– А это значит, лейтенант, что наш Селянин, если, конечно, мы правильно определились относительно «чувства исполненного долга», владеет каким-то средством передвижения, скорее всего лошадью с повозкой, что позволило ему практически в одни сутки обернуться из Ужгорода в Мукачево и обратно. Если, повторяю, наши с тобой выкладки верны и «запасной вариант» не окопался в той же парикмахерской или в сапожной мастерской.
Он достал из ящичка стола чистый лист бумаги, взял остро заточенный карандаш и уже сам для себя набросал несколько вопросов и, все так же держа в руке карандаш, требовательно произнес:
– А теперь, лейтенант, пройдемся с тобой по базару следом за радистом. Скажи, те люди, у которых он покупал баранину и сало, бабы или все-таки мужики?
– Мясом и салом, товарищ генерал, торгуют только мужики – слишком ценный товар, чтобы доверить его бабам. Ограбить могут, а то и вовсе порезать.
– Хреново, – поморщился Карпухин. – Это усложняет нашу с тобой работу.
– Считаете, что «запасным вариантом» все-таки может быть только мужчина? – не удержался, чтобы не напомнить о мастерице из парикмахерской, Тукалин.
– Молодец, лейтенант, – хмыкнул Карпухин, – именно так я и считаю. Но только в том случае, если наш «запасной вариант» живет в селе или на хуторе. А вот что касается ужгородцев, то здесь с одинаковой степенью вариантности может быть как мужчина, так и женщина. Психология, лейтенант, психология. Элементарная психология горожанки и обремененной житейскими заботами селянки, которая вкалывает, не разгибаясь, от ранних петухов до того момента, пока с ног от усталости не свалится. Но мы с тобой опять что-то перешли на лирику, так что давай-ка ближе к теме. С кем конкретно контактировал радист, как долго и у кого конкретно купил баранину и сало.
– Думаете, что послание от Вербовщика он мог передать вместе с деньгами?
– Совершенно точно. Это самый надежный вариант и практически не контролируемый.
Когда Тукалин зачитал полный список торговок и торгашей, с которыми Стефан Драга контактировал на базаре, Карпухин спросил негромко:
– Надеюсь, не расшифровали себя, когда проверяли документы у этих людей?
– Исключено, товарищ генерал. Опера хоть и молодые, не очень-то обкатанные, но проверку документов на базаре провели, можно сказать, виртуозно.
– Хорошо бы, если это действительно так, – пробурчал Карпухин, – однако это уже не имеет значения. Наша первоочередная задача – отработать по всем каналам вот этих селян, – и он поставил карандашом галочки напротив пяти фамилий, – а также подвергнуть самой тщательной оперативной разработке ту мастерицу из парикмахерской, за которую ты головой поручился, а также хозяина сапожной мастерской и того сапожника, которому передал свои туфли Драга. Всё, надеюсь, понятно?
– Так точно!
– В таком случае докладывай по группе Бокши.
Прокомментировав наиболеее вызывающие и в то же время максимально профессиональные моменты побега группы Андрея Бокши вплоть до того момента, когда вся группа растворилась в лесном массиве, предварительно утопив угнанную ими полуторку, Тукалин восхищенно вздохнул, промычав что-то малопонятное, и уже на вопросительный взгляд генерала пояснил с осуждающими нотками в голосе:
– Пожалуй, зря, товарищ генерал, вы им полную свободу действий разрешили. Ведь вы только посмотрите, что они натворили! Сверхдерзкий побег и похищение оружия, освобождение задержанных мешочников и шпаны, среди которых были идущие под статью спекулянты и урки, затем эта история с военным грузовиком и тем офицером, который вез новое обмундирование для солдат, опять же похищение оружия и под занавес – ограбление сельского магазина.
– А ты что же, считаешь, что штрафники, которым грозит трибунал, стали бы либеральничать с конвоем, а до Мукачево добирались бы на поезде, где их могли снять в любой момент? Нет, лейтенант, всё было сделано правильно и по высшему рангу. В действиях группы чувствуется рука настоящих уголовников, которым уже нечего терять, и об этом побеге уже завтра будет судачить и шушукаться добрая половина округи.
– Ну а магазин-то? Его-то зачем грабить нужно было? – не сдавался в старшем лейтенанте Тукалине истинный смершевец. – Ведь он же, я имею в виду Бокшу, понимать должен был, что то добро, которое они ковырнули, народное.
– И в этом его главный козырь, когда его будет «смотреть», крутить и перекручивать мукачевский резидент. На подобное ограбление сельского магазина советскими солдатами ни одна подставная «банда» не пойдет. И именно об этом ограблении будут распускать слухи те, кто сотрудничал в свое время с немцами, а теперь готов работать хоть на черта лысого, лишь бы напакостить Cоветской власти. И тот факт, что сбежавшие из тюрьмы – штрафники-уголовники, об этом они даже забыть будут готовы на какое-то время, главное – это пустить слушок по хуторам и селам, что магазин ограбили советские солдаты.
– М-да, видимо, я кое-чего недопонимаю, – развел руками Тукалин, – и, видимо, недопонимал с самого начала. Но сейчас, когда группа Бокши перешла все границы разумного…
– И это хорошо, очень хорошо, – как бы сам про себя произнес Карпухин, – и тот факт, что в момент ограбления магазина в подсобном помещении находился сторож с продавщицей, и по поводу ограбления магазина уже зашевелилась милиция, включая и районный отдел НКВД, – это всё очень хорошо, лейтенант, очень хорошо. Больше шума – больше шансов, что мукачевский резидент купится в конце концов на банк штрафников, которым остаться в Советском Союзе после того, что они натворили, равносильно тому, чтобы поставить самих себя к стенке и самим зачитать расстрельный приговор.
Карпухин покосился на Тукалина:
– Надеюсь, сейчас-то проникаешь, о чем я говорю?
– Так точно, товарищ генерал! Вроде бы как доходит.
– Вот и хорошо, что доходит. Если уж до тебя, разработчика этой операции, всё это доходит с таким трудом, значит мукачевский резидент должен проглотить нашу наживку. Должен! И иного варианта, лейтенант, у нас с тобой быть не может. Дол-л-л-жен!
Понимая всю ответственность, которую он взвалил на себя, предложив и настояв на операции, генерал-майор Карпухин пытался через восприятие старшего лейтенанта Тукалина убедиться в том, что «Закарпатский гамбит» – это единственно правильная в данной ситуации мышеловка, в которой должен оказаться Вербовщик.
– Что с просьбой Бокши? – спросил он, подняв на Тукалина покрасневшие от усталости глаза.
– Это?..
– Да, относительно уголовного миpa в Мукачево.
– Все подобрано, товарищ генерал. И кто в паханах ходит, и кто шестерит на него. Как говорится, вся картотека в наличности.
– Та-ак, хорошо. И когда первая связь с группой?
– Завтра. В условленном месте на окраине города.
– Хорошо, очень хорошо. Чем быстрее мы закрутим это дело, тебе больше шансов взять Вербовщика за жабры. Кстати, легенду относительно своего пребывания в Мукачево уже отработал?
– Так точно! Мастер-часовщик. Даже каморку себе подобрал для проживания и работы.
– Считаешь, что справишься? – сделал «стойку» Карпухин. – Насколько я догадываюсь, часовых дел мастера – это настолько тонкая работа, что… К тому же к тебе поначалу присматриваться будут, как бы проверять на вшивость.
– Справлюсь, товарищ генерал, справлюсь. Можете даже не сомневаться. Я же в часиках еще с детдома копаться любил. А у нас там такой мастер был, что ого-го! Ему даже швейцарские часы с боем чинить доверяли.
– Так, может, и в моих покопаешься? – не очень-то уверенно произнес Карпухин. – Тоже швейцарские, и тоже с боем, однако с тех самых пор, когда меня контузило, и они встали. Они же в тот момент со мной были, и видать, с механизмом что-то случилось.
– Посмотреть надо, – пожал плечами Тукалин. – И если серьезной поломки нет, отчего бы и не заставить их заново пойти? Они у вас с собой?
– Со мной-то они со мной, да только чем ты их чинить-то думаешь? – спохватился Карпухин. – Насколько я знаю, клещи с молотком для этого дела не подойдут.
– Не беспокойтесь, товарищ генерал, – тоном мастера, который знает себе цену, успокоил Карпухина Тукалин. – Я ведь с моим личным набором инструментов всю войну не расставался.
– Даже так? – вскинул брови Карпухин.
– Да, – улыбнулся Тукалин. – Этот ящичек с инструментом, вроде как оберег для меня. Ну-у, что-то вроде талисмана, который заставляет думать о том, как и чем буду жить после войны.
Карпухин слушал Тукалина и дивился тому, как мало он знает о переданных в его подчинение людях, без доверия к которым невозможно проведение ни оперативной разработки, ни проведение серьезной операции. Вот и этот старший оперуполномоченный «Смерша» старший лейтенант Тукалин. По тем заслугам, за которые он уже награжден орденами и медалями, можно было бы думать, что в этом смершевце заложен оперативник до мозга костей. А на самом-то деле вон оно как получается – чемоданчик с собой всю войну возил, чтобы тот напоминал о будущей мирной жизни и не позволял растерять квалификацию часовщика-ювелира.
