Мираж. Ханс открыл глаза, проклиная себя за слабость. Буря уже стихла, а он проспал это. Глаза можно было снова закрыть, потому что вокруг стоял абсолютный мрак. Чтобы защититься от бури все смотровые щели и оптику закрыли, поэтому действовать надо было наощупь. Под правой ногой обнаружилось что-то мягкое. Ханс слегка попинал это ногой. Раздался недовольный возглас:
— Какого черта надо?
Голос был узнаваем.
— Вальтер? — обратился Ханс в темноту, скрывавшую наводчика.
— Да, герр лейтенант? — услышал он в ответ.
— Извини. Буря кончилась. Разбуди Отто и Карла. Я попробую осмотреться.
— Так точно, — произнес заспанный голос.
Стараясь не наступать на подчиненных, спящих где попало, Ханс попробовал встать и открыть командирский люк башни. При всем «удобстве», их танк явно не был предназначен для сна. Наконец, изловчившись, он открыл створки люка и подтянулся на свое обычное место. Стоя на командирском сидении, он высунулся из люка, старательно защищая от повреждений висевший на шее бинокль. Тряхнув головой и протерев глаза, Ханс принялся за осмотр машины. Вроде все в порядке. Сильно не засыпало. Моторное отделение плотно закрыто брезентом, а значит сильно не засорено.
«Пора осмотреться вокруг», — решил он, пытаясь заставить открыться глаза, превратившиеся на ярком солнце в узкие амбразуры, ограниченные висками.
Наконец светобоязнь удалось побороть.
Все тот же горизонт и та же пустыня. Сзади. Слева. Справа. Переступив ногами, он развернулся лицом по ходу движения танка и увидел…
мираж? Нет. Слишком много таких «миражей» он повстречал за последний год. В ста или ста пятидесяти метрах от его танка стоял другой. Не было сомнения в том, что это англичане. Если немцы использовали трофейные танки, то перед тем, как воевать на них, изображали на корпусе и башне несколько крестов, чтобы случайно не подбили свои.
Ханс застыл в нерешительности. Ствол вражеской пушки смотрел прямо на него. То ли случайно, то ли нет, но башня была повернута в его сторону, являя собой самый неприятный вариант развития событий.
Наконец, выйдя из ступора, он резко присел, убрав голову в люк, и закрыл глаза, ожидая выстрела.
Цветы. Деревья. Девушки. Пиво. Дом. Мир.
Вот сейчас! Снаряд пробьет броню и эта картина навсегда останется у него перед глазами.
Прошла секунда. Секунда долгая, как разговоры о еде в маленьких ресторанчиках на тихих улочках. Ну! Ханс приоткрыл глаза. В лучах света, пробившихся внутрь машины, он увидел три удивленные физиономии, уставившиеся на него.
— Командир? — потряс его за плечо здоровяк Отто.
Ханс внезапно понял, что ему феноменально повезло. Он проснулся вовремя. Мог бы вообще не проснуться, если бы подремал еще.
— Танк впереди! Вальтер, к орудию! — выпалил он.
Наводчик инстинктивно кинулся к прицелу и вскоре подтвердил:
— Есть танк! Отто, снаряд!
— Постреляешь ты из деревянной пушки! — отрезвил его грустный Отто. Вальтер, не нервничай.
Здоровяк Отто всегда славился рассудительностью и трезвостью ума даже после некоторого количества шнапса.
Вальтер оглянулся на Ханса:
— А я уже навел… Что делать, герр лейтенант?
Молодой командир двадцати с небольшим лет от роду был в трудном положении.
— Пушка деревянная, но они-то об этом не знают… — задумчиво произнес Карл, водитель, до войны с переменным успехом изображавший из себя фермера.
Он посмотрел в щель и добавил:
— С такого расстояния ее не отличишь от настоящей. Да им это и в голову не придет!
У Ханса появилась идея. Он припомнил уроки английского и громко крикнул:
— Эй, англичане! Сдавайтесь, иначе мы вас расстреляем! Даю минуту на размышление.
Весь экипаж прильнул к приборам наблюдения, позволявшим разглядеть даже прорехи в краске на корпусе вражеской машины. Английский танк стоял там же, где был раньше.
Вальтер повеселел и оживился:
— Здорово ты их, командир!
Такой опасный блеф мог плохо кончится. Радиостанция повышенной мощности, заменявшая на командирском танке орудие и снаряды была неисправна и помощь вызвать было невозможно. Откуда-то из глубины вражеской машины послышался голос, произносивший по-немецки с акцентом:
— Немцы! Сдавайтесь сами, иначе мы вас расстреляем! Даю минуту на размышление.
Ханс не сдержался и громко заржал, сполз с сиденья на пол и сквозь дикий смех проговорил:
— Похоже… ха-ха-ха-ха… у них нет снарядов! Готов спорить… ха-ха-ха-ха!
— Ничего удивительного! — заметил Отто.
— Такая драка была.
— Ну и что теперь делать? — спросил Карл, оторвавшись от смотровой щели.
— Интересный вопрос, — сказал отсмеявшийся Ханс.
Он сел в углу и надвинул на лоб пилотку:
— Так! Радиостанция не работает. Подмогу мы вызвать не можем. Пушки нет, поэтому сами мы их не подобьем. Они нас тоже не подобьют. Рискну предположить, что радио у них тоже не работает. А если и работает, я думаю, что все их части отступили достаточно далеко. Интересно, сколько у них горючего?
— Не можем же мы просто разойтись? — обратился к Хансу наводчик. — Герр лейтенант, они же враги! Мы должны сражаться с ними!
— Чем?
— Не знаю.
— Вот именно. Тупик. И мы и они в полной безопасности, но разойтись мы не можем.
— А нам бы так пригодился их бензин, — тихо заметил Карл.
— А им бы пригодился наш, — продолжил Отто. — Если они надеются догнать своих.
— У нас тоже мало шансов найти своих с нашим запасом топлива, оценил Карл.
— Но вот если эти запасы объединить… — Вальтер посмотрел на англичан через перископ. — Заставить бы их сдаться. Перекачали бы бензин.
— О! — Ханс поднял палец вверх. — Начнем переговоры.
— Но это же измена!
Запрещено… — начал Отто.
— Запрещено вести переговоры о капитуляции противника, чтобы избежать ненужных жертв с обеих сторон?
Он поднялся поближе к люку и крикнул:
— Англичане! Предлагаю начать переговоры.
— О'кей! — раздалось в ответ.
— Тогда не стреляйте, — Ханс взялся за края люка, чтобы вылезти, но его остановили.
— 9 — Герр лейтенант!
— Что?
— Так нельзя! Вы же представляете Германию на переговорах. Надо привести себя в порядок!
Ханс опомнился, поправил форму. Затем снял пилотку и, поправив растрепанные светлые волосы, правильно и немного щеголевато пристроил на голове фуражку. Потом он поправил ремень с кобурой, проверил пистолет и снова решил вылезать.
Его опять остановили. На этот раз Отто. В правой руке он держал длинный шест, обмотанный тканью. Ханс узнал в нем знамя, древко для которого достал как раз Отто, а сам флаг Ханс откопал у снабженцев.
— Вручаю вам государственный флаг Германии, герр лейтенант Ханс Майер, — поразительно серьезно сказал Отто. — Надеюсь, вы достойно будете представлять нашу страну на международных переговорах. Хайль! — закончил он и засмеялся.
— Хайль! — подтвердил Ханс и тоже хихикнул, с трудом просовывая в люк двухметровое древко.
— Вообще-то, — подал голос Карл, — эти, как их, парламентеры, ходят с белым флагом. Ханс обернулся:
— Я не парламентер. Я солдат. Я привык ходить под флагом своей страны.
— И они тоже! — Вальтер оторвался от прицела и указал пальцем в сторону англичан. — Они тоже поднимают свой флаг!
Ханс едва вылез из танка, когда увидел англичанина, который уже спрыгнул на землю, держа в руке британский флаг. Ханс развернул свое знамя и соскочил с ним на песок. Британец стоял рядом со своим танком, держась правой рукой за кобуру с пистолетом.
«Нервничают, — подумалось Хансу. — Прямо как я. Попробуй тут быть хоть чуть-чуть спокойным».
Он решительно зашагал навстречу офицеру Королевской армии. Тот тоже пошел, не спеша, с достоинством держа флаг своей страны. Проходя мимо ведущего колеса, Ханс услышал лязг. В лобовом листе брони задергался и замер выставленный в амбразуру ствол пулемета. Сзади приоткрылся боковой люк башни и раздался голос Отто:
— Прикроем, командир. Смелее.
— Не стреляйте! — негромко скомандовал Ханс. — Вы шлепните его, они меня.
Скрывая некоторую нервозность, Ханс все ближе подходил к точке, в которой они с британцем должны были встретиться. Его оппонент двигался с такой же скоростью. Наконец они оказались на расстоянии двух шагов друг от друга. Практически одновременно они с силой всадили шесты с флагами в песок. Ханс пригляделся к англичанину, стараясь понять, что тот из себя представляет. Судя по погонам, тоже лейтенант. Какое совпадение!
Правда, форма британская, а в остальном они очень похожи. Только британец выглядит более сытым и носит усы. Как же! Королевский офицер! Ну да и Ханс не слишком отощал. Просто исчезло все лишнее, оставшееся от хорошей жизни в мирной стране. Обострились черты лица, мышцы стали более очевидными.
