Главная задача нашего фронта состояла в том, чтобы, находясь на стыке ленинградского и московского стратегического направлений, не допустить захвата противником Валдайской возвышенности и Октябрьской железной дороги и содействовать нашим другим фронтам в разгроме врага, рвущегося к Москве и Ленинграду».
* * *
На командном пункте фронта Черняховский вошел в кабинет начальника штаба генерала Ватутина и доложил:
— Прибыл после выздоровления, товарищ генерал.
— Очень кстати, — радушно встретил Николай Федорович. — Ваши танкисты дрались превосходно, попали в окружение и с честью вышли из него. Плохо одно — Демянск так и остался у немцев.
— Где же теперь дивизия? — спросил Иван Данилович.
— У генерала Берзарина, в составе двадцать седьмой армии. Перешла к обороне. Вот ознакомьтесь, только получено.
Ватутин покопался в служебных бумагах и одну из них протянул Черняховскому. Это было боевое донесение командования 28-й танковой дивизии Военному совету Северо-Западного фронта, а в копии — Военному совету 27-й армии.
«Приняв для обороны участок от озера Велье до озера Селигер, отведенный нашей дивизии приказом 27-й армии от 13.9.41, — читал Иван Данилович, — считаю необходимым довести до вашего сведения.
Участок обороны рассчитан на занятие его четырьмя батальонными Ура и не менее двумя полками полевых войск. На оборудование участка затрачены огромные средства, хотя укрепления полностью не закончены и сделаны лишь узко полосой без глубины.
28-я танковая дивизия, насчитывающая в своем составе всего 552 человека и имеющая на вооружении: винтовок — 336, пулеметов ДТ — 13, ст. пулеметов — 3, автоматов — 11, 76-мм орудий — 2, 122-мм гаубиц — 2, в таком составе обеспечить надежную оборону не может. Нами будут приложены все силы на удержание указанного выше рубежа, но, принимая во внимание огромное тактическое значение данного участка как для СЗФ, так и для соседнего фронта, необходимо определенное усиление: а) огневыми средствами; б) живой силой — минимум стрелковый полк; в) средствами связи, которые в дивизии отсутствуют; г) саперами и средствами заграждения; ни саперов, ни средств заграждения дивизия не имеет.
Если не поступит немедленное усиление, в первую очередь огневыми средствами, это будет величайшее преступление перед Родиной. Дивизия будет оборонять рубеж до последнего человека, но даже гибелью всех людей она не сможет восполнить затраты на этот рубеж».
Донесение подписали Корнилов, Банквицер, Хантимиров и Третьяков. Черняховский прочитал документ два раза и невольно задумался.
— Что скажете? — спросил Ватутин, принимая от Черняховского бумагу.
— Читать больно, товарищ генерал. Не документ, а вопль исстрадавшейся души. Я присоединяюсь к товарищам. Надо что-то делать: или помочь укомплектовать дивизию, чтобы она соответствовала своему назначению, или ее совсем расформировать.
— Танкисты, танкисты! — Ватутин вздохнул. — Нет у нас, дорогой Иван Данилович, танков. Пока нет, и, видимо, не скоро еще будут. Придется вашу танковую переформировать в стрелковую. Так что будете не танкистом, а общевойсковым начальником.
— Что вы, товарищ генерал! Мы только и живем мечтой — вот-вот танки получим, а теперь вы и мечту у нас отнимаете.
— Не отнимаю, обстановка. А сейчас пойдете к командующему, я представлю вас, доложу и донесение. Там подумаем, как и чем вам помочь на первое время.
Генерал-лейтенант Павел Алексеевич Курочкин, человек высокой воинской культуры, с выправкой старого кавалериста. Он был кавалеристом в годы Гражданской войны, после которой окончил академию Фрунзе и Генерального штаба. До начала Отечественной войны командовал Забайкальскими округами. Как он вступил в командование Северо-Западным фронтом, я рассказал выше.
Павел Алексеевич расспросил Черняховского о прежней службе, выслушал Ватутина и прочитал докладную о состоянии 28-й танковой дивизии. С сочувствием сказал Ивану Даниловичу:
— Основательно усилить вашу дивизию сейчас нечем, но в будущем обещаю. А пока пришлю саперов, связистов. Поговорю с Берзариным, чтобы он из маршевых рот дал вам пополнение.
В расположении дивизии Черняховского с радостью встретили боевые друзья. Дивизией временно командовал подполковник Корнилов. Он еще до болезни Черняховского прибыл на должность начальника штаба 56-го полка, когда был ранен командир полка Гиренко, на его должность назначили В. А. Корнилова. Командир разведбата Котов стал командовать 56-м полком.
После возвращения Черняховского они вернулись на свои прежние должности.
На следующий день Черняховский осмотрел первым 10-километровый рубеж обороны дивизии и нашел ее хорошо подготовленной — окопы полного профиля вдоль всего берега Селигера. Перед дзотами хорошо расчищены сектора обстрела. Удачно выбраны наблюдательные пункты.
Надо было создавать глубину обороны. Но за счет чего? Понимал слабость обороны и командующий фронтом и, как обещал, прислал Черняховскому саперный батальон, два дивизиона полевой артиллерии, дивизион противотанковых орудий. А позднее позвонил:
— Принимайте два стрелковых полка.
Радость Ивана Даниловича, что дивизия набирает былую мощь, была недолгой: полки, оказывается, недавно вышли из окружения, где понесли большие потери, но все же боеспособность не утратили.
В результате был создан надежный второй рубеж обороны. Дивизия была готова дать отпор очень сильному противнику.
Противник активных действий не предпринимал. Наоборот, Черняховский по своей инициативе улучшал оборону — отбил Городилово в центре обороны дивизии, в межозерном дефиле, и создал здесь прочный опорный пункт.
Жизнь в обороне некоторое время проходила спокойно, что позволило больше уделить внимания бытовым делам: построили бани, прачечную, утеплили землянки, помылись, побрились, красноармейцы постирали обмундирование — совсем другой вид. Это отметил посетивший дивизию командарм Берзарин. В дни затишья и командование стало внимательнее присматриваться к людям.
Добавлю от себя: на передовой, там, где непосредственно соприкасались наступающие и отступающие части, бои шли жестокие. И если мы мало знаем об этих боях и о тех мужественных людях, которые сдерживали там врага, то это из-за того, что было потеряно управление войсками — от дивизионных штабов до Верховного Главнокомандующего. В такие трудные минуты как раз и совершили свои подвиги герои, которые чаще всего остались неизвестными.
Там, на передовой и в окружении, из последних сил выбивались роты и батальоны, остатки полков и дивизий, делая все, чтобы сдержать наступление врага, о них не писали в эти дни в газетах, не оформляли наградные документы на отличившихся, потому что всем было не до того. Надо было остановить могучий вал войск противника, который, превосходя во много раз силы обороняющихся, продвигался вперед. Потом политработники и журналисты находили героев этих боев, но, увы, только тех, кто остался в живых, кто может рассказать о том, что делал сам или видел, как мужественно сражались другие. Ну а те, кто погиб в бою и совершил, может быть, самые главные подвиги? О них так никто и не узнает. Да и не принято в дни неудач, после отступлений, после того как оставлены города, села, говорить о геройских делах. Какое геройство, если драпали на десятки и сотни километров? Какие наградные реляции, когда столько погибло людей и потеряно техники?
Чуткий к однополчанам Берзарин думал иначе. После очередного посещения дивизии Черняховского Берзарин сказал члену Военного совета бригадному комиссару Рудакову:
— Хороший, грамотный и умелый командир 28-й дивизии полковник Черняховский. Как прекрасно он действовал в первых боях. Почему мы это не оцениваем? Я полагаю, надо представить его к награде. Не возражаешь?
— Всячески поддерживаю! — с радостью согласился бригадный комиссар.
И вскоре был составлен и отправлен «наверх» наградной лист:
«Полковник Черняховский в течение многих дней и недель с ограниченными силами успешно сдерживал противника при наступлении его на Новгород. Четкой организацией, большевистской настойчивостью и смелостью с незначительными силами переходил к атаке противника. Геройски, не отступая шага назад, оборонял Кремль в Новгороде, уничтожив сотни солдат и офицеров противника, захватывая пленных и его материальную часть.
В течение сентября и октября месяцев 28 тд под командованием тов. Черняховского показала мужество и высокую боеспособность в борьбе с германским фашизмом. Используя опыт и особенности тактики противника, тов. Черняховский воспитал десятки молодых бесстрашных командиров — патриотов Родины, показавших пример мужества и отваги в боях и разведке.
Тов. Черняховский при организации и ведении боя личным участием воодушевлял бойцов и начсостав на новые подвиги за честь и победу советского оружия.
