— Готово, — через считанные минуты доложил командир взвода.
— Порядок. Пали бикфордов шнур. Три красные ракеты в зенит. Отход!
Едва успели добраться до намеченного района сбора, как грянул взрыв огромной силы. В небо взвились гигантские снопы огня. Земля тяжело вздрогнула, затряслась, как в ознобе. Снег забагровел, словно покрывшись кровью.
— Вот это рвануло! — восторженно крикнул кто-то. — Наверное, сам фюрер вздрогнул в Берлине.
— Не иначе. И Геббельс, мабуть, выскочил на улицу в одних подштанниках, — добавил другой боец.
— Геббельс далеко, а вот фон Бока прошибет слеза, — сказал капитан Шевченко. — Десять навесов на воздух взлетело и в каждом по нескольку штабелей высотой в три метра. Тысяч тридцать снарядов!
— Это вам наш рождественский подарок.
— Предрождественский, — поправил сержант Черный. — К рождеству мы успеем преподнести им еще кое-что.
Последней в район сбора подошла группа Алексеева. На двух волокушах доставили погибших, командир отряда склонился над ними.
— Кто это?
— Младший сержант Мисник и рядовой Клюев.
Командир и все бойцы сняли шапки.
— Еще потери есть?
— Легкое ранение у рядового Зюзина.
— Тогда в путь! Не отставать! Пункт сбора — дом лесника…
11. ФЕЙЕРВЕРК В ЧЕСТЬ МАЙОРА РОЗЕНБЕРГА
По-другому обстояли дела в группе взвода Брандукова, которую возглавил комиссар Огнивцев. Склад горючего, расположенный на территории дома отдыха Высоково близ шоссе Клин — Новопетровское, закончил свою дневную работу. Движение на шоссе почти прекратилось, и разведчики приготовились к заранее спланированным боевым действиям.
До начала оставалось около десяти минут, как вдруг на шоссе в направлении на Клин засветилась длинная цепочка автомобильных фар.
Сержант Ломов, наблюдавший за дорогой, доложил:
— Товарищ комиссар, автомобили, накрытые брезентом, в количестве двадцати штук подходят к складу.
Но Огнивцев уже и сам увидел колонну.
Головные машины остановились у ворот склада, напротив караульного помещения, а остальные подтягивались. Из-под брезента на шоссе высыпала вооруженная солдатня. Поднялся гвалт и шум, который разносился далеко вокруг. В серое вьюжное небо взлетели разноцветные ракеты. Вряд ли они имели какой-то боевой смысл. Видимо, солдаты после долгой и утомительной дороги просто валяют дурака.
— Что все это значит, товарищ комиссар? — обратился к нему Брандуков.
Огнивцев, привыкший прежде, чем что-либо сказать, хорошенько подумать, сразу не ответил. Немного помолчав, отозвался:
— Думаю, что подошли маршевые роты, идущие на Клин. Не меньше батальона, черт их принес…
— Что им здесь надо? Долго ли они будут торчать здесь?
— Наверное, будут заправлять машины. Это долгая история. На полевом складе без специального оборудования заправка такого количества машин займет не один час. Да они, похоже, и не спешат.
— Что будем делать, товарищ комиссар?
— Придется внести кое-какие изменения в наш план.
Обидно было отказываться от ранее принятого решения по уничтожению охраны, караульного помещения, а затем и склада. Но здравый смысл подсказал, что ввязываться в бой с целым маршевым батальоном было бы непростительным легкомыслием.
Обменявшись мнениями с Брандуковым, Огнивцев объявил:
— Караул оставим в покое. После следующей смены на двух постах, расположенных ближе к опушке леса, часовых снять бесшумно. Затем подорвать ближайшие цистерны с горючим, завалованные землей, и на прощание обстрелять бронебойно-зажигательными из ручных пулеметов другие цистерны. Устроим молодому пополнению… предфронтовой праздничный фейерверк.
— Это здорово! Но ведь их целый батальон, — с сомнением произнес Брандуков.
— Риск, конечно, есть и немалый, — ответил комиссар. — Но на нашей стороне внезапность, организованность и наши быстрые ноги. Да немцы, вернее всего, не решатся нас преследовать ночью по глубокому снегу без лыж.
Прошло около получаса, как сменились на постах часовые. Это время разведчики выждали умышленно, чтобы немцы изрядно промерзли, стали вялыми, больше думали о близости смены, чем об охране объекта.
А на складе шла бойкая работа по заправке грузовиков: из бочек, составленных аккуратными рядами у входа на склад, водители наливали в канистры горючее и относили на шоссе к машинам. Шум и гвалт на дороге затих. Набегавшиеся солдаты угомонились и укрылись под брезентом в кузовах автомобилей. Не взлетали больше в мглистое небо и ракеты.
Саперы Брандукова поползли к проволоке. За ними к двум вышкам пробирались группы уничтожения часовых, которых было решено устранить из «бесшумок» и холодным оружием. Вслед за ними на некотором удалении двигались подрывники. Вот и граница склада, но часового на тропинке, по которой он только что прохаживался, не оказалось.
— Товарищ сержант, — тихо обратился к старшему рядовой Комаров. — Я не вижу часового. Куда же он делся?
— Черт его знает! Неужели ушел с поста? Или на вышку забрался?
Разведчики пробрались поближе к вышке и увидели часового на открытой всем ветрам площадке. Он стоял к разведчикам спиной, топая от холода огромными соломенными калошами.
— Валяй, Комаров. Огонь! — тихо скомандовал сержант.
Глухо щелкнул выстрел «бесшумки» и часовой беззвучно бесформенным кулем свалился с вышки.
Так же успешно был снят и часовой другого поста. Бензосклад был открыт для подрывников, которые быстро подложили взрывчатку под цистерны.
— Товарищ комиссар, все в ажуре, — доложил Брандуков. — Разрешите подпалить бикфордов шнур.
— Действуйте… А где пулеметчики?
— На огневых позициях, ждут сигнала.
В полночь в небо взлетела красная ракета.
Командир батальона майор Розенберг, сидевший с офицерами в штабном автобусе, провожая взглядом полет ракеты в снежной мгле, сентиментально вздохнул. Как это символично! По рассказам покойной бабушки Гертруды он родился именно в полночь. В доме тогда зазвенели бокалы и отец, выскочив на крыльцо дома, на радостях запустил над фольварком красную ракету. Сегодня Розенбергу исполнилось тридцать пять. И надо же! В этот торжественный для него день кто-то в далекой России тоже выпустил красную ракету. «Какое счастливое предзнаменование», — подумал он.
Судьба командира батальона складывалась весьма удачно. Он еще относительно молод и уже майор, награжден железным крестом. Ему оказана большая честь — командовать под Москвой батальоном. И он, конечно же, сделает все, чтобы в боях с русскими доказать, что он способен и на гораздо большее.
Как только колонна автомобилей остановилась у бензосклада для заправки, Розенберг решил воспользоваться случаем и отметить свой день рождения. В штабной автобус тут же были приглашены его заместители, командиры рот. Дружно выпили за фюрера, великую Германию, за новый порядок в России и, конечно же, за именинника. Тот чувствовал себя превосходно. А тут еще нежданный сюрприз — красная ракета ровно в полночь. «Надо будет узнать, — подумалось ему, — кто это сделал, и чем-то его отблагодарить…» Он уже собрался поднять последний бокал за победу немецкой армии, как внезапный взрыв страшной силы тряхнул автобус. Из окон посыпались стекла. Несколько офицеров были ранены их осколками, попадали на пол, обливаясь кровью. Розенберг упал было вслед за ними, но спохватился, выскочил из автобуса и истошно завопил:
— Тревога! В ружье!
Отталкивая друг друга, из-под брезента машин сыпанули в снег солдаты и открыли беспорядочный огонь. В небо полетели ракеты, лишь усиливая переполох. Крики, гам, стоны раненых, какие-то команды, рев словно перепугавшихся моторов. Розенберг наконец взял в руки батальон. Первая рота получила задачу: развернуться в цепь, прочесать территорию вокруг склада, опушку леса вдоль проволочного заграждения и захватить партизан, диверсантов или черт его знает кого, кто обстрелял колонну и взорвал цистерны. Но тут рвануло еще и еще. Струи огня плеснулись на гитлеровцев, сверху посыпались куски рваного железа. Несколько солдат были сражены взрывом насмерть, многие контужены и ранены. И опять началась беспорядочная пальба, роями взлетали ракеты, раздавались взбалмошные команды, но все совершенно бесполезно. Нападавшие как сквозь землю провалились. Розенберг подавленно опустился на ступеньку автобуса, обхватил голову:
— О, что теперь будет со мной?! Где твой отборный батальон, майор, мечтавший одним из первых ворваться в Москву?!
У грузовиков ошеломленно озирались насмерть перепуганные маршевики.
…Разведчики Брандукова прибыли в район сбора в хорошем настроении, шумно обсуждая проведенную операцию, припоминая ее детали.
— Я как чесанул бронебойно-зажигательными по ближней цистерне, сам растерялся, — рассказывал пулеметчик Уромжаев. — Сначала появилось пламя, а затем как рванет! Смотрю, мать честная! Цистерна закувыркалась надо мной. Сейчас, думаю, она на меня шмякнется и хана…
