На лице Тукалина застыла по-детски виноватая улыбка, будто он рассказал генералу нечто такое, о чем можно было бы поделиться только с очень близким тебе человеком, и Карпухин понял его правильно.
– Это хорошо, что ты о мирной жизни все эти годы думал, очень даже хорошо. И то, что своей профессии остаешься верным, тоже весьма и весьма похвально, но лично я буду рекомендовать тебя в органы госбезопасности. Поверь мне, старому служаке, что после войны профессионалы-контрразведчики будут нужны нашей с тобой родине не менее часовых дел мастеров. А их, настоящих профессионалов, не так уж и много наберется. Ну да ладно, – махнул он рукой, – всему свой час, поговорим с тобой и об этом. А сейчас давай-ка ближе к теме. Кого, думаешь, взять себе на связь?
– Лейтенанта Новикова. Мы уже притерлись друг к дружке, и могу сказать с полной ответственностью, что хоть и недавно он в «Смерше», но опер из него получится первоклассный.
– Ты это хорошо продумал?
– Да! К тому же в самом Ужгороде он сейчас не нужен. Не исключено, что Драга мог обратить внимание на Новикова, когда мы сопровождали его до Мукачево, и появись вдруг он сейчас в поле зрения радиста… В общем, я бы не стал рисковать при игре с радистом даже такими, казалось бы, мелочами.
– Что ж, пожалуй, ты прав, – прикинув все «за» и «против», дал свое согласие Карпухин. – Теперь пойдем дальше. С чего думаешь начинать свою оседлую жизнь в Мукачево?
– Хотелось бы приступить к оперативной разработке Чайханщика. Я имею в виду хозяина той чайной при вокзале, где работал погибший связник.
– Так ты все-таки настаиваешь на разработке связей погибшего связника?
– Так точно, товарищ генерал. И эту часть оперативной разработки «Михая» я считаю наиболее выигрышной. Не исключено, что связник был устроен в чайную именно для связи с радистом. А устроиться сейчас на подобное место – это, должен вам доложить, весьма и весьма проблематично.
– И ты хочешь сказать, что связника кто-то весьма настоятельно рекомендовал хозяину чайной?
– Так точно, товарищ генерал! Возможно даже, что рекомендовал его сам резидент. И если поработать в этом направлении…
Карпушин испытующе смотрел на смершевца.
– Но ты понимаешь, надеюсь, что если все это действительно так, то ты окажешься в самой пасти резидента? И даже малейшая оплошность с твоей стороны…
– Я уже всё просчитал, товарищ генерал, и могу заверить вас, что никаких оплошностей с моей стороны быть не может.
...
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Срочно!
Абакумову, Смирнову.
Поэтапная часть операции с выходом на базу прошла успешно. Группа заявила о себе как о дерзкой, боевой единице, способной решать любые проблемы, и уже завтра будет предпринята первая попытка выхода в город. В целях максимальной приближенности к действительности старшему группы дано право действовать по обстановке, то есть согласно уголовному статусу членов группы.
Предпринята попытка расшифровки «запасного варианта». В результате проведенной работы обозначен круг лиц, по которым необходимо провести оперативные разработки. Налицо все предпосылки того, что один из подозреваемых – тот самый «запасной вариант», на который должен был выйти радист. В целях ускорения поставленной задачи прошу командировать в Ужгород трех опытных оперативных сотрудников наружного наблюдения. Срочно!
Во время очередного сеанса связи Вербовщик потребовал от радиста подтверждение его выхода на запасной вариант связи с «Михаем», подтверждение получено. Также он повторно ориентировал «Михая» на подготовку группы сопровождения из проверенных людей. Чтобы сформировать и оснастить необходимым подобную группу сопровождения, «Михай» просит две недели. Судя по всему, он находится в крайне нервозном состоянии, и именно этот фактор необходимо использовать по ходу развития операции «Закарпатский гамбит». Приемлемый для Вербовщика срок стыковки его группы с группой прикрытия будет определен чуть позже.
Продолжаем вести игру.
Карпухин».
...
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Срочно!
Карпухину.
Дана команда относительно Вашей просьбы по усилению ужгородской группы опытным оперативным составом НКВД. Все офицеры имеют многолетний опыт работы по разоблачению врагов Советской власти. Специализация – наружное наблюдение. Вылет из Москвы назначен на завтра, утром.
Поднят вопрос об усилении вверенного Вам оперативного состава в Мукачево опытными контрразведчиками НКВД. Прошу не откладывать с подтверждением.
Смирнов».
* * *
Прочитав последнюю фразу, Карпухин невольно выругался. Более четверти века проработав сначала в ЧК, затем в ОГПУ, а теперь вот в НКВД СССР и будучи далеко не последним комиссаром государственной безопасности в структуре НКВД, он хорошо знал методы работы и крутые замашки осевшего в Москве на Лубянке руководства и ничего хорошего не видел в «вопросе об усилении оперативного состава в Мукачево опытными контрразведчиками НКВД». Как для себя лично, так и для общего дела в целом. Хотя в то же время не имел ничего против относительно опытных столичных чекистов, вкупе с которыми провел не одну спецоперацию. Но в Мукачево сложилась совершенно неординарная ситуация, можно сказать, уникальная по своей сущности, и усиление оперативного состава в Мукачево даже самыми опытными контрразведчиками могло нанести непоправимый вред делу.
Резидент Вербовщика в Мукачево, запаниковавший при известии об уничтоженной группе прикрытия Гергё Таллероши и, видимо, добитый нелепой гибелью своего связника, не мог не насторожиться, и он сейчас, даже помимо своей воли, отслеживает каждый шаг, каждое движение мукачевских чекистов. И появление вдруг в Мукачево целой группы столичных чекистов не может не вызвать у него подозрения, причем вполне естественного подозрения. И где гарантия, что он не закроется наглухо в своей скорлупке, выковырять из которой его будет просто невозможно.
Думая об этом, Карпухин скривился в вымученной усмешке. Знали бы там, на Лубянке, что «вверенный ему оперативный состав в Мукачево» состоит всего лишь из одного смершевца, которому для связи с Ужгородом придан еще один смершевец – лейтенант Новиков! Не считая, конечно, «банды штрафников-уголовников», за которой уже началась охота по линии того же НКВД.
...
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Срочно!
Абакумову, Смирнову.
Не вижу оснований для усиления оперативного состава в Мукачево московскими оперативниками. Появление их в городе может вызвать ненужные нам слухи и кривотолки, что может сорвать операцию.
За специалистов по наружному наблюдению – спасибо.
Карпухин».
Список избачей и кооператоров [16] , отверточников, писак и писальщиков [17] , скокарей, стекольщиков, слесарей и сонников [18] , чеграшей и портяночников [19] , переданный Тукалиным Андрею Бокше, читали и перечитывали всем колхозом, вслух, с развернутыми для каждой личности в отдельности комментариями, за которые любой лагерный кум не пожалел бы ящика водки. Но более всего Бокшу заинтересовал бывший одесский гетман [20] Аврам Салмаш, поимевший из-за венгерской фамилии кличку Мадьяр. О Мадьяре Бокша был наслышан еще в Одессе, когда тот коцапил и бомбил лохов [21] на улочках, прилегавших к портовой части города, однако познакомиться с ним пришлось на зоне в «Сиблаге», когда уже авторитетному на ту пору зэку по кличке Боцман пришлось самолично разбираться с молодым шакальем и блатной шушерой, которая вдруг ни с того ни с сего замутила гурьевскую кашу и всем базаром навалилась на очередной этап, среди которых был и Мадьяр, загремевший вместе со своим колхозом на лесоповал.
Он тогда спас Салмаша от верной смерти, и Мадьяр не забывал об этом даже тогда, когда зона признала его законником, авторитетным человеком, под которым уже ходила добрая половина зоны. К тому же они оба были коренными одесситами, и им было что вспомнить и о чем поговорить.
Расстались они накануне войны, когда началась очередная пертурбация заключенных и Мадьяра отправили этапом куда-то еще дальше на Север. И вдруг на тебе – Мукачево! Салмаш Аврам Адамович, кличка Мадьяр. Судя по коротенькой приписке Тукалина, местный авторитет, возможно, даже пахан. Освобожден из заключения по истечении срока наказания, в Мукачево живет с некоей Вандой, полячкой по происхождению, родители которой осели в Закарпатье еще в девятнадцатом веке. По данным окружного управления НКВД, Мадьяр ведет «вполне советский образ жизни», однако доподлинно известно, что он паханит на всех воровских сходках, являясь там третейским судьей.
И еще одна пометка, сделанная рукой Тукалина. Доподлинно известно, что в годы войны Ванда содержала притон из местных девиц польского, румынского, венгерского и украинского происхождения. Но при всем при этом никто ничего плохого о ней сказать не может. По крайней мере, не хамела по отношению к соседям по улице, хотя и пользовалась благосклонностью господ офицеров.
