Александр Марков - В Багдаде неспокойно

Водитель расплылся в улыбке, показывая, что у него вместо двух передних верхних зубов — золотые коронки.

— Оззу, — говорил он с таким же выражением, с каким лягушка в детском анекдоте сообщала, что больше всего на свете любит конфеты батончики.

Готовили это блюдо в огромных котлах, а само заведение, где его подавали, любой проверяющий из санэпиднадзора должен был немедленно закрыть из-за вопиющих нарушений санитарных норм.

Вопрос Сергея носил риторический характер, потому что скажи он сейчас водителю, что не хочет оззу, что эта вареная козлятина ему опостылела, на лице у того появится растерянное выражение, и он скажет, что больше ничего в работающих ресторанах им не подадут. И нагло соврет, поскольку и курицу, и рис можно было раздобыть. Но вот как раз эти угощения у Сергея уже поперек горла стояли, а козлятина — еще нет.

Утолив голод, они вернулись к «Таляляму» и бродили среди окрестных развалин чуть ли не весь день. В подошвы кроссовок впилось несколько осколков, и Сергей чувствовал, как при каждом шаге, они стучат по асфальту. Сквозь толстый слой пыли, налипшей на кроссовки, все еще можно было различить — какого прежде они были цвета. А вот у Игоря ботинки вообще стали серыми.

На улицах города всегда крутилось много мальчишек, которые подрабатывали тем, что чистили обувь иностранцам. С собой мальчишки таскали чемоданчики со всякими кремами. Игорь сейчас был очень соблазнительным для них клиентом.

— Мистер, давай почищу ботинки! — кричал кто-нибудь из мальчишек.

Раньше от этих навязчивых предложений Игорь отделывался, показывая жестами, что чистить ботинки не собирается, а теперь, взглянув — во что они превратились, понял, что сам их никак не очистит, не ототрет мокрой тряпкой эту въевшуюся уже в кожу пыль, а коричневого крема у него не было. Они вообще никакого крема для обуви не взяли. И на очередное предложение: «мистер, давай ботинки почищу», у него как-то язык не повернулся сказать: «отстань». Мальчик бежал следом за ним, как собачка бездомная, которая думает, что ее хотя бы покормят, если она будет преданно заглядывать в глаза прохожим.

— Ну, давай, — сдался Игорь.

Он подставил один ботинок. Мальчик уселся на коленки, разложил содержимое своего чемоданчика. Там были щетки всевозможных размеров и несколько тюбиков с кремом, главным образом черным.

«Как бы он не намазал мне ботинки черным кремом», — успел подумать Игорь. Но зря он волновался. Мальчик профессиональным жестом смахнул с ботинка пыль, нашел тюбике коричневым кремом, щедро намазал ботинок и стал растирать крем по поверхности. Он так усердно тер ботинок, а после полировал его тряпочкой, что явно намеревался заработать не меньше доллара.

— О'кей, мистер? — спросил он, показывая на результат трудов своих.

Ботинок сверкал. Пожалуй, там можно было и отражение свое поискать.

— Да, — кивнул Игорь, подставляя второй ботинок.

И в этот момент захрипел муэдзин на минарете. Игорь успел посмотреть на небеса, прежде чем противный гул, пролетающего буквально над головой самолета чуть ли не прибил его к земле. Он ощутил на лице теплый ветер. Где-то в районе комплекса правительственных зданий ожила зенитка, может последняя и начала обстреливать самолет.

Игорь посмотрел себе под ноги.

— Ого, — сказал он, потому что мальчишки и след простыл.

Не было ни его, ни чемоданчика. И не у кого было спросить — куда он подевался. Громов бродил где-то возле развалин банка. Игорь стоял на тротуаре в нелепой позе, чуть выставив вперед ногу в грязном пыльном ботинке. Он поставил обе ноги вместе. Теперь казалось, что он обут в разные ботинки. Оставалась еще надежда, что мальчишка убежал недалеко и вернется за честно заработанным долларом, а заодно и дочистит второй ботинок. Игорь поглядел по сторонам, достал сигарету, закурил, но мальчишка так и не появлялся, видимо самолет его очень сильно напугал.

— Ну ладно, — сказал Игорь сам себе, — зато деньги сэкономил.

Ему очень не хотелось самому чистить второй ботинок.

В гостинице Сергея встретила Златка и попросила у него камеру вместе с оператором. Оказалось, что она решила снять интервью с бывшим руководителем представительства CNN в Багдаде.

— У меня кассета есть, — рассказывала Сергею Златка, — на нее и снимем интервью. Мне только камера нужна и оператор

— Хорошо, — сказал Сергей.

Он объяснил Игорю, что продал его в рабство на пару часов и рассказал, что от него требуется. Игорь, конечно, устал, хотел отдохнуть, но не мог же он отказать в помощи смелой девушке, которая осталась в Багдаде совершенно одна.

— Ладно, чтобы тебе не очень обидно было, — сказал Громов, — я готов с вами отправиться и штатив тебе, как ассистент потаскать.

— Да на кой черт ты мне нужен? Только все испортишь.

— Ты что собрался потом Златку на свидание пригласить?

— Все тебе расскажи. Ладно — бери штатив.

Сергею и самому понравилась эта съемка. Он подумал о том, что если ему совсем не о чем будет делать сюжеты, то он тоже запишет интервью с бывшим руководителем бюро CNN в Багдаде. Его история была поучительна. Его постоянно просили придумывать сюжеты, которые не совсем соответствовали действительности, о том, как народ ненавидит режим Саддама Хусейна, о том, что власти всячески преследуют свободомыслящих людей, но запрещали говорить о том, что авианалеты буквально стирают Багдад с лица земли и среди мирного населения есть многочисленные жертвы. Репортер старался соблюдать хоть какую-то объективность и отсылал сюжеты, которые его начальникам совсем не нравились. Наконец чаша их терпения переполнилась и руководителя представительства — уволили. Ему в тот же миг предложил работу канал «Аль Джазира» — арабский эквивалент CNN, но это был уж очень резкий переход, так что репортер согласился на другое предложение и стал сотрудничать с Катарским телевидением.

Через несколько дней после начала войны в городе появились пацифисты. По разрезу глаз и цвету кожи, можно было сделать предположение, что они приехали со всего мира. Но, судя по их малочисленности, большая часть цивилизованного мира, если уж и не была против этой войны, так старалась ее не замечать. Их было человек двадцать на весь Багдад, а зданий, перед которыми они намеревались устраивать пикеты — гораздо больше, так что в лучшем случае на одно здание выходило по одному или по два пацифиста. Видимо, они распределяли, кому куда идти, — жребием. Вот одного из них возле здания миссии ООН и встретили Сергей с Игорем. Встреча эта была неожиданной. Они смотрели поначалу на пацифиста, как на сумасшедшего и только спустя пару минут Игорь наконец-то догадался, что все происходящее надо запечатлеть для истории.

У этого парня лет двадцати кожа была темной и черные волосы. Он мало чем отличался от рядового жителя Багдада. Разве только тем, что одет был в бесформенные штаны цвета хаки и в такого же цвета майку без рукавов, а на его груди черной краской был выведен пацифистский знак.

Парень с ног до головы был обвешан цепями с толстыми звеньями и это напоминало революционную постановку, о том, как рабочий класс сбрасывает оковы, которыми опутали его капиталисты. Эти цепи должны были весить несколько килограммов. Носить на себе такую кучу металла было очень тяжело, но парню они нисколько не мешали. Сергей успел удивиться и даже позавидовать спортивной подготовке пацифиста, подумав, что вероятно, между акциями, они собираются в каком-нибудь лагере и там проходят обучение на выносливость, как коммандос или боевики. И вдруг он понял, что цепи бутафорские. Одно из звеньев согнулось ровно на половине, по нему пробежали морщинки, а после оно приняло прежнюю форму. Выходило, что цепь сделана из резины, а пацифист позаимствовал ее в каком-нибудь театре.

В миссии ООН, скорее всего, никого из чиновников уже не было, ну разве что какой-нибудь советник по культуре, который всегда совмещает свою основную деятельность со шпионской. Вернее сказать, шпионская — является его основной деятельностью, а все остальное — лишь для прикрытия. Пацифисту нужны были зрители из числа чиновников, но ими стали лишь прохожие. Они охотно останавливались, видя, что парень за свое выступление денег не требует. Правда никаких замысловатых фокусов он не показывал, огнем не плевался, ножей — не глотал, вот и не мог надолго удержать возле себя зрителей.

Парень, похоже, ждал появления хоть кого-то из журналистов. Увидев русских, он стал приковывать себя к железной ограде, что опоясывала миссию. Он приковал себе только одну руку, так чтобы второй можно было в любой момент открыть замок. Местные власти ничего об этой акции не знали. Теоретически полицейские должны были этого пацифиста задержать за нарушение общественного порядка, но за свою свободу он мог не опасаться. Никто его здесь не тронет. Вздумай кто-то из миссии, выйти и забрать этого парня, чтобы тот не порочил имя организации, полицейские бросились бы на его защиту.