— Значит, любишь, а сама о полковнике утром мечтала.
— Мечтать не грех, кто из нас не мечтал о принце в золотой карете. Жаль, что хрустальные башмачки и принцы только в сказках, — она вздохнула.
В это время подбежал весёлый Саша. Он держал тарелку, на которой лежала капустная котлета и кусочек хлеба.
— Та..а..к, — сказал он протяжно. «Сегодня вечер у девчат, сегодня будут танцы. И щёчки девочек горят, с утра горят румянцем», — пропел он.
— Какие танцы? — спросила Ася.
— Ох, ох! Вроде и не знаешь. Все девчонки из группы в парикмахерскую побежали, причёски делать. К морячкам на вечер торопятся. Последний гудок теплохода. У морячков выпуск, невесты нарасхват. А вы тут сидите, сосиски жуёте. Так и судьбу свою прожуете. Лучше бы мне отдали, я бы дожевал.
— Ой, Ася, я и забыла, мне же тоже в парикмахерскую надо, — Валя наколола сосиску на вилку и положила Грибину в тарелку.
— Жуй, я тороплюсь.
Когда вышли на улицу, Ася спросила:
— Тебе занести конспекты в общежитие?
— Нет, я иду с тобой.
— А в парикмахерскую?
— Это я так, чтобы он не думал, что незаменимый, а то гляди, ещё и загордится. А сосиску дала, чтобы с ног не свалился, а то после той капусты и мужское достоинство потеряет.
Девчонки расхохотались.
— Может, пойдём, Асенька, на танцы?
— А что, давай, — согласилась Ася.
— Гриб все общежитие оббегает в поисках меня.
— А ты ему записочку на двери оставь. «Уехала на танцы».
С утра Ася не хотела идти на выпускной вечер, но сейчас после успешно сданного экзамена; приподнятое настроение, её подхватило и завертело. По всей вероятности это подключились потусторонние силы, которые определяют судьбу. Этот вечер станет для неё тем перекрестком, у которого останавливается путник в раздумье о дальнейшем направлении пути.
Вечер был интересным. Весь зал был полон молодых офицеров. Морская форма, стройные фигуры создавали некий шарм. Валя увлеклась молодым лейтенантом. Его друг Асе не понравился. Уж больно был молод и болтлив. Она с ним держалась сухо и сдержанно. Закончив танец, лейтенант поблагодарил и больше к ней не подходил. Валентина увлеклась своим партнером. Была весёлая, она держала своего кавалера за руку и от него больше не отходила. Теперь Ася прижавшись к стенке, стояла одна. И уже почти под конец вечера к ней подошёл офицер и пригласил её танцевать.
— По возрасту почти как Вася, — подумала она. Простите за нескромность, вам уже лет тридцать пять и вы подполковник, что здесь и такие учатся?
— Во-первых, мне тридцать два.
Точно как Васи, — подумала она.
— А во-вторых, я здесь служу, а не учусь, и я не подполковник, а капитан второго ранга.
— Какая разница, по-нашему, по пехотному подполковник.
— А вы что пехота?
— Медицина — это же сухопутчики.
— Почему, медики бывают и моряками. Попадете на корабль, будете моряк.
— До института я служила в мотострелковом полку.
— Тогда выходит пехота. Вы, верно, сказали, правда за вами.
— Знаете анекдот про Петьку и Анку-пулеметчицу? Так вот, я тоже пулемётчицей была. Только Ася.
Офицер расхохотался, засмеялась и Ася.
— Я тоже не Петька, а Анатолий.
После весёлой шутки они вдруг стали держать себя непринужденно. Из беседы Ася узнала, что он преподаватель, раньше служил на Северном Флоте, бывший подводник. Вечер закончился. Асе так не хотелось уходить. Анатолий оказался очень внимательный и во всех отношениях приятный партнер. Когда уже направились к выходу, он ей сказал:
— Подожди меня на улице, я скоро буду, — и тут же быстро исчез.
У самого входа Ася встретила Валю. Она шла под руку с молодым лейтенантом. Когда вышли на улицу, вдруг перед ними вырос как сивка-бурка Саша Грибин. Лицо его скривилось в гримасе, так, что Асе стало его жаль. Наступило молчание. Эту молчанку разрядила всегда шутившая Валя.
— Гриб, я же тебе сказала, чтобы ты сидел дома, а ты сюда пришёл. Мог бы тогда и на танцы прийти, чего же ты к шапочному разбору явился?
— А меня, Валь, туда не пустили, туда только девчонок пускали.
— Мой муж, — сказала лейтенанту Валя.
Саша засмущался. Лейтенант несколько минут стоял неподвижно, затем выдавил из себя, наконец, одно слово.
— Извините, — развернулся и ушел.
Когда лейтенант скрылся за поворотом, Валя звонко расхохоталась. Засмеялся и Грибин: — Ну, ты даешь, Валя. Он подумал, что я сейчас в драку полезу.
— Ой, Гриб, хватил, драчун нашелся, грохотом костей тут всех бы напугал. Всю малину мне испортил, такого жениха упустила.
— Я пришёл проводить вас, думал, одни будете бояться.
— Так уж и одни, что кавалеров мало?
— Ты-то можешь, а Ася скромная и стеснительная.
В это время возле них заскрипели тормоза и остановились красные «Жигули». Дверь открылась и из машины высунулась голова Анатолия.
— Ася, садитесь, я отвезу вас домой.
— Вот видишь, а ты за Асю боялся. Скажи, ревнуешь, Гриб?
— Может и так, — смущаясь, сказал Саша.
— Ты мне брось, Гриб, я не твоя собственность.
Вся компания села в машину. Когда подъехали к общежитию, Толик предложил Аси остаться. Посидев минут десять в машине, она заторопилась.
— Куда вы торопитесь? Общежитие рядом, успеете.
— Дверь закроют, не достучишься, а потом мосты разведут, и вы из «Петербурга» в Ленинград не попадёте.
— Заночую у вас.
— У нас строгая тётенька на входе сидит, не пустит.
— А я в окно влезу.
— Я на втором этаже живу, а потом прилично ли капитану второго ранга по окнам лазить, не мальчишка ведь.
— Пожалуй, вы правы, тогда давайте завтра встретимся.
— Где?
— Я приеду сюда в шесть вечера, вас устроит?
Ася кивнула головой в знак согласия.
— Кстати, ансамбль Моисеева вы смотрели?
— Нет, не смотрела.
— Значит, завтра посмотрим.
На следующий день, прогуливаясь в фойе концертного зала «Октябрьский, Ася спросила:
— А где же ваша жена?
— Откуда вы знаете, что я женат?
— Так логически дошла.
— Следуя вашей логике, такой вопрос мог бы задать и я.
— Я отвечу, пять лет как развелась.
— Что, души не сошлись?
— С душой как раз всё нормально. Скорей по причине тела, а души так и не расходились, несмотря, на то, что пять лет врозь живём.
— А что ж вы так?
— Долго рассказывать. А потом впускать кого-то в свою личную жизнь, показывать свою грязь, зачем?
— Тогда и я отвечу. Жена моя в Крыму у своих родителей. Она каждый год на лето туда уезжает. Мой тесть — адмирал, — когда-то служил в Черноморском Флоте, ушёл в отставку, там и остался. Шикарная квартира, дача на берегу моря, что ещё нужно. Она забрала детей и на лето туда полетела.
— Толя, так же плохо! Жена там, вы здесь, так и семья распадется.
— Ася, давай перейдём на «ты».
— Давай, если ты считаешь, что наши отношения уже созрели, — Ася улыбнулась.
— Давно уже созрели.
— Толя, ты вот так каждое лето один?
— Почему один? Скоро у курсантов каникулы и преподаватели в отпуск пойдут. Я к ним поеду. Как видишь — не целое лето. Потом у нас совсем другое дело: души врозь, а тело как придется. Я когда лейтенантом на подлодке служил, по полгода дома не бывал. Домой так торопишься, а придёшь, тебя как будто и не ждали. Ходить в море это испытание, и для того, кто ходит, и для того, кто ждет.
После концерта Анатолий пригласил ее к себе. Они сидели за столиком, пили вино и болтали. Между ними не было никакого стеснения. Он чувствовал себя легко, свободно, и ему казалось, что он давно знает Асю.
— Толя, сколько лет ты уже не плаваешь? — Анатолий рассмеялся.
— Чего ты хохочешь?
— У моряков есть такое выражение, плавает дерьмо, а моряки в море ходят.
— Прости, я не знала вашей терминологии, — Ася тоже расхохоталась. Он прижал ее к себе, сделал усилие и положил ее на диван.
— Не надо, Толя, — пытаясь подняться, зашептала она.
Ощутив её сопротивление, Толик ослабил руки, и Ася встала.
— Почему не надо?
— Потому, что опять души будут врозь. Я люблю другого человека.
— Это кого же, бывшего мужа?
— Какой ты догадливый, почти с трех раз угадал.
— Ася, это же любовь без ответа.
— Ну и пусть. А ты о жене своей не думаешь? Каково ей?
— Я давно, Ася, об этом думаю, и прихожу к выводу, что мы с ней разные люди. Я ловлю себя на мысли: с кем она или без кого, мне безразлично.
— А как же дети? Они же не виноваты, что вы ошиблись в своих чувствах.
— Вот то-то и оно, это и есть главный сдерживатель. Светке девять, а Мишке семь. А так хочется начать жизнь по-новому. Но до сих пор у меня не было такого человека до встречи с тобой, а вчера вот так сразу стало так легко и ясно. И теперь меня преследует одна мысль, всё бросить и начать жить сызнова.
