Дженкинс поковылял в соседнюю комнату и вскоре принес оттуда рождественскую открытку и яркий веер.
– Здесь адрес Сьюзен. Веер – мой подарок ей.
– Не загрызет супруга?
– Не посмеет… Сьюзен отдаст тебе записку. Она добрая набожная женщина. Ближнему всегда готова помочь.
Он допил виски из горлышка. Климович с Тучковым, поблагодарив его, собрались уходить.
– Эй, – крикнул Дженкинс, когда они были уже у порога. – А гонорар?
– Сколько ты хочешь, Майкл?
– Ящик виски.
– Какому сорту отдаешь предпочтение?
– В нашей лавке есть только «Черный принц».
– Возьми на «Белую лошадь»!
Климович положил перед ним несколько зеленых ассигнаций.
Уже на улице он спросил Тучкова:
– В Америку меня пошлешь теперь?
Сергей рассмеялся.
– В этом нет необходимости. Ты свое дело сделал. Спасибо.
Кушай на здоровье…
В Отару приехали вечером. Пока добирались до порта, совсем стемнело. Неподалеку от причалов, у моста, переброшенного через выемку, дорогу им преградили какие-то субъекты с бандитскими харями. Сергей выстрелил, не вынимая рук из карманов плаща. Один из нападавших закричал тонким голосом и упал, схватившись за ногу выше колена. Они воспользовались секундным замешательством в стане противника и скатились под мост на рельсы. Дальнейшее происходило в полнейшей темноте. Их настигли, окружили и стали бить, они тоже кого-то били, Сергей стрелял вверх, воздух вокруг задубел от русской и японской ругани. Тучков дрался по науке, Климович – подвернувшимся куском металлической трубы. В них несколько раз пальнули из пистолета, но без желания убить. Видимо, было велено взять русских живьем. Отбиваясь от преследователей, они выкарабкались на противоположный край выемки. Из темноты вылетела полицейская машина. Дерущиеся разбежались в разные стороны.
На корабль Тучков с Климовичем решили возвращаться вдвоем. Соблюдать конспирацию уже не было смысла.
– Значит, они договорились напустить на нас мафию, – рассуждал Сергей, сжимая рукой сильно кровоточащую щеку. – Японская мафия – солидная организация. Она достигает ста – ста двадцати тысяч участников, что значительно превышает число мафиози в Штатах.
– Ну и видик у нас! – восхитился Климович. – Можно подумать, что мы драпанули из зоны. Возьми открытку и веер.
– Сберег-таки?
– Сохранил.
Добравшись до своей каюты, Климович вымылся, переоделся и позвонил Джин. Девушка не ответила. Он заглянул в ресторан. Их обычные места за дальним столиком в укромном углу пустовали. Парень на эстраде пел:
Ну а мы, ну а мы педерасты,
Наркоманы, бандиты, шпана,
Как один социально опасны,
И по каждому плачет тюрьма!
Эльвира раздевалась за ширмой, готовясь к выходу. Климович не на шутку встревожился и поспешил к каюте Джин.
Перед поездкой в Саппоро он отнес ей сверток, полученный от Сергея. Это было нечто прямоугольное, упакованное в синюю бумагу и перевязанное красной ленточкой. Как учил Сергей, он громко и внятно объяснил Джин, что принес блокнот ее брата и пленку, добытую в Токио. Положил сверток сверху на привинченную к переборке полку для книг так, чтобы девушка не смогла до него дотянуться, и велел ей никуда не уходить, пока он не вернется на «Альбатрос». В случае опасности она должна была звонить по внутреннему телефону 013.
Климович почти бежал, но тут к нему прицепилась мадам Лавандовская, пошлая перезрелая бабенка, в полураcстегнутом халате, на босу ногу, которая целыми днями шлялась по всем палубам в поисках свободного мужика и в навязчивой форме предлагала себя каждому встречному. Показатель степени навязчивости у нее всякий раз смещался то вниз, то вверх по шкале в полном соответствии с показателями степени опьянения. Мадам давно положила глаз на Климовича и пыталась подкатиться к нему с разных сторон.
– Господин Эжен, – сказала она ему однажды. – Вы истинный мужчина комильфо.
Климовича обидело непонятное слово.
– Сама ты хамильфо, старая стерва! – рявкнул он. – А ну брысь отсюда!
В данный момент ее якобы напугала стрельба в порту.
– Что будет с нами, если корабль захватят террористы?! – стонала она, хватая его за полы пиджака.
– В таком случае, сударыня, вы станете сначала заложницей, а потом наложницей. Разве не об этом вы мечтали?
Климович отпихнул Левандовскую в сторону и помчался дольше. Каюта Джин была заперта. Он отпер ее ключом, полученным от Сергея еще в начале путешествия, и увидел Томагаву, стоявшего на пуфике у переборки. Пуфик был отодран от пола с мясом. В руках японец держал мемуары Горбачева на английском языке. Рядом с пуфиком валялись кусок синей бумаги и красная ленточка.
– Я одобряю ваш вкус, Томагава-сан, – сказал Климович. – В этой книге вся мудрость мира. Тут тебе и Будда, и Христос, и Магомет, и Соломон с Моисеем. Где Джин?!
Японец отшвырнул книгу, спрыгнул с пуфика и встал в боевую позицию. Климович, прикрывшись пуфиком, ударил противника в зубы. Японец, как мальчик, отлетел в дальний угол, зашипел и снова принял боевую стойку. У Климовича было ощутимое преимущество в росте, да и руки у него были длиннее, японец же выглядел лучше тренированным, более ловким и проворным. Климович дрался по методике русского уличного мордобоя, поэтому из носа Томагавы вскоре обильно потекла кровь, а под его глазами засияли два фингала. Удары японца не меняли внешности Климовича, но от них перехватывало дыхание, а из глаз сыпались разноцветные шарики. Наконец потомок рода Ямато достал-таки своего врага древним самурайским приемом, после чего Климович растянулся на полу и на несколько минут, как говорят химики, выпал в осадок, но, уже теряя сознание, успел нащупать в кармане брюк брелок Тучкова и потянуть собаку за хвост. Когда он пришел в себя, то не поверил своим глазам. Тучков и Томагава вели вполне светскую беседу, сидя друг против друга за столиком. Правда, перед Сергеем лежал пистолет с опущенным предохранителем, а так все было совершенно благопристойно.
– Как здоровье императора? – осведомился Тучков.
– Император здоров и полон сил. Как чувствует себя президент?
– Он тоже полон сил.
– Томагава-сан, – подал голос Климович, поднимаясь с пола и садясь на пуфик, – чем вы открыли дверь?
– Отмычкой, – ответил японец.
– Не по-самурайски это.
– Помолчи, пожалуйста, Женя! – попросил Тучков. – Дай мне завершить переговоры. Достань пока «клопов» из своего телефона и телефона Джин.
Климович сходил в свой номер, затем раскрутил телефонную трубку в каюте Джин и положил перед Томагавой две маленькие железки.
– Нам чужого не надо.
– Что вы хотите за девушку? – спросил Сергей.
– Блокнот ее брата и пленку, полученную вами в Токио.
– Согласны. Вот кассета. Блокнот заберете, когда девушка будет здесь. Передайте привет, а также мои искренние соболезнования коллегам из Си-Ай-Эй. Я понимаю, что выметать дерьмо за кретинами из РУМО и АНБ дело не из приятных.
Томагава поклонился и ушел. Тучков остался сидеть за столом. Климович шатался из угла в угол, нервно похрустывая костяшками пальцев и заглядывая в иллюминатор, за которым было черным-черно.
– Да не маячь ты перед глазами! – крикнул ему Сергей. – Ничего с твоей Джин не случится. Сядь!
Климович сел и после некоторого раздумья робко внес предложение:
– Если Джин вернется, зачем отдавать ему блокнот? Начистим морду и спустим с трапа!
– Женя, пойми, что разведчик это, прежде всего, джентльмен и джентльменские соглашения выполняет свято. Томагава уже, видимо, прослушал запись и скоро появится на «Альбатросе» с девушкой… А здорово ты его разукрасил! Между прочим, Сирано де Бержерак дрался на дуэлях более тысячи раз. И все из-за своего длинного носа, который служил предметом постоянных насмешек. Драться из-за такой девушки, как Джин, по-видимому, одно удовольствие… Что будешь делать, когда вернешься домой? Снова в обменку?
– Надоело все. У меня есть земля за Волгой. Построю там деревянный дом и буду в нем жить.
– Большой участок?
– Пятнадцать соток.
– Почем покупал?
– По двести пятьдесят баксов за сотку.
– Дорого.
– Разве это дорого? Тьфу!
– А вот английский король Яков I продал всю Канаду некоему графу Стерлингу всего за один пенни. Граф разорился, пытаясь освоить свои огромные владения.
– Полудурок.
– Кто?
– Король. Ему не отрубили за это голову?
– Нет. Голову срубили его мамаше Марии Стюарт и сыну Карлу I. А Яков как-то проскочил. Англичане вообще предъявляли завышенные требования к своим правителям и сурово наказывали их за прегрешения. Эдуарду II, например, вставили в прямую кишку раскаленный металлический прут.
– Вот! Поэтому у них и порядок в стране… Когда же вернутся японец и Джин?!
Они пришли через полтора часа, глубокой ночью. Джин была скорее смущена, чем напугана. В руках она держала охапку газет.
– Ты в порядке, Джин? – спросил Климович.
