Батальонный комиссар Журавлев понимал командира полка, как говорят, с полуслова. Они не «делили власть», все вопросы боевой и партийно-политической работы решали принципиально, спокойно, сообща. Особое внимание Яков Иванович уделял летчикам. И это естественно. Воздушные бойцы - наша главная ударная сила. Находил он время и для того, чтобы ознакомиться с делами штаба, побеседовать по душам с младшими авиаспециалистами.
Контрнаступление советских войск шло полным ходом. На волоколамском направлении, где чаще всего летали наши истребители, гитлеровцы были отброшены на [58] запад до 100 километров. Нам предстояло перелететь поближе к фронту.
30 декабря начальник штаба авиагруппы полковник Н. П. Дагаев приказал мне осмотреть один из аэродромов под Тулой и доложить о его пригодности к боевой работе. Я вылетел туда без промедления. Объем необходимых предварительных работ определил по самому жесткому минимуму и пришел к убеждению, что летать с этой «точки» можно будет начать не ранее 4 января.
Новый, 1942 год мы встречали в хорошем настроении. В канун праздника комиссар полка Я. И. Журавлев распределил между эскадрильями подарки, которые прислали нам из разных уголков страны. Это были небольшие посылки с теплыми варежками, свитерами, шарфами, искусно расшитыми женскими руками кисетами, носовыми платками и прочими вещами бытового обихода. Были в посылках табак, папиросы, трубки. В каждой посылке - письмецо, написанное женской или детской рукой. Эти письма нельзя было читать без волнения: «Бейте проклятых фашистов!», «Немцы убили моего папу…», «Я потеряла единственного сына. Отомстите за него!», «Громите врага нещадно. Мы сделаем для фронта все, что в наших силах!».
Добрым подарком к Новому году стал для нас поступивший из штаба авиагруппы приказ о присвоении многим авиаторам очередных воинских званий. Командир полка С. Д. Ярославцев стал подполковником, комиссар Я. И. Журавлев - старшим батальонным комиссаром. Командиры эскадрилий Иван Лукъяненко и Василий Брык - майорами. Звание майора было присвоено и мне.
Зачитав этот приказ, подполковник Ярославцев сердечно поздравил подчиненных с новыми воинскими званиями, с Новым годом и… приказал всем немедленно укладываться спать, поскольку ранним утром предстоял боевой вылет.
В первые два дня нового, 1942 года летчикам пришлось вести нелегкие воздушные схватки с фашистскими асами. Победа оказалась на нашей стороне. Воздушные бойцы уничтожили 4 вражеских самолета. Во время штурмовых ударов нашим истребителям удалось разбить около 20 машин с войсками и грузами.
5 января по приказанию генерала И. Ф. Петрова полк перелетел под Тулу. Я возглавил колонну машин с техсоставом, штабом, имуществом. Представилась приятная возможность еще раз увидеть нашу столицу, проехать по [59] дорогам через район недавних боев южнее Серпухова, где фашисты предпринимали отчаянные попытки перерезать шоссе Москва - Тула. Хотелось посмотреть, что там сделали наши наземные войска и авиация.
Первое, что нам довелось увидеть в пути, - это серьезные разрушения многих населенных пунктов. Они пострадали от бомбардировок вражеской авиации. Навстречу нам угрюмо шагали колонны пленных немецких солдат и офицеров. В летних шинелишках и обмотанной тряпьем обуви, в женских платках, обмороженные и истощенные, они выглядели жалкими.
Путь наш лежал через район, где фашисты намеревались замкнуть кольцо окружения вокруг Тулы. Здесь мы воочию ознакомились с делами наших войск. Повсюду стояли разбитые и обгоревшие танки, машины, бронетранспортеры, орудия врага. Многие из них были перевернуты, отброшены в кювет. На снегу валялись трупы фашистов. Их было много, очень много.
Тяжелое поражение понесла и вражеская авиация. Ее бомбардировочные эскадры были разгромлены. Сбитые и попавшие в плен фашистские летчики не однажды говорили о своих «ужасающих потерях», о том разочаровании, которое вызвало у них поражение в битве под Москвой.
Да, победа на подступах к столице была на нашей стороне, победа большая, вдохновляющая. Долю ратного труда внесли в нее и наши летчики, инженеры, техники, механики. В подмосковном небе истребители полка совершили свыше 1000 боевых вылетов. Большая часть из них - на штурмовку наземных войск врага. В итоге этих ударов были уничтожены 20 танков, около 200 машин, 19 орудий, 11 автоцистерн. За отвагу и мужество, за образцовое выполнение заданий в воздухе и на земле 22 наших летчика и техника были удостоены боевых наград.
На аэродроме под Тулой наш полк долго не задержался. Советские сухопутные войска быстро продвинулись на запад, и мы снова оказались на значительном от них удалении. В середине января истребители перелетели на аэродром южнее Калуги и с ходу включились в боевую работу в составе авиагруппы генерала Е. М. Николаенко. На вяземском направлении шли тяжелые бои, и нам было приказано прикрывать наземные полки с воздуха, штурмовыми ударами уничтожать технику и живую силу врага на шоссе.
В ту зиму часто шел снег. Взлетно-посадочную полосу требовалось постоянно расчищать, а сил и средств у нас [60] не хватало. Один-единственный трактор никак не мог управиться с этим делом. Авиационные специалисты были предельно заняты ремонтом и подготовкой боевой техники. Мы обратились к жителям соседней деревни. Пришли вооруженные лопатами женщины. Сил у них было маловато. Выдыхались и наши люди. И все же мы расчистили полосу. Она получилась узкой и длинной, похожей на траншею, с той лишь разницей, что выглядела ровной, без изломов. По обеим сторонам ее возвышались снежные валы, за которыми самолеты со стороны не разглядишь.
Взлетать с такой полосы и производить посадку оказалось далеко не безопасно. Стоило летчику не выдержать направление, и самолет мог врезаться в снежную стену. Последствия такого просчета могли стоить жизни.
Не радовала нас и погода. Низко над землей - и на маршруте к фронту, и в районе действий - громоздились тяжелые облака. Однако наземным войскам постоянно требовалась поддержка с воздуха, и наши истребители вынуждены были летать, по существу, в любую погоду. Правда, на задания в сложных метеоусловиях мы направляли самых опытных. Молодые же летчики находились в постоянной готовности. Они уходили в бой, как только облака расступались и в небе появлялись синие «окна».
В один из тех январских дней звено истребителей повел через линию фронта В. Г. Серегин. В районе Юхнова на шоссе летчики обнаружили большую колонну вражеской техники. Она двигалась к фронту. Вражеских «мессершмиттов» в воздухе не было, и ведущий подал команду атаковать гитлеровцев.
Истребители перестроились в удобный боевой порядок и, пикируя, открыли по колонне прицельный пулеметно-пушечный огонь. Затем они быстро развернулись и выполнили еще одну атаку. Колонна застопорила ход. На дороге буйным пламенем заполыхали еще две цистерны с горючим. Рядом с ними горели четыре большегрузные машины с каким-то имуществом.
«Еще заход!» - подал Серегин сигнал ведомым.
К этому времени обстановка серьезно изменилась. Гитлеровцы ударили по нашим истребителям из скорострельных «эрликонов». Пушечные очереди будто штопали небо своими огненными нитями. На них тотчас нацелились Александр Павлов и Николай Степанов. Один «эрликон» они вывели из строя первыми же очередями, но другой продолжал стрельбу, и светящиеся снаряды молниями проносились рядом с крылатыми машинами. [61]
Летчики снова зашли в атаку. Эту пушку необходимо было подавить прежде всего, иначе довершить разгром колонны будет сложно. Лейтенант Павлов шел на врага первым. Один снаряд ударил в мотор ЛаГГа, и самолет загорелся. Летчик отвернул машину в сторону. Тянуть на свою территорию не было смысла - слишком далеко до линии фронта, а высота - она оказалась и без того малой - заметно падала. Александр мог выброситься из кабины с парашютом, спасти свою жизнь, но он непременно попал бы в руки фашистов. И летчик, развернув охваченный огнем истребитель, направил его в скопление автоцистерн. Раздался взрыв, над землей взметнулось пламя. Александр Александрович Павлов погиб, отдав жизнь за Родину. Этот подвиг он совершил на глазах товарищей.
Однополчане отлично знали Сашу Павлова, человека смелого и скромного. Он ничем особенно не выделялся. На собраниях выступал не часто, но говорил по существу, и прежде всего о том, что больше всего волновало каждого летчика - как в той или иной ситуации вернее бить врага. Летая ведомым командиров, он был надежным щитом, уверенно прикрывал ведущего от атак фашистских «мессеров». И вот А. А. Павлова не стало. За тот последний подвиг в бою Родина отметила его орденом Красного Знамени…
К нам на аэродром из штаба авиагруппы генерала Е. М. Николаенко прибыл майор и передал приказание: с утра следующего дня и до особого распоряжения прикрывать от возможных ударов гитлеровской авиации аэродром Перемышль, который находился от нас в нескольких километрах. Эта необходимость вызывалась тем, что на соседнем с нами аэродроме сосредоточивались транспортная авиация и десантники. В ближайшие ночи они должны будут высадиться в районе Вязьмы и оказать помощь нашим наземным войскам, сражавшимся в тылу врага.
