— Товарищ старший лейтенант, к комбату опоздаете, — заметил Осокин. — Нехорошо последним являться.
— Ладно, смотрите тут, сейчас разгрузка. Готовьтесь, в общем.
Петров спрыгнул с платформы и побежал к голове состава.
— Хорошим галопом идет командир. Я бы даже сказал — карьером, — одобрительно кивнул Безуглый. — Ладно, товарищи танкисты, команду все слышали. Расчехляем нашу бандуру.
Петров все-таки успел. Комбат и комиссар стояли возле третьей платформы, на которой покоился КВ комбата. Командир батальона майор Шелепин совершенно не походил на образцового командира, каким его изображали плакаты и фильм «Трактористы». Маленький, полноватый, с круглым плоским лицом, он был похож, скорее, на доброго детского врача. Тем не менее Петров был уверен, что лучшего командира у него еще не было — майор знал и любил свое дело. Кроме того, он умел работать с людьми. При формировании батальона он лично пересмотрел характеристики своих командиров, поговорил с каждым из них, обошел все машины и побеседовал с танкистами. Уже знакомясь со своей ротой, Петров обнаружил, что в каждом из вновь сформированных экипажей есть один-два успевших повоевать танкиста. Сам Шелепин попал на фронт из 1-го Ульяновского танкового имени Ленина училища, где был преподавателем. До училища комбат служил на Дальнем Востоке и имел орден Красного Знамени за бой у Баин Цагана.
— Старший лейтенант Петров… — начал было с ходу докладывать комроты.
— Вольно, — остановил его комбат. — Иван Сергеевич, времени мало, будем, что называется, без чинов.
Это была еще одна особенность Шелепина — если не надо было торопиться, он всегда обращался к подчиненным по имени-отчеству.
— Иванов и Бурцев задерживаются, — заметил комиссар.
В этот момент подбежал комроты-2 лейтенант Бурцев, почти сразу за ним, придерживая на бегу полевую сумку, явился командир третьей роты Иванов.
— Долго спать изволите, товарищи, — едко заметил комбат. — Ладно, на будущее учтите, здесь не тыл, оборачиваться нужно быстро. В идеале вы должны прибыть еще до того, как я закончу отдавать приказание.
Лейтенанты виновато потупились.
— В общем, положение следующее: дивизия двигается к фронту двумя десятками эшелонов, мы, получается, авангард. Наша задача — проследовать на западную окраину города Н***. Там будем ждать дальнейших приказаний. — Комбат почесал плохо выбритый подбородок. — Но это, так сказать, общая линия. Сейчас нам нужно разгрузиться. Пандуса здесь, естественно, нет, поэтому будем мастерить съезды сами. Слева у нас эшелон, сгружаемся направо. Для изготовления мостков использовать запасные шпалы, бревна и рельсы, местное начальство нам должно помочь. Если не поможет — вон штабеля, разберем сами.
Командиры рот дружно посмотрели на штабеля и кивнули, соглашаясь с тем, что разобрать их — раз плюнуть.
— И вот что, товарищи танкисты. Станцию, судя по всему, бомбят регулярно, вон, до сих пор что-то горит. Сегодня прилетят обязательно, погода способствует. Так что работать нужно быстро, а то устроят нам тут последний день Помпеи, как на картине художника Брюллова.
— Сколько съездов делать, товарищ майор? — спросил Петров.
— У нас двадцать две машины, четырех должно хватить. Михаил Владимирович, — обратился майор к комиссару. — У меня к вам просьба. Найдите начальника станции, и притащите его сюда. Воздействуйте своим комиссарским авторитетом. Нам нужен хороший машинист, который сможет подавать состав по платформе к съездам. Этот, боюсь, не справится. Объясните ситуацию. Станки, эвакуирующиеся — это все очень хорошо, но у нас тут двадцать два танка, а танки сейчас на фронте на вес золота. Если я потеряю по его вине хоть одну машину…
— Думаю, не придется, — сказал комиссар. — Если не ошибаюсь, вон начальник, сюда идет.
Пожилой человек в кителе железнодорожника чуть не рысцой подбежал к командирам. На красном лице выделялись серые, мутные от недосыпа глаза, сивые усы были мокрыми от пота.
— Здравствуйте, товарищи. Я начальник станции. Арсеньев моя фамилия, Василий Евдокимович. Мы вас еще ночью ждали…
— Майор Шелепин, — комбат отдал честь, затем крепко пожал черную от въевшегося масла ладонь железнодорожника. — Василий Евдокимович, давайте сразу к делу. Мы, как вы точно подметили, и без того опоздали. Поэтому с разгрузкой надо поспешить. Вы танки прежде разгружали?
— Приходилось, — кивнул начальник станции. — Как-то раз три эшелона у нас разгружались, почитай, дивизия. Правда, до войны дело было.
— Прекрасно, — прервал его майор. — Нам нужны бревна или, лучше, шпалы, и скобы, для того чтобы оборудовать съезды. И люди в помощь.
— Шпалы найдутся, — ответил Василий Евдокимович. — Можете разбирать вон те штабеля. Людей у меня мало, но могу с командиром железнодорожного батальона поговорить, он кого-то пришлет.
— Поговорите, Василий Евдокимович, — понизил голос комбат. — Вас, я вижу, бомбят?
— Каждый день, — помрачнел Арсеньев. — Раньше нас «ястребки» прикрывали, но последние два дня только зенитками отбиваем. Вчера, вон, депо разбомбили, два паровоза, тридцать два вагона подвижного состава…
— Именно поэтому я должен закончить разгрузку как можно скорее. Мы нужны фронту, понимаете? Поэтому, будьте добры, обеспечьте нам лучшую паровозную бригаду. Лучшую.
— У меня плохих нет! — гордо ответил железнодорожник. — Будет вам бригада. Пришлю лучших…
Рев паровоза заглушил его слова. Эшелон со станками дернулся и, набирая скорость, двинулся на восток.
— Одной головной болью меньше, — начальник станции снял фуражку и вытер мокрый лоб. — Двое суток здесь проторчали, грузились. Вы не беспокойтесь, товарищи, спустим вас на землю в лучшем виде. Людей я сейчас пришлю.
— Идите, Василий Евдокимович. А наш комиссар вам поможет. Прошу вас, Михаил Владимирович, — кивнул Шелепин комиссару.
— Это не обязательно, — помрачнел начальник станции. — Сами справимся, или не доверяете?
— Не в доверии дело, — жестко ответил Шелепин — Просто я должен быть уверен. Не обижайтесь.
— Батальонный комиссар Беляков, — комиссар протянул руку начальнику станции. — Вы, Василий Евдокимович, и впрямь не обижайтесь на него. Юра просто нервничает немного. — Он улыбнулся и энергично встряхнул руку начальника станции.
— Я, кстати, сам на железной дороге начинал, в двадцать шестом. Даже интересно, как все изменилось. Да и звезда, — он хлопнул себя по рукаву, — думаю, будет не лишней.
Железнодорожник коротко кивнул и в сопровождении комиссара зашагал к диспетчерской.
— Дипломат хренов… Ну что, товарищи, — комбат повернулся к командирам рот. — Задача ясна? Тогда за работу. Состав, судя по всему, будут подавать вперед, в хвосте у нас стрелка. Поднимайте экипажи и начинайте таскать шпалы. Съезды делать у первой, шестой, одиннадцатой и шестнадцатой платформ. Да, мой КВ — на третьей. Так что первый спуск сделайте усиленным. И вот еще что. Иван Сергеевич, это ведь твои орлы позавчера на «мессера» охотились?
— Мои, — кивнул старший лейтенант. — Стрелок-радист сержант Безуглый и механик-водитель красноармеец Осокин.
— Дело доброе, — кивнул комбат. — «Хейнкель» так, конечно, не собьешь, но «мессеров» или «лаптежников» попугать можно попробовать. Сбить не собьем, но все веселее как-то. Сколько у нас танков с зенитными пулеметами?
— Два Т-26 в моей роте, — пробасил Иванов.
— Проследите, чтобы у каждого кто-то дежурил. В остальных ротах снять по три курсовых или спаренных пулемета и посадить людей в башни. Танкисты должны чувствовать, что они тут не просто мишени, а могут огрызнуться. Хотя бы формально. Все, выполнять!
Командиры рот бросились к своим платформам.
— Турсунходжиев, Нечитайло, ко мне! — крикнул на ходу Петров.
Батальон был недоукомплектован, поэтому в его роте было всего два взвода. Первым, из трех Т-26, командовал узбек Турсунходжиев. Невысокий, жилистый, он отлично, даже с удобством помещался в своем маленьком танке, устаревшем еще к финской войне. Могучий, широкоплечий Нечитайло командовал двумя «тридцатьчетверками». Петров не успел к ним присмотреться, но знал, что оба всего два месяца, как окончили Казанское танковое училище.
— Магомед, бери своих, и начинайте таскать шпалы вон оттуда! Съезд делаем у одиннадцатой платформы. Петро, пошли своего радиста с пулеметом на башню и тоже присоединяйся. По два человека на шпалу, и смотрите, чтобы никто не надорвался. Без лихости. Там же скобы и костыли свалены, их тоже берите.
— Сколько шпал нужно, товарищ старший лейтенант? — спросил рассудительный Турсунходжиев.
— Штук сто, не меньше.
— Ну, это недолго, — улыбнулся узбек. — Но могли бы сразу всем сказать, товарищ старший лейтенант, а то ваши уже таскают, а мы команды ждем.
