, как старый знакомый. — Как поживаете? Не беспокоят ли вас партизаны? — Он небрежным взглядом окинул старого Смржа. Старик же подумал: «Ах ты, сукин сын, променял партизан на немецкий мундир!»
— Нет, они здесь не появляются… — спокойно ответила Ульяна и увидела, что Антек вместе с солдатами садятся за стол. Она быстро принесла все, что у нее было. — Угощайтесь, пожалуйста. Наверное, вы проголодались… — И тут же умолкла под взглядом злых черных глаз Антека.
— Вы нас недавно тоже так угощали, — произнес он как бы между прочим, а Ульяна подумала: «Тогда ты еще был с нами». Она предпочла не смотреть ему в глаза и промолчать.
— А где ваш муж?
— У Чиликов. Помогает тес пилить. Весной они будут чинить крыши на хлевах…
Потом наступила длительная тишина. Они ели, а старый Смрж, притворясь, будто дремлет, слушал, навострив уши, так как слишком хорошо знал, что означают коварные речи Антека. Он давно знал его. Когда Антек был с партизанами, то часто заходил к ним. Нет, Антек никогда не был добрым человеком, как бы он ни притворялся. Никто не мог его понять. Он всегда врал с пятого на десятое, лишь бы с толку сбить. И ведь сбил же! Все попались на его удочку. И у всех только тогда глаза открылись, когда он к немцам переметнулся. Старый Смрж горько усмехнулся. Антек — опасный шпик. Он готов пронюхать все, что ему прикажут. И пронюхает. Вот и сейчас он пришел не просто так. Он что-то учуял и идет по следу. Знает он про Сергея или нет? Если не знает, то беда еще может обойти их дом. Если же знает — тогда им конец, как бедняге Цезарю. Старик ненавидел Антека. Этот иуда был противен ему, и старик удивлялся, почему ребята вовремя не пристукнули его. А теперь вот приходится дрожать перед ним больше, чем перед немцами, потому что этот предатель знает их всех, знает об их тайниках (хотя они и меняют их постоянно), прекрасно знает все здешние леса и горы. Он знает их как свои пять пальцев. Потому он и опасен, страшно опасен. Чтоб его громом разразило! Откуда, собственно, этот мерзавец объявился? Когда он пришел к партизанам, то утверждал, будто его сбросили русские с первой группой парашютистов с заданием организовать здесь вооруженное восстание. Когда же он перебежал к немцам, то стал говорить, будто кончил немецкую шпионскую школу. Негодяй проклятый! Старик наблюдал за ним краем глаза и, чувствуя свою беспомощность, выходил из себя. Он задыхался от ярости и со страхом ждал того момента, когда они поднимутся и откроют дверь в комнату Сергея.
Все молча ели, только один держался в стороне от прочих и все время выглядывал в окно.
Было слышно лишь чавканье тех, кто сидел за столом.
— А что, ваш муж все еще ездит по дрова? — невинным тоном спросил вдруг Антек и пытливо взглянул на Ульяну.
— Сейчас нет…
— А почему?
— Снегу много. Тонут дровни, — ответила она дрогнувшим голосом.
— Но недавно еще ездил, а? — Он не спускал с нее глаз. Ульяна чертыхнулась про себя: «Ах ты, шпик проклятый! Ведь сам знаешь, что ездил, так зачем спрашивать? Счастье еще, что Мартин не был в партизанах, когда ты был в горах…»
— Ездил, как и каждую зиму, пока погода позволяла… — нехотя ответила она.
— А с той поры в лесу не был?
— Да как-то не приходилось… — уклончиво сказала она.
— И зверя не промышляет?
Она изумленно взглянула на него.
— Ведь он любил лес. Охота для него была… — многозначительно протянул он.
— Была… но теперь… — Она вдруг остановилась и в смятении посмотрела на него.
— Вы хотели сказать, что теперь там партизаны? — засмеялся он недобрым смехом.
— Люди боятся…
— Но ведь это ваши! Чего бояться-то? — Он подозрительно взглянул на нее.
Ульяна не ответила. Она чувствовала, куда он клонит. Он хотел узнать, не с партизанами ли ее муж.
— Он не водится с теми? — Антек кивнул головой в сторону леса.
— Нет… Мы хотим, чтобы нас оставили в покое…
Он не ответил, но своим неприятным взглядом держал ее, как паук муху, которая еще яростно бьется в паутине, пытаясь освободиться.
— Так вы говорите, что он с ними не водится? — глухо повторил он свой вопрос немного погодя.
— Не водится, нет… — кивнула она, охваченная тревогой, не понимая, какую цель преследует этот негодяй.
Знает о том, что делает ее муж, или нет? Знает о Сергее или не знает? Чего он хочет? Может, хочет просто сбить ее с толку, чтобы что-нибудь выведать? Или пришел наверняка? Она ломала себе голову, но поднимающийся в душе страх путал все мысли, и она с ужасом поняла, что уже не способна спокойно все обдумать. У нее было такое чувство, будто голова ее пухнет и лопается от боли.
— А как насчет того немецкого патруля, на который напали у Груни? — откуда-то издали послышался ей голос Антека.
Она задрожала. От его леденящего взгляда у нее обрывалось все внутри. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Не говорите, что вы об этом не знаете. Это от вас недалеко. Вы не могли не слышать стрельбы… — Он улыбался ей злой, застывшей улыбкой.
— Мы не слышали… Ничего не знаем… — говорила она все тише. У нее подкашивались ноги.
Воспользовавшись ее смятением, он нанес прямой удар.
— Они не были у вас… после той перестрелки?
— Нет… не были… — Ею овладело вдруг страшное предчувствие, что он знает обо всем.
Антек, повернувшись к немцам как-то странно, вопросительно взглянул на них, а потом стал смотреть на Ульяну.
— Послушайте, сватьюшка, у вас еще есть возможность выложить все начистоту…
Она энергично замотала головой.
— Но если вы прячете этих… вы знаете, что вас ждет?! — Он угрожающе поднялся.
Она чувствовала, что ее покидают силы, но продолжала отрицательно качать головой.
— Пойдемте, друзья. И вы, сватьюшка, с нами, — сурово сказал он и зашагал к дверям.
Ей почудилось, что мир закачался. Она прислонилась к печке и неподвижным взглядом уставилась на Антека. Зачем скрывать? Напрасно отпираться. Они знают все. Он пришел к ней просто поиграть в жестокую игру, как кошка с мышкой, с бедной, испуганной мышкой, которой все равно некуда убежать, потому что кошка ждет с протянутой лапкой. Хлоп — и поволокут ее в заднюю светелку, прямо к постели Сергея… А потом все разом утихнет, умолкнет, исчезнет, будто ее тут никогда не было, не было…
— Так пойдемте, сватьюшка! — донесся до нее с порога леденящий душу голос Антека.
Не помня себя, она пошла за ними. Ульяна едва передвигала одеревеневшие от страха ноги. Когда они направились к комнате Сергея, ей показалось, будто пол закачался под ней и она падает в ужасную, бездонную пропасть. Все лица — Мартина, Сергея, старика Смржа, немецких солдат и Антека — слились перед ее глазами в одно большое пятно. Предательский вопль, который она все это время подавляла в себе нечеловеческим усилием воли, готов был вот-вот вырваться из груди.
Она шла как во сне, и голоса и фигуры солдат видела будто сквозь пелену густого тумана. Ей уже казалось, что она видит призрачный сон, в котором по чьей-то команде все закружилось, завертелось, а потом вдруг остановилось, внезапно открыв недвижимое тело Сергея. А потом все снова закружилось и снова остановилось, и вновь открывалось и закрывалось неестественно скорчившееся тело Сергея. Это повторялось бесконечно долго, это ужасало ее и заставляло напрягать мысль, чтобы освободиться от этой невозможной, безумной, абсурдной бессмыслицы. Все это она воспринимала, как бы находясь за стеклянной стеной, как если бы это происходило помимо ее, за пределом ее понимания. Она смотрела, широко раскрыв глаза, как они основательно все рассматривают, обыскивают, простукивают, как во всем копаются, а постель, которая дышала, вздымалась и прямо-таки жила жизнью живого Сергея, постель, из-под высоко наваленных перин которой вырывались вздохи, эту постель они не видели. Они ходили вокруг нее, будто ее тут и не было, будто ее не существовало, будто она была невидимой. Они проходили возле нее один за другим с подозрительным равнодушием. Они проходили и уходили, и наконец ушли совсем — в сенцы, еще раз молча взглянув на Ульяну.
Она думала, что сойдет с ума, что не выдержит и закричит во все горло этим мерзавцам: «Вы! Безглазые! Безухие!», а потом бросится в комнату Сергея, раскидает перины на постели и завопит: «Вот! Вы, тупицы! А вы его не нашли! Как же вы хотите найти тех, в лесах? Ха-ха!.. Вы не видели, как над ним шевелятся перины, а хотите найти тех, над кем колышутся леса? Трусы паршивые! Вы боитесь их, потому что знаете: они готовят вам праведную месть за ваши зверства и подлости, мерзавцы проклятые!..»
— А где ваш муж? Говорите, у Чиликов? — как бы издалека услышала она голос Аптека, и ей показалось, что его холодный взгляд сверлит ее мозг и читает ее мысли.
Ей казалось, что все настороженно ждут ее слов, ее волнения и дрожи, что они только и ждут, когда ей откажут ум и сердце, когда она потеряет самообладание и рухнет перед ними на пол, — и тогда они вернутся к постели Сергея, найдут его и молча уставятся на нее…
