— А у м-меня д-две д-дочки…
— А у меня — три сына…
— Молодо зелено — вот у меня четыре разных дитяти, две внучки и ещё… погоди, посчитаю… два внука. А дед — дурак, с вами — дураками…
— …Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице…
— По боевым выяснялся три года. Дошёл до Самого. Приняли к рассмотрению. Через четыре месяца пришёл ответ, что в принятии дела отказано. Не подпадаем мы под два или три пункта конвенции. Заморочка ещё была с установлением самого факта участия. Все выписки, документы, даже объяснения командиров частей были предоставлены, на… Военный суд кивает, на… что это должен устанавливать гражданский суд, на… А гражданский говорит, что раз дело рассматривает военный суд, на… то пусть он и устанавливает. Так и не установили, на… А комбат закрыл себе месяц боевых и ведь получил, сука!
— …И все внучата по разным квартирам снимаются…
— …Был представлен на «За боевые заслуги». Замполит получил, я — нет. Делал запрос в Ханкалу — не нашли. Контрактникам медали не положены. Я ефрейтором — катался по бороде!
— Забудь… Ты что, первый такой? Здесь живу, здесь и помру…
— А у нас, братцы, тоже служил с роты один кренделек. Всю командировочку протопил печечку в офицерской столовой да бачки с легонца пидорил и ничего, уехал домой с медалью «За воинскую доблесть»!..
— А как приеду, — на шею кидается, и в рёв…
— …И сказал им Пилат: се, Человек!..
— Был у нас строевичёк — Костя Хманцурев. Сидел тихонько на бумажках. Был простым контрактником. Но время шло, стал Костя прапорщиком, а там и офицером стал, благо высшее образование позволяло, на… И расти начал бурно — лейтенант, старлей, капитан, не успевали к званиям привыкать, на… И орденок на Костю пришёл — МУЖЕСТВА, на… Правда, перед строем не вручали, Костя просто скромно его себе взял. Прошло время — там второй орденок, тоже замылить хотел, но просочилось. Сам командующий ему пальцем погрозил. Но вывернулся Костя. Мол, совершал он подвиги, просто это давно было, уж и не помнит никто. Естественно. Кто ж орден-то теперь заберёт. И боевые у товарища закрывались по полной программе. А больше там никому из живых да не раненых, орденов, за все годы существования не давали.
— Так что кому война, а кому…
— Вот так умеют люди жить.
— А ещё гнида эта деньги с солдат брала на… За всё — за справочку, за выписку. Ну, и т. д.
— А сейчас где-нибудь пионерам басни про свои геройские будни рассказывает, гнида…
— А п-по к-к-квартирам…
— Забудь «по квартирам», да? Ты кто? Опомнись, дарагой…
— У «них» тоже и дети, и внуки. Ты о «них» подумал? Эгоист.
— На меня тоже на орденок подавали — ни одной не пахнет пока. Был этим летом в России, запрос делал, ответ ещё не пришёл. Друган с первой чеченской только прошлой зимой получил, всё-таки дождался. Так что будем надеяться, что родина своих бойцов не забудет, а то вспоминают только когда обосрать, мол, мародёрщики или еще что похлеще.
— Я за своим орденом бегать не собираюсь! Пусть подавятся, ссуки!
— Нет, правильно, добиваться надо…
— …Впятером, в одной комнате…
— …Стенка… И ведь ни просвета…
— Удивил, да?..
— Так ведь не любовь — а пародия какая-то…
— А как же вы наплодили то?
— Через пародию! Иной раз на Сопку Любви ездили…
— Смотри-ка, сколько лет — а живой! Пуля-дура стороной обходит!
— Нас, разведчиков, представили к наградам. Прошло три года и я узнал от своих пацанов, что все наши награды переделаны и получены офицерами! Вот так, братцы, бывает!
— Пуля-дура сейчас отливается… Такое время, может и здесь найти, может и дома.
— А д-дет-с-сад…
— Детсад с боями брали, то они занимают, то — мы. Сколько полегло с обеих сторон, на хрена это нужно?..
— В д-детс-сад устроить н-не могу…
— …Ещё в декабре отправили меморандум, в ответ пришла бумаженция что зарегистрировали и тишина, только мертвые вдоль дороги с косами стоят. Такое ощущение, что и там могут кинуть.
— По ходу на нас всем наплевать с высочайшей колокольни.
— Как? Закон о ветеранах еще не отменяли, на…
— …Стенка…
— Бесполезные занятия и понятия гражданских на крайнем суде. Я просто понял настрой судьи, и как она, ухмыляясь, говорила о том, что мы ездили туда охранять общественный порядок, и отсиживались в тёплых гостиничных номерах в то время когда они работали. Так что-то не вижу смысла в нашем разглагольстве по вышеуказанному факту, Давайте лучше приколы вспомним…
— …То ж они — люды, чоловики…
— Смерть тыловым… педаль Гоге!!!
— Это кто там скрыпнул!?
— Ой, Гоги, извини, брат…
— …А самая младшая — сла-адкая такая…
— …А-ха-ха!
— …А Петька — Чапаю…
— …Крысы тыловые всегда грели руки набивая карманы за счет тех, кто там! В 89-ом вывод войск из Афгана — более сотни тысяч пацанов не получили свои «кровные» чеки. Суки обменяли один к одному деревяшками, которых еле хватило на дорогу да на скромный подарок матери.
— Согласен — люди уже на пределе…
— Паровоз тудыть…
— Когда же увидели Его первосвященники и служители…
— …«Папу-усик», — говорит. Слядкий такой…
— Педа… нехорошие люди, говорит, кругом, самое обидное, что этих пе… людей выбирает большинство — либо по своей тупости, либо, как на последних выборах в Чечне, — под дулом автомата…
— Слющай, этим людям на людей… Да?
— …То закричали: распни, распни Его!..
— Ничого, хлопци, 17-й не за горами…
— …Ну, Керенский Вождю и заливает…
— Володя, согласен с тобой, пойдем до последнего…
— …Распни Его! Пилат говорит им…
— …А он отвечает…
— К сожалению, наше государство привыкло нас нае…, вот такое бля государство, и судиться с ним бесполезно, дороже станет.
— …Знаю одного, квартиру отсудил…
— …Не должны люди по человечески жить? Это же работа наша…
— …Глухая стенка…
— …Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в нём вины.
— …Приказы выполняем, за что же нас так?..
— Лично я завязал с этим делом после первого же заседания суда. Никого не хочу обидеть, но меня эта ситуация унижает…
* * *
В тот день, когда стало известно, что террористы взорвали Моздокский военный госпиталь и при этом имелось очень много жертв, все бойцы были жёстко потрясены этим очередным зверством нелюдей и само собой разговоры стали крутиться вокруг этой темы.
Выезжая из Моздокского военного аэродрома, с дороги на станицу Луковская этот госпиталь был виден издалека. А некоторые в нём и ранения залечивали.
Владислав Сылларов там когда-то валялся, рассказал забавный случай:
— …Ну, п-оопегиговали следственно меня, после на-коза балдею в палате. Вече-ом подселяют солдата, тоже с Г-озного. У него г-удная клетка навыво-от была, и там, значит, на месте, ихний доктог его г-удину табугеткой зафиксиговал и отп-авил на вегтушке в бессознательном состоянии в госпиталь. Мог бы и в Ханкалу отп-авить, но в Моздоке, сами знаете, — цивилизация.
Пагень, лет восемнадцати. Весь в бинтах вместе с табугеткой и без сознания. А на-коз то действует, я и выгубился. А утгом гано п-осыпаюсь, — утка подо мной а пагня нету. Ёпти… Ну, думаю, кончился. Даже слеза навоготилась.
Тут медсестга заглядывает, выгажается и исчезает. Чегез пять минут снова появляется с «покойником» под гучку и с табугеткой, ёпти. Гугается, — чегез полчаса опе-ация, а он в кугилке кугит и лясы точит. Ёпти.
Ну, у него всё ногмально сделали. Потом говогили, что если бы у немолодого такое же ганение было, точно бы кончился, ёпти… А я, вот, — кагтавить стал, когда пулю вытащили, ёпти. Букву «эг» не выговагиваю. Хо-ошо что выгажаться без буквы «эг» ещё можно, все понимают.
— Паровоз тудыть…
— А вот мы сидим на табуретках и полной грудной клеткой ещё дышим…
— Глубоко и без помощи табуретки, заметьте.
— Слышь, Глеба, а что это у тебя за паровоз такой постоянно фигурирует тудыть?
— Да не умею я иначе по-человечьи выражаться. Ну не приучен, язык не проворачивается.
— Аномалия…
— Вот ты вроде бы якут, а глаза, почему зелёные?
— Говорю же — аномалия, однако… Да и вообще Керенский — мой прапрадед.
— Шютка, да?
— Это у него доллар отсвечивает.
— Разумеется… Вот, друг мой старинный, погибший, Герасимыч, тоже рассказывал, паровоз тудыть. Валялся он в том госпитале года два назад. А ему про этот случай один унылый солдатик из соседней палаты рассказал. А было так…
В маленькой палате, на два места, было две кровати…
— И было на двух кроватях два немощных больных человека…
— Безусловно… Солдатики молодые. Раненые, неходячие. Оба — вованы. Один у окна покоился, сапёр, где-то на Трестовской подорванный, а другой, из Джейраха, — у голой стены. И что делается за окном, соответственно видит только один из них, потому как постоянно край замусоленной плотной шторы в руке теребит и в окно смотрит. Тому, который у стенки, хоть всю портьеру открой, всё-равно ничего не видно, — ракурс не тот.
