— Это значит, — перебил его Гитлер, — что и на востоке сражение выигрываем мы… Генерал Гудериан, доложите ход сражения на Висле.
Гудериан развернул рабочую карту и, прочитав утренние сводки, принялся высказывать свои мысли о дальнейшем ходе сражений, доказывая прочность и неприступность оборонительного вала на Висле. Противотанковые узлы, основные и промежуточные линии, глубоко эшелонированная оборона, индивидуальные солдатские крепости, расставленные в шахматном порядке на переднем крае, — все эти данные и много других привел он, убеждая самого себя и Гитлера в том, что сражение будет выиграно.
— Руины Варшавы теперь оказались самыми удобными позициями, усиливающими нашу оборону, — заверил Гудериан сотрудников радиокомпании.
Разговор становился все оживленнее, но в эту минуту появился министр иностранных дел Риббентроп. Он сообщил:
— По сведениям английского радио, русские танки с десантом пехоты вышли на шоссе Варшава — Берлин.
Гудериан ненавидел Риббентропа: последнее время министр иностранных дел часто опровергал сводки генштаба сообщениями лондонского или московского радио.
Это уже из рук вон плохо, когда дипломаты вмешиваются в дела генштаба.
Гитлер, блеснув глазами, покосился на Гудериана. Гудериан, с нескрываемой злобой глядя на министра иностранных дел, вытянул руки по швам и попятился к стенке.
Геббельс и его сопровождающие покинули кабинет. Остались Риббентроп, Гудериан и Кальтенбруннер. Поглядывая на них исподлобья, Гитлер долго молчал, затем остановив свой взгляд на Кальтенбруннере, сказал:
— Где же Власов? Я жду его.
Кальтенбруннер круто повернулся и быстро зашагал к выходу.
3
В это время по большому вестибюлю первого этажа имперской канцелярии прохаживался сутулый скуластый генерал. Возле него находились лейтенант с приподнятой правой бровью и полная дама с маленькой сумочкой на массивной золотой цепочке. Большие полумесяцем серьги и кольца на пальцах дамы поблескивали алмазами и тем раздражали генерала. Он знал, что теперь в Германии почти никто не носит золотые кольца и серьги. Они оказались не в моде с того момента, как всему миру стало известно о валютной дистрофии имперского банка. Даже Геринг — король брильянтов и жемчуга — снял со своих пальцев дорогие перстни. Однако этого, видимо, не хотела понять жена генерала, не считаясь ни с ним, ни с положением дел в Германии.
Это был генерал Власов. Тот самый, что командовал на Волховском фронте Второй ударной армией и, оказавшись в кольце немецких войск, повел себя предательски. Тот самый генерал, которого, как писали немецкие газеты в июле 1942 года, полковник Рихтер отыскал в новгородских лесах в темной крестьянской избе. Он сидел за столом в мужицкой длинной холщовой рубахе и всю ночь предавался глубоким раздумьям и оплакивал судьбу России. Оттуда Власов был доставлен в Берлин. Вскоре по радио и в газетах было объявлено о создании Русской освободительной армии (РОА) под командованием генерала Власова — «одного из самых талантливых русских полководцев». В так называемую ставку РОА Власова вошли бывшие белогвардейские генералы и офицеры, в том числе генерал Шкуро.
Через год о батальонах РОА заговорили на всех фронтах. На Восточном фронте они использовались в обороне как смертники, на Западном — активно помогали дивизиям СС наводить оккупационный порядок.
Гитлер не скупился на лестные отзывы о батальонах РОА, дарил Власову золотые вещи, драгоценные камни, так как генерал просил не отмечать его заслуги официальными наградами германского правительства. Проще говоря, Власов служил Гитлеру с расчетом обогатиться — «желтый дьявол» был его богом.
Но вот наступило время поражений. Гитлер стал скуп. Теперь Власов уже не получал золотых подарков. Полки его армии понесли большие потери, особенно на Восточном фронте, а «пополнить их нечем: русские пленные, находившиеся в лагере, зная, где теперь Советская Армия, не идут служить в РОА». Так писал Власов своему непосредственному руководителю Кальтенбруннеру.
Минувшей осенью Власов посетил Бунцлау, куда были согнаны пленные из многих лагерей. В Бунцлау 16 апреля 1813 года скончался генерал-фельдмаршал Кутузов, не успевший завершить освобождение немцев от Наполеона. Там якобы похоронено его сердце. Над сердцем великого русского полководца Власов произнес трогательную речь, такую трогательную, что и сам чуть не разрыдался… Но когда агенты приступили к вербовке пленных в РОА, то охотников служить Власову не оказалось.
Недавно Власов решил заручиться поддержкой так называемого «исполняющего обязанности императора всея России» в Париже наследника великого князя Кирилла Романова. Генерал приехал в Париж с адъютантом и начальником штаба. Все они были в новеньких немецких мундирах с нашивками РОА на рукавах и в лентах цветов царского русского флага. У дверей в холл наследника их встретил камердинер, спросил, кто такие, попросил подождать у входа. Прошло минут пять, и вернувшийся камердинер сообщил:
— Его величество не изволят разговаривать с изменниками России…
Так и вернулся Власов из Парижа ни с чем: и там уже знали, на чьей стороне перевес.
Сегодня с утра Власов собирался посетить русскую церковь в Лейпциге, чтобы через церковь воздействовать на русских пленных. Посещение не состоялось — его срочно вызвали в имперскую канцелярию.
Остановившись перед массивной плитой из черного мрамора с изображением рыцарского креста, Власов искоса посмотрел на красивого и, казалось, всему удивляющегося лейтенанта, которого на днях он представил к высокой награде.
Наконец-то два гестаповских офицера подошли к Власову. На каменных плитах звякнули подковы сапог, и Власов круто повернулся на их звук. Затем, не медля ни секунды, важно последовал за офицерами. Гитлер встретил его стоя.
— Рад видеть верного друга.
— Благодарю и признателен вам, — ответил Власов на ломаном немецком языке.
Гитлер пригласил Власова сесть. Так он поступал только в тех случаях, когда предстояло играть роль дипломата.
Большая, сутулая, с отвисшим задом фигура Власова утонула в глубоком и мягком кресле. Положив свои длинные руки на живот, он с подчеркнутым достоинством откинулся на спинку кресла, как бы говоря: «Я-то знаю положение дел на Восточном фронте — хвалиться нечем».
Дернуть бы его за эту дерзость за ухо, как щенка, и стукнуть по носу. Однако Гитлер удержался. И, обстоятельно изложив свой взгляд на порочность тактики русских, прорывающих оборону на Висле и устремляющихся к границе Германии (так можно накрыть и уничтожить их, как мышей в мышеловке), сунул в руки Власова лист бумаги. Текст был на русском языке.
— Твои рыцари успешно справятся с этой задачей, — заключил Гитлер.
Власов прочитал текст не торопясь, поводя тупым носом из стороны в сторону, будто вынюхивая что-то, встал и произнес коротко:
— Согласен.
— Отлично, приступайте к делу, — Гитлер бросил взгляд на Кальтенбруннера, и тот жестом пригласил Власова следовать за ним.
В отделе агентурной разведки знакомый чиновник вручил Власову список. В нем значился лейтенант Корюков Василий. Власов просмотрел список, затем недоуменно взглянул на чиновника.
— Это из тех, кто числится там без вести пропавшим, — пояснил чиновник.
— Лейтенант Корюков мой адъютант.
— Мы это знаем, но нам известно больше: родной брат вашего адъютанта, капитан Максим Корюков, командует гвардейским батальоном в армии генерала Бугрина. Конечно, он будет рад встрече с родным братом Василием Корюковым, который вернулся из партизанских лесов Советской Прибалтики… Надеюсь, вы понимаете нас!..
Власов, свернув список, кивнул головой. Это означало: понимаю, согласен.
Но едва Власов успел выполнить это задание, как его вызвали в Цоссен.
— Решением ставки, — сообщил ему Гудериан, — штабу РОА приказано немедленно сформировать отряды заграждения для обеспечения порядка на важнейших коммуникациях Восточного фронта…
Начальник генштаба «посоветовал» Власову принять приглашение Гитлера — выехать на Восточный фронт.
Глава шестая
НАСТУПЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
1
Устал, ох как устал за эти дни генерал Скосарев: события развертываются в головокружительном темпе. Шутка ли, за неделю продвинулись в глубь Польши почти на двести километров! Не успеешь обдумать обстановку после утренних донесений, как к полудню приносят новые сводки. Да какие!.. Занятые утром населенные пункты остались далеко позади дивизионных тылов…
Еще там, на Вислинском плацдарме, генерал Скосарев подсчитал, что если армия продвинется на сто километров, то для обеспечения частей боеприпасами и продовольствием потребуется дополнительно три автобата. При этом каждый грузовик должен действовать по восемнадцать часов в сутки. Был составлен график работы автотранспорта. Представляя его Военному совету на утверждение, Скосарев предупредил:
