Николай Иванов - Зачистка

— Борис Маратович, все поправимо, — приложил свободную руку к груди генерал. По столам взглядом прошелся, но вверх глаза не поднял, правильно поняв истинный контекст слов и жеста банкира. — Просто… иногда непредсказуемые действия некоторых вояк, возомнивших себя стратегами и отказывающихся выполнять приказы… Но и они уже расплачиваются за заложников.

— А вот это хорошо, это замечательно, что сама армия инициировала такой общественный резонанс с заложниками. Но…

— …но войнушка не сегодня, так завтра все равно будет. Куда без нее в «горячей точке». Так что все может случиться и на любой грохот, и на любую расцветку, — посмотрел, наконец, генерал в разноцветное небо.

— Вот и отлично, господин генерал, — улыбнулся, прощая недоработку, Борис Маратович. Вдруг оказалось, что и к военным слово «господин» вполне даже подходит. Наверное, и впрямь его применение зависит от личности конкретного человека. — Но зато ваши сообщения об истинном положении дел на Кавказе оказались просто неоценимы. Думаю, при нормальном раскладе у вас будет гореть и больше звезд.

Кивнул на плечи, но похлопал привычно чуть ниже талии, легонько подтолкнув при этом военного обратно к дамскому обществу. Убедившись, что лишние уши наполнились женским воркованием, подозвал к себе трех-четырех гостей. Выставил в образовавшийся круг свой бокал, заставив и остальных соединиться с ним. И не став переносить основную суть вечеринки на завершающий этап и всеобщее внимание, негромко, но торжественно проговорил:

— Ну что же, господа. То, что мы получили от договора по путепроводу, дает нам не только прекрасные финансовые возможности, но и теперь уже право диктовать свои определенные условия на будущих выборах в 1996 году. Если не среди нас сейчас, то в любом случае в кругу наших друзей, я не сомневаюсь, найдутся те политики, которые будут учитывать наши дальнейшие интересы. Так победим. Наше здоровье, господа.

Выпил первым, бросил бокал через плечо. Официанта, дернувшегося ловить его, осадил распорядитель банкета: господам на удачу, пусть бьется. И услышав звон разбитого стекла на асфальте, Борис Маратович потер свои короткие ручонки и, оглядев собравшихся, кивнул на тележки с подносами, за которыми затесался-таки шахматный уличный столик:

— Ну, а кто теперь со мной в шахматишки?