В боевой обстановке проявляет настойчивость и отвагу, решителен и бесстрашен. Достоин награждения орденом Красного Знамени».
Затишье принесло не только отдых, но и своеобразные неприятности, командование фронтом воспользовалось паузой в боевых действиях и решило переформировать 28-ю танковую дивизию в 241-ю стрелковую. Полки стали 318, 303, 322.
Объединяли, создавали новые формирования из остатков танковых частей, куда потребовались кадровые танкисты, их стали забирать из стрелковых частей.
Пришлось Ивану Даниловичу расставаться с начальником штаба Ахитом Хантемировым, военкомом подполковником Третьяковым и комиссаром Банквицером. На их место прибыли: подполковник Арабей — стал начальником штаба, комиссаром — полковой комиссар Ольшевский, военкомом — батальонный комиссар Загрузин.
Правильно говорит пословица: «Затишье всегда предвещает бурю». Чтобы последующие события были понятны читателям, сделаю довольно большой экскурс в вышестоящие штабы — наши и немецкие.
После завершения Ельнинской операции 9 сентября Сталин вызвал к себе Жукова. Как всегда, вызов Сталина означал что-то срочное и конечно же сложное.
Жукова встретил Власик и проводил на квартиру Сталина.
Сталин ужинал с Молотовым, Маленковым, Щербаковым и некоторыми другими членами руководства. Поздоровавшись, пригласил Жукова к столу. После разговора о некоторых кадровых делах (на Западный фронт вместо Тимошенко был назначен Конев) Сталин пригласил Жукова к карте:
— Очень тяжелое положение сложилось сейчас под Ленинградом, я бы даже сказал, положение катастрофическое. — Помолчав, Сталин явно подбирал еще какое-то слово, которым хотел подчеркнуть сложность обстановки на Ленинградском фронте, и наконец вымолвил: — Я бы даже сказал, безнадежное. С потерей Ленинграда произойдет такое осложнение, последствия которого просто трудно предвидеть. Окажется под угрозой удара с севера Москва.
Жукову стало ясно, что Сталин явно клонил к тому, что ликвидировать ленинградскую катастрофу, наверное, лучше всего сможет он, Жуков. Понимая, что Сталин уже решил послать его на это «безнадежное дело», Георгий Константинович сказал:
— Ну, если там так сложно, я готов поехать, командующим Ленинградским фронтом.
Сталин, как бы пытаясь проникнуть в состояние Жукова, снова произнес то же слово, внимательно при этом глядя на него:
— А если это безнадежное дело?
Жукова удивило такое повторение. Он понимал, что Сталин делает это неспроста, но почему, объяснить не мог. А причина действительно была.
Еще в конце августа под Ленинградом сложилась критическая обстановка, и Сталин послал в Ленинград комиссию ЦК ВКП(б) и ГКО в составе Н. Н. Воронова, П. Ф. Жигарева, А. Н. Косыгина, Н. Г. Кузнецова, Г. М. Маленкова, В. М. Молотова. Как видим, комиссия была очень представительная и с большими полномочиями. Она предприняла много усилий для того, чтобы мобилизовать имеющиеся войска и ресурсы и организовать стойкую оборону. Но этого оказалось недостаточно, и после отъезда комиссии положение Ленинграда ничуть не улучшилось. Противник продолжал продвигаться в сторону города, остановить его было нечем и некому. Ворошилов явно не был способен на это. Сталин понимал, что принятые им меры ни к чему не привели. Поэтому и пульсировали в его сознании эти неприятные, но точные слова: «Положение безнадежное». Жуков оставался последней надеждой, и Сталин почти не скрывал этого.
— Разберусь на месте, посмотрю, может быть, оно еще окажется и не таким безнадежным, — ответил Жуков.
— Когда можете ехать? — считая вопрос решенным, спросил Сталин.
— Предпочитаю отправиться туда немедленно.
— Немедленно нельзя. Надо сначала организовать вам сопровождение истребителей. Не забывайте, Ленинград теперь окружен со всех сторон фронтами.
Это тоже для Сталина было необычным в отношении к Жукову — теперь он проявлял о нем заботу.
Сталин подошел к телефону и приказал сообщить прогноз погоды. Ему быстро ответили. Повесив трубку, Сталин сказал Жукову:
— Дают плохую погоду, но для вас это самое лучшее, легче будет перелететь через линию фронта.
Сталин подошел к столу, взял лист бумаги и написал записку:
«Ворошилову.
ГКО назначает командующим Ленинградским фронтом генерала армии Жукова. Сдайте ему фронт и возвращайтесь тем же самолетом.
Сталин».
Сталин протянул эту записку Жукову, он прочитал ее, сложил вдвое, положил в карман и спросил:
— Разрешите отбыть?
— Нет, поужинайте с нами перед дорогой.
10 сентября 1941 года Жуков вместе с генерал-лейтенантом М. С. Хозиным и генерал-майором И. И. Федюнинским вылетел в блокадный Ленинград.
А вот как обстановку под Ленинградом оценивал противник.
В день приезда Жукова в Ленинград Гальдер записал в своем дневнике:
«На фронте группы армий “Север” отмечены значительные успехи в наступлении на Ленинград. Противник начинает ослабевать…»
Запись Гальдера 13 сентября:
«У Ленинграда значительные успехи. Выход наших войск к внутреннему обводу укреплений может считаться законченным».
Вопрос о падении Ленинграда Лееб и Гитлер считали решенным. Гитлер даже прислал специального офицера в штаб Лееба, который был обязан немедленно доложить о вступлении войск в Ленинград.
Жуков сделал все возможное и невозможное для стабилизации фронта под Ленинградом (подробности опускаю, это выходит за рамки моей темы). Но 23 сентября Гальдер уже записал в своем дневнике:
«В районе Ладожского озера наши войска продвинулись незначительно и, по-видимому, понесли большие потери. Для обороны сил тут вполне достаточно, но для решительного разгрома противника их, вероятно, не хватит».
А 25 сентября он сделал такую запись:
«День 24.9 был для ОКВ в высшей степени критическим днем. Тому причиной неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьезное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый участок на восточном берегу Невы».
Критическим этот день для ОКВ был не только из-за контрудара, организованного Жуковым, но и из-за той истерики, которую Гитлер закатил в верховном командовании сухопутных войск. Он негодовал по поводу того, что вместо ожидаемого скорого взятия Ленинграда гитлеровские войска там даже отброшены. А он уже включил их в расчет для наступления на Москву. Отпор войск Ленинградского фронта под руководством Жукова ломал планы фюрера, ставил под угрозу срыва готовящуюся операцию «Тайфун». Гитлер не мог этого допустить и, наверное, скрежеща зубами, все же приказал осуществить намеченную перегруппировку. Вскоре начальник разведотдела Ленинградского фронта доложил Жукову, о том, что он получил сведения о перемещениях в расположении противника. Но на этот раз противник перебрасывал части не в пределах фронта, а передвигал мотопехоту от Ленинграда на Псков. Кроме этого, были сведения и о том, что противник грузит танки на платформы и тоже перебрасывает их куда-то.
Фельдмаршал фон Лееб понимал, что катастрофа постигла не только его войска, но и его лично, что Гитлер, возлагавший так много надежд на захват Ленинграда, не простит ему эту неудачу. Лееб написал Гитлеру доклад о якобы предпринимающихся дальнейших действиях по овладению Ленинградом, на самом же деле это была попытка объяснить свои неудачи и как-то смягчить удар.
Лееб просил несколько дивизий и обещал все же взять Ленинград. Старый, опытный Лееб, конечно, понимал при этом, что в той обстановке, которая создалась на московском направлении и на юге, Гитлер не сможет найти для него подкреплений. В этой связи он высказал такое предложение: если не будут даны подкрепления, то надо перейти в глухую оборону и сохранить войска для наступательных действий в более благоприятных условиях, которые несомненно — он верит в это — в будущем появятся.
После неудачи под Ленинградом Гитлер сильно гневался на Лееба. На одном из совещаний он с возмущением говорил:
— Лееб не выполнил поставленную перед ним задачу, топчется вокруг Ленинграда, а теперь просит дать ему несколько дивизий для штурма города. Но это значит — ослабить другие фронты, сорвать наступление на Москву. И будет ли взят Ленинград штурмом, уверенности нет. Если не штурм, то Лееб предлагает перейти к глухой обороне. Ни то, ни другое не годится, он не способен понять и осуществить мой замысел скорейшего захвата Ленинграда. Этот город надо уморить голодом, активными действиями перерезать все пути подвоза, чтобы мышь не могла туда проскочить, нещадно бомбить с воздуха, и тогда город рухнет, как переспелый плод… Что же касается Лееба, то он явно устарел и не может выполнить эту задачу.
Единоборство войск Северо-Западного и Ленинградского фронтов с группой войск «Север» закончилось победой наших войск, несмотря на то, что у Лееба было гораздо больше сил и возможностей. Начинал наступление на Ленинград Лееб, пожалуй, в самый пик своего полководческого взлета, после удач в первые дни войны он думал, что просто по инерции, на крыльях этих удач, влетит в Ленинград, но кончил тем, что Гитлер отправил его в отставку.
