— Здесь слишком много работы. Вам придется в наркомате отодвигать сроки, а заодно и поискать другой завод, у нас нет времени заниматься вашим изделием. До свидания.
Трубка засигналила отбой. Люлька вызвал помощников. Сидели, думали.
— Чуяло мое сердце. Впрямую отказать не решились, придрались к чертежам.
Люльковцы обратились за помощью к заместителю главного конструктора С.М. Грибову. Тот был суров на вид, но глянул в расстроенные лица люльковцев, смягчился, вызвал опытного технолога И.В. Кузовлева и вместе занялся просмотром чертежей и составлением перечня изменений. Конечно, люльковские чертежи в ряде случаев не соответствовали требованиям стандартов на авиационные моторы: посадки, допуски, шероховатости, герметичность — все не так. И хотя перечень замечаний получился длинный, Грибов позвонил главному технологу Чернышеву и под свою ответственность пообещал скорое исправление чертежей.
Несколько дней до десяти часов вечера сидели на заводе Е.В. Комаров, И.И. Жуков, Тася Мартынова и Вера Герасимова над оформлением листков изменения. Однажды поздно вечером, буквально в последний день работы над исправлением чертежей, когда большинство из них уже было согласовано с технологами, в комнату вошел Чернышов.
— Ну, как дела?
— Заканчиваем, Владимир Васильевич, — ответил Жуков.
— Да ну?
Стал смотреть чертежи, но найти ошибок не мог.
Много упреков от самых разных людей пришлось услышать люльковцам, прежде чем рассекли грохотом небо первые реактивные… Что делать? Рождалось новое, и раскол в мнениях был неизбежен…
ДОВОДКА — ЭТО СЛОЖНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ
Вообще сотрудникам Люльки на излишнюю о них заботу пожаловаться было нельзя. Архипу Михайловичу многое приходилось «пробивать». Когда в НИИ делились какие-либо материальные блага, о сотрудниках отдела частенько пытались «позабыть», как о новеньких. Всякий раз Архип Михайлович включался в добывание для отдела чего-либо насущного. Весной в посевную кампанию он добыл верхушки картофеля, семена моркови, лука, свеклы, редиса, черной редьки. Ведь у отдела было целое богатство: поле вспаханной и боронованной земли. Все свободное время, а его оказывалось так мало, уходило на добывание дополнительного пропитания.
Сажали картошку и овощи всем коллективом. Работали по воскресеньям дружно и весело. Спорили, как всегда.
Архип Михайлович доказывал, что сажать картошку нужно глубоко, а окучивать редко. Его поддерживал Лусс.
— Это от лени, — возражал Козлов. — Картошку нужно часто ласкать мотыгой и поливать потом. Сажать будем мелко, а окучивать часто.
— Да шо вы меня, хохла, учите, Иван Федорович. Я картошку сызмальства сажаю.
— А что вы меня, Архип Михайлович, учите, когда я весь Урал картошкой засадил.
— Ладно, осень покажет. Не кажи гоп, пока не выкопав.
И все же картошка выросла у всех. Это было большой радостью. На грузовиках мешки развезли по домам, в каждую семью. Наконец-то пришла сытость…
Летом 1944 года настроение было особенно боевое. Победы на фронте, победы в тылу. Люльковцы стали часто ездить на 45-й завод, где начали собирать их двигатель, всматривались в детали ажурных конструкций компрессора, турбины и камеры сгорания.
После передачи чертежей двигателя в производство взялись за проектирование испытательных стендов. Архип Михайлович мечтательно потирал руки:
— Помните Ленинград, хлопцы? Как камера сгорания у нас ревела! Теперь мы здесь небольшой шум устроим.
Весь ленинградский опыт пригодился. Вспомнили, как разрушался испытательный стенд и детонировала камера сгорания. Все вспомнили.
— Ошибки повторять нам некогда, — говорил Люлька. — У нас впереди еще столько интересной работы. Есть У меня задумка.
Уже вертелись новые мысли, как сделать лучше. Лучше «старой» конструкции. Эта уже устарела…
В конце 1944 года первый собранный двигатель привезли в НИИ. По отделам организовали делегации для его осмотра. Не скрывая своего хорошего настроения, Люлька показывал его высшему начальству наркомата, ЦИАМа, смежных институтов.
Наступила пора доводки двигателя. Доводка! Это едва ли не самая трудная часть работы над новым двигателем. Но и она же, наверное, самая интересная, потому что требует особой сметки и находчивости, наполнена различными интересными событиями, часто полными драматизма.
Сергей Петрович Кувшинников после ранения вернулся с Ленинградского фронта к А.М. Люльке для продолжения работы над ТРД. Позже он станет зам. генерального конструктора.В процессе доводки двигатель претерпевает значительные изменения. И это правило, закон. Люлька и его ближайший помощник по испытаниям Кувшинников знали это правило. Кувшинников еще до войны длительное время участвовал в испытаниях паровых турбин, а в НИИ занимался испытаниями реактивных двигателей.
— Интересно, как она у нас пойдет, доводка, — задумчиво произносит Кувшинников. — Что-то она нам преподнесет.
— Или будут только мелочи, или… — отвечает Люлька. — Но не будем о плохом думать.
Через несколько дней двигатель повезли на стенд. Помещение для испытаний разделили перегородкой. В первой части разместили пульт управления, во второй — двигатель. С двух открытых боковых окон поступал воздух, в среднее окно высовывалось реактивное сопло.
Поздним осенним вечером двигатель решили запустить. Лусс подошел к рубильнику и включил ток. Электромотор начал раскручивать турбину, в это время Кувшинников передвинул сектор газа — в двигатель пошло топливо. Поднесли огонь к окошку камеры сгорания. Раздался ровный гул. За турбиной появилось светлое пламя. Двигатель плавно набирал обороты, электромотор отключили. Слуховыми трубками прослушали корпус — все в порядке. Вдруг с электромотора, разгонявшего при запуске ротор двигателя, слетел кожух. Пришлось срочно все выключать и гасить. Когда наступила тишина, стало слышно и видно, что делается на улице. У окон бокса собралось все КБ Люльки, а время 10 часов вечера. Несмотря на неполадки, все были счастливы: двигатель работал и набирал скорость.
Электромотор был вовсе не самолетный, а обычный, стационарный, его просто приспособили для раскрутки ротора, как «времянку». На другой день его переместили вперед, к компрессору, и испытания продолжались.
Люлька был прав. Появились дефекты. Вначале мелочи. Но их оказалось много. Сначала по вспомогательным агрегатам, потом и по основным узлам. Дефекты устраняли. Во время испытаний рождалось много интересных идей, которым суждено было жить долго.
Фронт испытаний расширялся — подоспел второй двигатель. Программа испытаний усложнялась. К постоянному гулу двигателя в институте уже привыкли. И радовались: гудит — значит, все в порядке. Но пока испытания шли еще на малых оборотах двигателя. И вот, однажды, когда обороты были высокие, случился хлопок и выброс пламени из компрессора.
Это было поздним вечером. Двигатель немедленно выключили. Когда к нему приблизились, то увидели хаос разрушения. Лопатки компрессора лежали изуродованной грудой. От них на роторе остались только «пеньки». Стены избиты лопатками, как шрапнелью. Так впервые КБ столкнулось со страшным явлением — помпажем. Помпаж для люльковцев был неожиданностью. Он произвел на всех гнетущее впечатление. Кажется, ни с того ни с сего уверенно и ровно гудящий двигатель вдруг в несколько секунд превращается в бесформенную массу искореженного металла. И попробуй найди, в чем дело. Ведь какого-либо опыта в борьбе с этим явлением взять было негде — помпаж появился на первом отечественном двигателе в первых же испытаниях.
Расстроенный Люлька дотошно расспрашивал испытателей, выслушивал все версии, даже самые фантастические. Потом долго молча смотрел на Козлова, Кувшинникова, Лусса и сказал:
— Ну, вот мы и увидели, что такое помпаж. Теперь держитесь.
Его сотрудники, знавшие своего начальника, со всей остротой почувствовали, что положение слишком серьезное. Никогда Люлька не был еще так озабочен. Казалось, что в эти дни он весь ушел в себя.
Несколько дней совещались. Потом стали чертить. Все на ощупь. В те времена это явление еще плохо поддавалось расчету. Просто надо было что-то менять, чтобы обойти его. Что менять? Как?
Вот где потребовались железная вера в себя, в соратников, в дело, не опустить руки, сражаться, искать…
Компрессорщики, которыми руководил талантливый инженер Р.А. Майков, оказались на высоте. Они высказали предположение, что раз помпаж происходит на повышенных оборотах двигателя, значит, виноваты тут лопатки последних ступеней компрессора, и нужно подправить их профили. Испытания подтвердили правильность диагноза. Помпаж еще случался, но не всегда и на более высоких оборотах.
