я чуть не чертыхнулся, сдержался и спокойно с улыбкой отвечаю, что «не надо мне Проп**данта, и я согласен на Провиант и дело вообще не в позывном. Есть он у меня и есть. Все пока на этом, и я доволен всем». На это кадровик как-то сник и заулыбался. Еще немного что-то набивал, записывал, поставил отметку у меня в обходном и наконец-то поднял на меня свое лицо.
– Все! Принял. Паспорт будет здесь, у нас, а обходной старшему отдадите, – объяснил мне он.
– Спасибо, – говорю я ему. На этом мы дружелюбно распрощались с ним, и я, с чувством выполненного долга перед самим собой, вышел из кабинета и направился в канцелярию. В канцелярии как обычно полно народа, и сотрудник, которому я сообщил о том, что прошел все кабинеты и подпись «ОсО» у меня имеется в обходном, кивнул мне на шкаф.
– Положите вот туда наверх бумагу.
– Там не потеряется? Здесь и так много лежит всего?
– Здесь ничего не теряется, – убедительно пояснил сотрудник, и я, положив свой обходной на невысокий шкаф, где-то по мое плечо, вышел из канцелярии.
Душ. На меня льется горячая вода. Сначала горячий душ жжет, затем привыкаешь к этому обжигающему ливню, тело медленно расслабляется, и мысли теперь текут плавно, умиротворенно:
«Все в твоей жизни было правильно и все теперь есть правильно, и будет правильно. Все, что ты имеешь сейчас, это итог прошлых событий, ведь вся жизнь состоит из алгоритмов, созданных самой природой, чем-то высоким и еще не познанным человеком. Весь мир состоит из борьбы, и чтобы утвердиться в этом мире, мы должны бороться, а высшей точкой является борьба насмерть. Только в смертельной схватке рождается величие, и только прошедший смертельную схватку по-настоящему достоин руководить массами людей. Ставка моя сегодня – это жизнь, а награда моя, если я одержу в этой борьбе победу, если выживу, – признание. Нет… Признание не в шоу политическом, а признание на ином, ментальном уровне, на уровне органическом, биологическом. Стая, и пусть в ней даже десятки миллионов особей, признает по-настоящему только на уровне биологии. Общество всегда благоволило тем, кто умеет убивать, сражаться или организовывать войны за красивые идеи. Общество их ставило выше поэтов, выше серых чиновников, выше всех тех, кого принято считать авторитетом в человеческих сообществах, – их ненавидят, их боятся, с ними пытаются вступить в спор, к ним всегда есть вопросы у общества, им завидуют, и их превозносят на внутреннем, ментальном уровне. Они, прошедшие войны, естественно отделяются от общества, а ведь отделившись от общества, ты возносишься над ним или падаешь вниз, но никогда уже потом ты не будешь одним из тех, кто есть обыватель. Это как закон природы. И здесь, каждому свое».
Попав на эту базу «Вагнера», я уже не вернусь в свой мир прошлого, отсюда начинается неизведанное новое.
Однако… впереди должна быть у меня война, а не тыл на «фронте», все должно быть реальным, а не для красного словца. Иначе не стоит и начинать все это… Мало статей и книг, мало речей, обращенных к людям, и даже для меня недостаточно того, что я вырабатываю какую-то мысль для общества, – мне просто необходима сейчас смертельная схватка. Я должен пройти и это. Я должен понять то, как устроена жизнь, и скоро философ станет воином. Или воином-философом, совместив в себе эти два великих качества. Удача всегда будет со мной, ведь сама природа, вселенная устроили все так, что я здесь и что я обязан понять то высокое, что понять можно только на войне.
Возвращаюсь в свой кубрик. Вещи соседа моего, связиста, уже собраны и лежат в пакете на его койке, тут же у тумбочки стоит его рюкзак. Понятно, что собирается в роту, в отряд. Видимо, время пришло. Сегодня или завтра и я уйду из фильтра. Улегся на свою кровать. Решил заснуть. Не знаю, сколько я в полудремоте пребывал, но меня разбудил достаточно громкий голос.
– На инструктаж!
Встаю, присаживаюсь на койку, в коридоре беготня и хождение. Выхожу в коридор и иду за всеми на улицу. Здесь зам у «Мерзликина» зачитывает позывные. Меня также назвали.
– А теперь, кого зачитал, строимся и организованно идем за мной на инструктаж.
Толпа людей рассосалась, кто в курилку, а кто зашел внутрь. Мы, чьи позывные назвали, остались на площадке фильтра.
– Идемте, – мягко скомандовал «Мерзликин», и мы двинулись в административный корпус. Второй этаж, аудитория, заставленная в три ряда партами и стульями к ним. Лекторский стол для инструктора стоит посредине, ближе у стены. Ну, как в школе или университете. Рассаживаемся. Я нашел место в первом ряду в середине у окна. Аудитория разговаривает, абитуриенты несколько даже увлечены происходящим и не прочь послушать кого-нибудь из умных. Это любопытно. Заходит среднего роста мужчина. Крепкого телосложения, плотный, лицо по-настоящему волевое. Если воля, смешанная с интеллектом, как-то и выглядит, то выглядит именно так, как лицо этого вошедшего сотрудника. Все его движения, все, до миллиметра, были уверенными, и в них чувствовалась какая-то особая сила. Как говорится, характер нордический, стойкий, беспощаден к врагам Родины, спортсмен, с товарищами по работе поддерживает ровные, дружеские отношения, за время работы в организации компрометирующих поступков выявлено за ним не было, предан делу Конторы, – так и хотелось тогда ему написать такую характеристику. И ведь все это правда, и если у нас есть такие вот люди, то даже если нас в России всех останется от населения процентов десять, то и это не беда, и тогда мы сможем поставить США на место. Главное, чтобы на нашей стороне, среди нас, были вот такие львы.
Так вот, мужчина, который, как мы поняли из ситуации, будет нам читать инструкцию, усаживается на лекторское место, за стол лицом к нам.
– Приветствую всех! – Ответа от нас он явно не ждал и всем видом показывал, что возражений не потерпит. – Сейчас многие уже прошли фильтр и пойдут по своим отрядам. Другим надо будет все завершить. Еще ранее, предупреждаю вас, здесь был жесточайший отбор. Вас здесь сидит пятьдесят человек, и еще два месяца назад из вас пятидесяти осталось бы человек семь, а остальные не прошли бы конкурс по своим физическим или морально-психологическим качествам. Но идет война, и мы сейчас набираем людей.
Нужны люди. Планка отбора намного понижена. Всем понятно?
– Понятно, – киваем мы головами.
– Вам предстоит скоро воевать. Сначала спецподготовка. Слушаем своих старших, своих инструкторов, так как из-за халатности и самонадеянности потом бывают трупы. И даже сейчас в учебном полевом лагере у
