Глава двенадцатая
На четвертом километре
Майор Мельниченко приказал водителю остановить машину. Навстречу по дороге строем по три двигалась небольшая колонна немецких военнопленных. Впереди, сзади и по сторонам шло несколько советских солдат-автоматчиков. Немцы были оборванные, грязные, обросшие трехнедельными бородами. За спинами у многих топорщились бурые от грязи вещевые мешки. Позади конвоя шагал высокий старший лейтенант в форме войск МВД и рядом с ним рыжий широкоплечий сержант с автоматом и трофейным «парабеллумом» на боку. Еще дальше, шагах в тридцати, тащилась крытая брезентом телега с высокими бортами, управляла которой женщина в рваном кожухе. Рядом с ней тоже сидел автоматчик — остроносый парень в меховой кубанке.
Майор вышел из машины, два офицера и водитель остались на месте.
— Стой! — скомандовал майор. — Начальник конвоя, ко мне!
Старший лейтенант, придерживая прыгающую на боку полевую сумку, подбежал к нему и старательно взял под козырек.
— Старший лейтенант Дутис, — представился он.
— Что за команда?
— Конвоирую на ближайшую станцию группу военнопленных в количестве двадцати восьми человек!
— Документы.
Рыжий сержант насторожился и подошел поближе.
Старший лейтенант, открыв полевую сумку, достал бумаги.
— Так вы из хозяйства товарища Медведева? — Он с интересом посмотрел на старшего лейтенанта. — Сами что, из Латвии?
— Так точно, товарищ майор!
— Почему вам не дали транспорт?
— На этих вояк, товарищ майор, транспорт расходовать? Пешком пройдутся. А мы люди привычные.
Майор, внимательно просмотрев документы, вернул их старшему лейтенанту. Он прошел вдоль колонны и направился к телеге. Старший лейтенант и рыжий сержант сопровождали его.
— Разрешите колонне следовать дальше, товарищ майор, путь далекий, — попросил старший лейтенант.
— Добро, пусть идут. Что в телеге?
— Оружие, товарищ майор, трофеи! Сержант, ведите колонну, я нагоню. — Рыжий неуверенно повернул назад.
Майор приоткрыл край брезента. Взглянул на вороненые новенькие автоматы и снова закрыл. Достав портсигар, он предложил старшему лейтенанту папиросу. Старший лейтенант охотно взял, но не закурил, а сунул в карман.
— А это что за женщина? — майор указал на хозяйку хутора, сидевшую на телеге.
— Местная жительница, товарищ майор, хозяйка ближнего хутора, помогла нам. Будет сопровождать нас до станции, чтобы забрать свою лошадь.
Молчавшая до сих пор женщина, услышав, что разговор идет о ней, вдруг соскочила с козел.
— Вот вы мне скажите, пан офицер, — обратилась она к майору. — Где есть такой закон, чтобы отбирать лошадей? Разве советские солдаты так поступают?
Майор смутился.
— Лошадь вам вернут, не беспокойтесь! — Он повернул к машине.
Группа уже проходила мимо машины. Пленные в упор разглядывали сидевших в ней офицеров.
Майор и старший лейтенант вместе дошли до машины. Когда взревел мотор, старший лейтенант тихо сказал:
— Юго-запад, от хутора пять километров. В пещере радист, а на самом хуторе… Счастливого пути, товарищ майор, — добавил он громко, увидев, что к ним снова подходит рыжий.
— Желаю успеха, старший лейтенант! — Майор дал знак ехать. Мишель оглянулся на Крюгера, тот был совсем рядом. «Черт бы его побрал, этого рыжего бандита, — подумал Мишель. — Как не вовремя он подошел! Нужно было еще сказать майору о Роденштоке, который остался на хуторе для связи со Скляным. Это может теперь спутать все карты. Конечно, лейтенанту вряд ли удастся уйти». Мишель готов был побежать следом за машиной. Может быть, придумать какой-нибудь благовидный предлог и вернуться на хутор самому? Нет, нельзя оставлять группу. Она может изменить маршрут.
— Ну что? — спросил он Крюгера. — Натерпелись страха?
— Чепуха, надо было захватить машину.
— И поднять тревогу на всю окрестность? Нет, лейтенант, у вас мало опыта в таких делах. Вот вы говорили, что следует пристрелить женщину, а видите — в ее сопровождении мы выглядим гораздо убедительнее.
Крюгер молчал.
— Теперь я совершенно уверен в надежности своих документов. Интересно, как там этот ваш Иван? Он верный человек?
— Вы, кажется, могли убедиться в этом, — ответил Крюгер и, ускорив шаг, обошел группу. Он зашагал впереди.
Оставшись один позади строя, Мишель достал папиросу, которой его угостил майор, разорвал гильзу и незаметно вынул из нее записку. «Захват группы намечен на четвергом километре». Мишель сунул бумажку в карман. Сколько еще до этого четвертого километра?
Дорога виляла между холмами, поросшими лесом. Откуда-то издалека донеслось еле слышное гудение паровоза. Навстречу прошла колонна грузовиков. Сидевшие в них советские солдаты кричали пленным:
— Гитлер капут!
Какой-то молодой боец, перегнувшись через борт, крикнул Крюгеру:
— Эй, сержант, подбрось-ка нам парочку, мы с ними потолкуем!
Крюгер сжал кулаки.
«Уже недалеко, — подумал он. — Судя по карте, мы выйдем как раз к тоннелю. Здесь до ночи должна остаться первая диверсионная группа». Теперь он покажет этому берлинскому обер-лейтенанту, на что способен Крюгер. Первый же эшелон, взорванный внутри тоннеля, прервет движение по этой дороге не меньше чем на десять дней. Пока русская контрразведка будет искать диверсантов в этом районе, грянут взрывы у моста через Днестр и еще дальше в русском тылу…
А в это время майор Мельниченко с младшим лейтенантом Черниковым и старшиной Лобановым уже подъезжали к хутору, где скрывался Скляной со своей рацией. Поставив машину перед хатой, они вошли во двор.
— В хате, наверное, никого нет, — сказал майор, — нечего даже заходить.
— А где же хозяйка? — поинтересовался Лобанов, заглядывая в дверь.
— Они взяли ее с собой. Это ведь она обращалась ко мне. Надо перехватить радиста в пещере.
Пробираясь сквозь кусты, они двинулись к тому месту, где еще утром находился лагерь группы, оставив у машины водителя. Все они хорошо знали эти места. Еще перед войной здесь была погранзона той самой заставы, которой командовал тогда еще старший лейтенант Мельниченко.
Наконец шедший впереди старшина Лобанов дал знак остановиться.
— Вон за теми кустами та самая пещера, товарищ майор. Это я как сейчас помню, — сказал старшина.
— Тогда так, — майор передал свою плащ-палатку старшине, — обходи сверху, а мы с младшим лейтенантом пойдем прямо. Мы его вызовем, тут и возьмем. Только учтите, товарищи, брать надо живым, чтобы ничего не успел. Понятно?
Бесшумно раздвигая кусты, старшина пополз вправо. Немного погодя так же неслышно вперед двинулись майор и младший лейтенант. За кустами виднелось темное отверстие пещеры.
— Давай, — майор тронул за плечо младшего лейтенанта. Черников застонал так убедительно, что майор вздрогнул и с тревогой посмотрел на товарища. Младший лейтенант улыбнулся и застонал еще раз так, будто жить ему осталось полминуты. Кусты у входа в пещеру дрогнули. На площадке появилась согнутая фигура Скляного с автоматом, прижатым к животу.
— Кто здесь? — прерывающимся от испуга голосом спросил он. — Кто здесь? Стрелять буду!
Он не успел еще кончить последнюю фразу, как сверху, развернув в воздухе плащ-палатку, на него прыгнул старшина Лобанов.
В ту же секунду выскочивший из кустов майор ударом ноги отбросил в сторону выбитый из рук радиста автомат. Черников бросился в пещеру.
Оглушенный внезапным ударом, Скляной лежал ничком.
— Не пришиб ли ты его, старшина? — сказал майор. Они вдвоем перевернули Скляного. Лицо его было бледно. Он словно рыба, вытащенная на берег, ловил ртом воздух.
— Жив подлюка, — констатировал Лобанов. Младший лейтенант вынес из пещеры рацию, упакованную в ранец.
— Здесь все в порядке, — сказал он, — еще не успели развернуть.
— Когда очередной сеанс связи? — спросил майор.
Скляной поднял на него непонимающие глаза. Майор повторил вопрос. Радист молчал.
— Ошалел слегка, — заметил Лобанов, — во мне ведь без малого шесть пудов будет. — Он приподнял Скляного и посадил, прислонив спиной к дереву.
— Ну, давай, давай, — обратился он к диверсанту, — «не фертеешь», что ли? Некогда здесь с тобой!
— Рус… русский я, — вдруг выдохнул Скляной. — Русский, — и добавил торопливо: — Вечером связь, в двадцать один час. Граждане, все скажу, только… — Оцепенение его прорвалось вдруг слезами.
Чекисты терпеливо ждали. Наконец Скляной замолчал, шмыгая носом и утираясь рукавом.
— Ну, вставай, пошли, — сказал майор. Радист покорно поднялся. Сотни раз за последние годы в страшных своих снах он видел этот момент. В своем воображении он убегал, отстреливался, погибал… Но все произошло значительно проще. Заплетающимися ногами он двинулся вперед. Как же это? На секунду блеснула мысль: «А может быть, и эти из абвера, проверяют?» Но взглянув на сопровождавших его офицеров, по выражению лиц, по выгоревшей форме, по каким-то еще едва уловимым приметам Скляной понял — эти настоящие…
