— Да, факт этот очень важный, — сказал генерал. — И то, что мне известно, в значительной степени совпадает с вашими данными. Все же в этом деле еще много неясного. Вы, например, утверждаете, что сам Сенченко в курсе всего того, что вокруг него происходит, — продолжал генерал, перелистывая лежавшие перед ним бумаги. — Но хотелось бы все-таки знать, есть ли у вас на этот счет совершенно точные данные?
— Разрешите заметить, товарищ генерал, что в таких вещах стопроцентной доказуемости вообще не существует… Это все-таки не математика. Формальная логика здесь опасна… В нашем деле самое опасное — либерализм. Он может подвести даже опытного работника.
Генерал чуть заметно усмехнулся. Он понял намек. Власовский, очевидно, имел в виду тот единственный случай, когда Важенцев в одном деле действительно не решился сделать крайних выводов. А в конце концов оказалось, что человек виновен.
— Конечно, бывает, — спокойно согласился генерал. — Но ведь речь идет о судьбе человека, а это для нас, товарищ Власовский, самое великое дело.
Генерал произнес это негромко, точно размышлял вслух. Но какая сила убежденности звучала в этом негромком голосе!
И лишь пристрастный взгляд Власовского мог не заметить, каким молодым, ясным светом озарилось лицо этого уже седого, как будто усталого человека.
— Это верно, товарищ генерал, — заторопился Власовский, — но наш век — железный век, как выразился один мастер слова… А морально-политический облик Сенченко мне совершенно ясен. Он способен на все! Я убежден, что это притаившийся враг и перерожденец: таким, как он, чужд здоровый патриотизм. Такие попирают священные интересы Родины…
Перейдя, как он полагал, на более доступный для старого генерала язык, Власовский уже не задумывался подыскивать то или иное выражение. Искусство пользоваться штампованными формулировками у него было доведено до совершенства.
Но неожиданный вопрос Важенцева охладил его пыл.
— А все-таки еще раз попрошу конкретнее, — спокойно остановил генерал.
— Конкретно? Да это доказывает весь предшествующий жизненный опыт Сенченко, весь его моральный облик.
— А что вы можете об этом сказать? — насторожился генерал.
— А хотя бы то, что даже его научное имя фальшиво. Ведь он присвоил чужое изобретение.
— Вот как? — удивился Важенцев. — Это что-то новое.
— Дело в том, что почти все приведенные факты подтверждают живые люди. Некоторые из них стоят весьма близко как к самому Сенченко, так и к его семье. Взять хотя бы его личного секретаря Зубкову. Эта девушка…
— Она комсомолка? — перебил его генерал.
— Этим я, по правде говоря, не интересовался. Но она из порядочной трудовой семьи… Конечно, она не какой-нибудь там доцент… Но она работает бок о бок с Сенченко… Ей можно верить. Вот ее показания.
Генерал внимательно прочитал протокол, и лицо его заметно омрачилось.
— Да-а. Есть над чем подумать. И все-таки не обижайтесь, товарищ Власовский, — сказал Важенцев, значительно смягчившись. — Вам кажется, что это дело уже близко к завершению, а мне думается иначе: оно лишь в самом начале. Вам предстоит еще большая, очень большая работа. Проверьте сначала все по линии жены Сенченко.
— Относительно этой особы, товарищ генерал, я абсолютно убежден.
— Убежденность? Что ж, это необходимое качество для каждого нашего работника, — сказал генерал вставая, — но все-таки, кроме внутренней уверенности, нужны и доказательства. Вы ими располагаете, товарищ Власовский?
Для Виктора Владиславовича это была решительная минута.
Отступи он сейчас, и он окажется пустым фанфароном, зарвавшимся карьеристом, лжецом. А вся столь стройно продуманная концепция дела Сенченко лопнет, как мыльный пузырь.
И он поступил согласно одной истине, которая крепко и давно вошла в его сознание: «ничего не делается без риска».
— Доказательства? — торопливо встав вслед за генералом, нервно повторил Власовский. — Не позднее чем через день я их вам представлю, товарищ генерал.
— Ну что же… Действуйте, товарищ Власовский, и прошу вас обо всех обстоятельствах этого дела докладывать мне.
— Разрешите идти?
Получив разрешение, Власовский по-строевому вытянулся и даже прищелкнул каблуками.
В конце концов получилось не так уж плохо! Старик, кажется, не помешает провести все как следует. А в том, что он угодит кое-кому повыше, можно не сомневаться.
Тем более все зависит от его собственных — Власовского — способностей и дарований.
Он еще покажет, что такое энергичный, решительный в действиях, а главное — чуждый сентиментальности работник…
…О многом, очень многом задумался и генерал, когда за майором закрылась дверь.
Глава десятая
Первая ступень
В тот вечер, когда отсутствие Людмилы Георгиевны вызвало у ее мужа подозрение, он не ошибся. Его жена действительно отправилась на свидание. Только происходило оно не в интимной обстановке, а в служебном кабинете майора Власовского.
Виктор Владиславович специально приготовился к этому разговору. Ведь на карту было поставлено так много!
Дело в том, что его предыдущие встречи с Людмилой Сенченко были, как он их определял, в известной мере лишь «пристрелкой». Сегодня же предстояло поставить все точки над «и», раскрыть все скобки и в результате добыть неоспоримые доказательства правильности своего прогноза.
Первый же взгляд на Людмилу Георгиевну убедил его, что пока все идет так, как он и рассчитывал. За одну неделю ее лицо осунулось и побледнело, словно от неизлечимой болезни.
— Присаживайтесь, Людмила Георгиевна, — предупредительно указал следователь на стул. — Простите, что вызвал вас так срочно. Но, знаете, я прежде всего человек долга, — развел он руками. — Надеюсь, — пошутил он, — ваш внезапный уход из дома не приведет к семейному конфликту?
— Да… нет… конечно, — с усилием улыбнулась и Людмила.
— Значит, все-таки я угадал… — Виктор Владиславович задумчиво посмотрел в темное окно. — Что ж, я тут ни при чем… Так всегда бывает, если у человека в жизни есть серьезная тайна… Не так ли, Людмила Георгиевна? — неожиданно в упор спросил он.
Опустив голову, Людмила промолчала. И это молчащие говорило следователю больше слов.
— Так, так… — вздохнул Виктор Владиславович. — Начнем с того, на чем мы остановились в прошлый раз. Значит, во время вашего пребывания за границей вас уговорили взять в качестве подарка мужу одну ценную вещь. После некоторых колебаний вы согласились, тем более, что вещь вам понравилась. Это были золотые часы. Ведь так, кажется?
Людмила подтвердила.
— Больше того, когда вы сказали, что на столь дорогой подарок у вас не хватит валюты, вам «великодушно», — иронически улыбнулся он, — предложили по возвращении в Москву оплатить стоимость этого предмета советскими деньгами. Это верно?
— Да, верно, — тихо сказала Людмила.
— Пойдем дальше. Вы не отрицаете и того, что за границей вам вручили один адрес. Этому адресату вы и должны были перевести три тысячи рублей. Ведь верно?
— Верно, — ответила Людмила.
— И вы отправили эту сумму некоему Капдевилья. Этот человек, как вы говорите, вам совершенно неизвестен?
— Да, это так. Ведь я об этом вам уже рассказывала.
— Впрочем, Людмила Георгиевна, странно было бы это отрицать, поскольку у меня имеется наглядное доказательство.
Вынув из лежавшей перед ним на столе папки бланк почтового перевода, Власовский предъявил его Людмиле.
— Надеюсь, узнаете? — И это было совсем недавно. В апреле текущего, 1951 года… Вот ваша подпись.
— Да, — взглянула Людмила на бланк, — это посылала я…
— Поразительно! — пожал плечами Власовский, — ценную вещь, и к тому же за рубежом, вы получаете у особы, которую, по вашим же словам, лично знали мало. Ведь Лору Капдевилья вы знали всего две недели?
— Да, но я так много слышала о ней…
— Остальное меня сейчас не интересует, — резко прервал ее Власовский.
— Мне казалось, что она… — снова попыталась вставить Людмила.
— Вам казалось!.. А, как видите, оказалось совсем другое, — попытался скаламбурить Власовский. — Это и привело вас в мой кабинет… Простите за откровенность, Людмила Георгиевна, но так поступают безумцы или… — Людмила тревожно подняла на него глаза. Выдержав паузу, Власовский закончил: — Или преступники.
— Я согласна, что поступила необдуманно, но…
— Необдуманно? — скептически заметил Власовский. — Вот в этом разрешите мне усомниться. Не слишком ли много случайностей и совпадений? — Опершись двумя руками о стол, Власовский привстал. — А в общем, Людмила Георгиевна, мы люди деловые и давайте-ка отбросим все эти сентиментальные версии о подарочке любимому мужу. Ваш подарок обошелся слишком дорого, — значительно сказал он, — и прежде всего Советскому государству.
