как раз седло на сторону и съедет, — заметил Гаврило.
— А я тогда отхлебну из другой бутылки и мигом восстановлю равновесие! — нашелся Лиян.
— Гляди тогда сам равновесие не потеряй, — пробурчал черный великан.
— А я, как замечу, что меня ракия в разные стороны качает, сразу завалюсь где-нибудь на солому, сумку под голову и задам славного храпака. Никакое равновесие мне тогда не страшно.
Но как же все-таки стало известно о готовящемся штурме Бихача, если высшее партизанское командование еще только начало разрабатывать эту операцию?
Этот вопрос задавал себе и участник боев в Испании Коста Надж, командующий всей краинской партизанской армией. Однажды, когда он проходил мимо кухни омладинской роты, повар Лиян остановил его вопросом:
— Когда на Бихач идем, товарищ Коста? Я уже прикидываю, как буду наступать через мост на Уне.
Командующий, вздрогнув от неожиданности, спросил:
— Да кто тебе сказал, что мы собираемся штурмовать Бихач?
— Хе-хе, кто! — лукаво прищурился Лиян. — Зуко Зукич оказал, а у него тысяча глаз, тысяча ушей и сто один с половиной нос!
— Зуко Зукич? — удивленно пробормотал командующий. — Кто же этот всезнайка? Я уже несколько раз про него слышал.
Об этом таинственном всезнайке бесполезно было расспрашивать кого бы то ни было. Все верили новостям, которые он разносил, но никто еще его лично не видел, а тем более не был с ним знаком.
Готовят, например, партизаны нападение на какое-нибудь вражеское укрепление, держат это строго в тайне, как вдруг где-нибудь на деревенском сходе раздается:
— А наши-то собираются ударить по тем дотам, что у развилки двух дорог.
— Кто это тебе сказал? — с любопытством спрашивают собравшиеся.
— Кто же еще, как не Зуко Зукич.
— Значит, так оно и есть: Зуко никогда не врет.
Этот таинственный вездесущий Зуко Зукич собирает все слухи, сопровождает военные колонны, прислушивается к разговорам командиров, заглядывает в их блокноты, следит за пролетающими самолетами, слушает далекую орудийную канонаду, смотрит вслед журавлиной стае, улетающей на юг и предвещающей скорый приход зимы… Все это Зуко Зукич видит и помнит, чтобы однажды шепнуть кому-нибудь на ухо:
— Противник готовит нападение на партизанские поселки!
Тот, кому он это шепнул, не помнит, ни от кого, ни когда он услышал эту новость, а скорее бежит к соседу, чтобы предупредить того:
— Враги собираются напасть на нас, будь в готовности.
— Что, Зуко Зукич сообщил?
— Он самый.
Зуко Зукич — это народная разведывательная служба, у которой миллионы глаз и ушей, наблюдателей, связных, осведомителей, в ее распоряжении множество сигналов, тайных знаков, ловушек, хитростей, конспиративных квартир… Это глухая тишина, которая в любую минуту может взорваться пушечными залпами. На освобожденной партизанами территории даже дети по мере сил помогают нашему Зуко Зукичу.
Когда повар Лиян спал, Зуко Зукич тихо шепнул в его волосатое ухо: «Готовится штурм Бихача!»
Лиян вскочил, будто у него над самым ухом разорвался орудийный снаряд, и закричал:
— Не может быть! За такую радостную новость я тебя даже ракией угощу. Держи фляжку, выпей!
Однако никто ему не ответил. Кругом тишина. Лиян растерянно оглянулся вокруг и, никого не обнаружив, довольно пробормотал:
— Что ж, раз ты не хочешь ракии, я сам себя угощу в честь такой радостной новости. Твое здоровье, товарищ Лиян! — Он отхлебнул из фляжки добрый глоток и только тогда все понял: — Ха, да ведь мне это не иначе как сам Зуко Зукич шепнул. А ну-ка еще глоточек за товарища Зуко Зукича! Будь здоров, брат Зуко, живи до ста двадцати лет!
«Кло-кло-кло!» За невидимого всезнайку Зуко была выпита еще добрая половина фляжки.
Тут Лиян вдруг заволновался и закричал в тишину холодных предрассветных сумерек:
— Зуко, милый, а найдется ли в Бихаче добрая ракия?
По ближайшей березовой роще пробежал предутренний ветерок. Зашевелились, зашелестели березы, и в их шепоте Лиян услышал ободряющий ответ: «Зачем глупые вопросы задаешь, дурья твоя башка! Польется ракия рекой, что твоя Уна, это же сам Бихач!»
— Это же сам Бихач! — торжествующе воскликнул повар Лиян, стоя на вершине холма и показывая на город, раскинувшийся внизу вдоль реки Уны.
Бывший полевой сторож, а теперь славный повар омладинской роты, был так горд своим знанием Бихача, словно он годами смотрел на него из канцелярии самого градоначальника, первого человека славного города. Однако, как мы знаем, город он изучил, глядя в зарешеченное окно древней тюрьмы, которую народ называл «Вышкой».
— Это же сам Бихач! — инстинктивно повторил я, потому что и я любил этот древний город еще с далеких гимназических дней. Здесь прошли лучшие дни моего детства, годы веселого шалопайства, годы, когда пишут первые стихи и первые любовные письма.
— Это же сам Бихач! — пробасил и партизанский командир Милош Балач, который еще давно, в самом начале народного восстания, проходя с двумя десятками бойцов по шоссе мимо города, угрожающе пел:
Усташи оставляет Бихач:
Наступает на город Балач.
Здесь, перед городом, — Милош с горсткой бойцов, а в городе — тысячи вражеских солдат, пулеметы и пушки, и все же Милош твердо уверен в своей победе.
— Это же сам Бихач! — провозгласил и один старый профессор, знаток истории города. Он знал наизусть всех королей, владык и полководцев, которые здесь или правили, или штурмовали Бихач начиная с 1260 года, когда город первый раз упоминается в летописи. Правили здесь и Бела Четвертый, и Людовик Первый, и Сигизмунд, и Хрвое Вукич, и Никола Юришич. В 1592 году город осадил, а затем и занял турецкий полководец Хасан-паша Предоевич.
Услышав про Хасан-пашу Предоевича, повар Лиян вдруг подскочил и воскликнул:
— Э-хе-хе, вот чудеса! Один Предоевич в давние времена осаждал город, а другой Предоевич вот-вот должен его освободить!
— Какой еще другой Предоевич? — спросили мы в один голос.
— Да командир Джурин Предоевич из Второй краинской бригады! — закричал Лиян. — Под Грмечем его бригаду так и называют: «Джурина бригада».
— Верно, старик прав, — сказал Скендер Куленович. — Настали времена, когда древний Бихач освобождает Предоевич из народа, освобождает, хоть он и не паша и перед его шатром не развевается знамя с тремя конскими хвостами на древке.
— Перед нами сам Бихач! — сказал на собрании командиров краинских и хорватских бригад начштаба Краины Коста Надж. — Нас там встретят тысячи солдат, отборнейших головорезов, в городе множество дотов, дзотов, пулеметов и орудий. Каждый дом в Бихаче враг превратил в крепость, откуда будет поливать нас огнем.
— А мы, — спросил один из командиров, — какими силами будем наступать на город?
Коста оживился, лицо его прояснилось:
— Город будут штурмовать восемь краинских и
