просто выполняешь свою работу.
— На уровне рефлексов?
— Да. И когда знаешь, для чего ты тут, знаешь свои цели, оно одновременно приходит: и на уровне рефлексов, и на уровне сознания. И, конечно, да — каждый раз страшно! Но кто это делать будет? Мальчики, которым исполнилось по 18 лет, отцы, которым уже по 40 лет, которые сюда прибывают? Проявляют мужество, характер. Которым всем страшно. А мы, военные, должны делать свою работу. Кто ее будет делать, если не мы, которых к этому готовили и учили? Потом мы поехали на выполнение задачи, очень трудной и опасной.
— Попасная?
— Скорее, Васильевка. Там хватало всего. Но самое удивительное — люди приветствуют, машут! Под Киевом не было такого. В тот момент понимаешь — да, мы это делаем ради этих людей, которые столько лет были зажаты системой Украины! А сейчас они видят — приехал «Большой Брат»! Поможет!
— Просто пришла Русская армия, — уточняет «Проза», но Раизов игнорирует пафос собеседника.
— Я вообще крови боюсь, — смеется Джума, — моего товарища ранило, сломало берцовую кость, и я открыл в себе новое направление — медицинскую подготовку, наложили повязку, шину… Место эвакуации было очень далеко. Три часа тащили. Танк противника по нам работал. Потом пошли на мост и оставили на перекрестке — важный перекресток был. Нас вычислили квадрокоптерами, и по нам сработал «Град»: 16 снарядов — полпакета. Очень мощное оружие и очень страшное! Меня присыпало — снаряд упал метрах в 10. Мы простояли там четыре дня, воды и продуктов не брали — только боеприпасы. У всех было обезвоживание. На четвертый день поступила команда, что на нас в атаку пойдет 30–40 человек противника. А нас шесть человек было. Я запросил у начальника огонь артиллерии по моей команде по нашей позиции. И на четвертый день я потерял сознание от обезвоживания.
— Вызывать огонь на себя не пришлось?
— Повезло! Нас поменяли к концу четвертого дня. Потом была Белогоровка… наступление на нее. Там было поле, откатиться назад нельзя было. По нам работало все! Даже снайпер!
— Рельеф отличался? Или такой же, как здесь?
— Отличался. Рельеф холмистый, и лес попадался. Работали по нам из всего: пулеметы, минометы, АГС, подствольники, стрелковое. Нас начали окружать — пришлось отступить. Уже был вечер, как сейчас, смеркалось. И так несколько раз: опорный пункт занимали, и нас оттуда выбивали. После этого нас вывели в Токмак, мы там отдохнули.
— А Васильевку взяли?
— Да! После Васильевки меня поставили на командира роты.
— А здесь сложнее воевать?
— Проще. Здесь в основном работает дальняя артиллерия, и минометы бьют достаточно прицельно. И наши не уступают им. — Раизову надоедает интервью, и остаток вечера они с «Прозой» болтают о девушках.
Утром Раизов везет роту на стрельбище, «Проза» сидит рядом с ним в кабине КамАЗа третьим. Бойцы со всем вооружением — в кузове. На выезде из расположения батальона Раизов замечает замаскированную БМД-4:
— У меня там друг, я сейчас…
Возвращается с каменным лицом:
— Друг погиб…
Накануне украинцы нанесли артудар по району заряжания САУ, пострадало охранение: шесть «двухсотых», пять «трехсотых», одна «Нона» повреждена. Но как там мог оказаться друг Раизова, «Проза» не спрашивает. Не до расспросов.
КамАЗ выбирается с проселка на шоссе. Пока Джума мнет носовой платок «Прозы», тот деликатно изучает переднюю панель грузовика. Молитвослов, АК-74 рожком вверх, какая-то толстая книга, явно художественная, прижимает автомат к лобовому стеклу. Куча мелкого мусора. От тряски на ухабах из верхнего открытого кармашка на Раизова то и дело что-то вываливается: то бумажка, то флакон жидкого мыла.
— Николаич, останови на минутку, — просит Раизов водителя, протискивается мимо «Прозы», выпрыгивает на обочину и проходит несколько метров вперед.
Садится в траву и долго смотрит в степь.
Через несколько минут Раизов возвращается с красными глазами и выражением угрюмой решительности на лице.
— Солдаты не должны видеть командира слабым, — говорит он «Прозе» и возвращает платок.
Джума включает «Война никому не нужна», русский рэп. «Прозе» песня кажется затянутой, он морщится. Хочет спросить о пацифистском посыле, но не успевает — приехали.
На стрельбище бойцы должны потренироваться стрелять из всех видов оружия, доступного роте. Раизов уточняет у подчиненных состояние оружия и количество боекомплекта, результаты записывает в блокнот. Пулеметчика Тему Раизов назначает «Прозе» в няньки. Тема — крупный, мускулистый десантник, заросший каштанового цвета бородой по самые скулы. «Проза» рассматривает Тему и замечает, что в первой роте нет моды стричься налысо. Тема, отвечая командиру, несколько притормаживает, явно летает в облаках. Видимо, поэтому он и получил «Прозу» в нагрузку.
Тема снаряжает магазины патронами с трассирующими пулями. «Проза» вызывается снарядить для себя магазин. Ему приятно, что руки помнят навыки тридцатилетней давности.
— Да мне особо нечего о себе рассказывать! — скромничает Тема. — Я родом из Пскова, работал прорабом в строительной фирме. Две дочки.
— А контракт почему решил заключить?
— Из-за спорта.
— Это как?
— Я мастер спорта по боксу. Тренер мой — из полка. Он пошел, и я пошел!
Раизов занят тем, что после каждой серии выстрелов специальным инструментом поправляет бойцам планки и мушки на автоматах и пулеметах. Не до «Прозы» ему.
Тема — хороший наставник. Выясняется, что при стрельбе стоя «Проза» стреляет «по-спортивному», из автомата так не стреляют. В стрельбу стоя и с колена «Проза» не верит, а лежа толк есть, так и быть — согласен.
Улучив минутку, «Проза» спрашивает:
— А вот эта песня — «Война никому не нужна»? Джума вроде командир, а тут такой пацифизм?
— Да нет тут никакого пацифизма, — вступается за Раизова Тема, — просто песня хорошая.
— Просто… в этой войне нет смысла, — говорит боец с красным лицом и рыжей бородой.
Пулеметчик с ПКП Иван встает с колена, отряхивается:
— Просто… у каждого на этой войне свой смысл.
Из его черной шевелюры кустиками торчат перышки седых волос.
Ух, сколько разных мнений, но стрельбы продолжаются.
«Проза» стреляет из пулемета. Да. ПКП лучше РПК, хотя в роте есть пулеметы обеих моделей. Тема показывает, что левую руку нужно завести на приклад ПКП и прижимать пулемет к плечу для лучшей устойчивости. Сошек под цевье недостаточно.
Впервые в жизни «Проза» стреляет из подствольного гранатомета (неожиданно для себя очень неплохо), но лучше всех стреляет водитель КамАЗа Николаич, который и привез роту.
Николаич — милиционер на пенсии, начинал участковым, окончил службу гаишником. Прослужил в полиции Маныча 23 года. Он рассказывает свою историю, смотрит на «Прозу» очень внимательно. Когда Николаича стригли, не успели убрать прядь на лбу, и белесый чубчик контрастирует с длинными ресницами.
— Песик из столовой ваш? — спрашивает «Проза».
— Покрупней — Попас — не мой. А маленький — мой. Тимофеем назвал.
— Местный песик?
— Ага. Парнишка из Сухой Балки, ему
