бойцов сухонькая Лидия Захаровна, врач-хирург военного госпиталя. Он здоровался и сразу принимался исполнять привычный ритуал: закрывал глаза, прикасался мелко подрагивающими пальцами к кончику носа; открывал глаза и вытягивал вперед руки, пока серые глаза внимательно наблюдали за небольшой дрожью и замедленными движениями ладоней и видели то, что он так упрямо пытался скрыть.
Лидия Захаровна опять качала головой, вскидывала тонкую руку при виде выражения на лице разведчика:
— Никаких споров, товарищ капитан. Тратите мое и чужое время, за дверью очередь из пациентов. Мы в армии, и тут мой диагноз — приказ. Продолжаем лечение, выполняйте.
Глеб делал несколько шагов к двери, все же на ходу он пытался доказать свою правоту:
— Я работаю над моторикой, как вы и сказали. Каждый день упражнения, питание, сон, воздух. Здоров уже как бык, товарищ хирург, когда меня выпишете, когда на фронт можно будет?
В ответ Лидия Захаровна хмурила почти бесцветные брови:
— Голова — это не нога, а контузия после удара взрывной волной — не перелом и не пулевое ранение. Дайте сосудам в вашей голове время на восстановление. Интенционный тремор — признак поражения мозга. — Сухой палец касался седого виска. — Голова — штука сложная, руки и ноги лечить мы умеем пока лучше, чем голову. Занимайтесь, отдыхайте, восстанавливайтесь. Как только будете здоровы, разрешу вернуться на передовую. Все, капитан Шубин, выполняйте приказ и пригласите на осмотр следующего.
Раздосадованный очередным отказом, Глеб после встречи с врачом шел быстрыми шагами по коротким деревенским улочкам к большому сараю, где оборудовали общую кухню для гарнизона и госпиталя.
Широкое светлое помещение с оконцами под самой крышей было заполнено мешками и ящиками, посередине на двух больших столах орудовал повар — старик Федотыч. Колченогий и слепой на один глаз, он удивительно ловко управлялся с кухонной утварью, покрикивал на своих помощников, прикомандированных из легкораненых, юрко перемещался с большим черпаком в руках то на улицу к огромным котлам, то обратно в сарай к столам, где стучали ножи, раздавался запах овощей, хлеба, круп. Здесь, под присмотром Федотыча, Глеб Шубин разрабатывал свои непослушные руки, восстанавливал связь между мозгом и телом, как выражалась Лидия Захаровна, помогая на кухне старому повару с готовкой пищи для госпитальных больных и военных гарнизона.
Сегодня, как и обычно с утра, Федотыч шумно подгонял своих помощников, торопясь накормить сотни человек завтраком. Впереди еще обед и ужин, а потом уборка, мойка котлов. Старик торжественно опустил небольшой кусок сливочного масла в котел с кашей, размешал его и прогудел двум парнишкам с перевязанными головами:
— Тряпицей прикройте сверху от грязи, вот так! — Помощники ухватились с двух сторон за металлическую дужку и понесли завтрак в сторону госпиталя. Старик не отводил от них зоркого единственного глаза, поучая на прощанье: — Ну все, тащите до госпиталя. Да не торопитесь! Да в ногу, в ногу шагайте, растудыть вас! В ногу, а то расплещете все! Половина провианта потом на тряпке останется! Ведро сразу на колодце ополосните, чтоб не присохло! Ох, безрукие, ох, помощнички.
Старик ворчал себе под нос по привычке, а сам уже шагал к большому настилу с навесом у сарая, где стояли два больших ведра, полные свежей рыбы. Он поманил узловатым, дубовым от порезов и мозолей, пальцем разведчика, запустил руку на глубину и вытащил за хвост узкую серебристую рыбешку:
— Вот чего нарыбачили ребятишки местные за ночь! Вчера им буханку чернухи выдал, а они утром, смотри-ка, что принесли. Сегодня на ужин ушица будет наваристая! Бери нож, капитан, да за дело. Чистил рыбу?
— Такую мелкую ни разу, — признался Глеб, глядя на крошечных, с ладошку, рыбешек, что плескали хвостами в ведре.
Федотыч ловко вытянул первую попавшуюся рыбу за хвост и с размаху стукнул ее об стол, кончик ножа за несколько секунд срезал плавники и хвост, отделил голову. Отточенным движением повар вспорол брюхо, вытянул кишки и отшвырнул их в пустой котелок:
— Вот так, кишки сюда скидывай. Ребятишки ночью на раков с ними пойдут. — Во все стороны брызнула серебряная чешуя. — Счищаешь вот так, а потом поддел ножом, и все. Хребтину в это ведро, мясо — в котел. Запомнил?
Шубин неуверенно кивнул: уж больно ловко управился Федотыч со скользким тельцем, — куда ему с дрожащими пальцами вот так же шустро орудовать ножом. Правда, повару не было дела до сомнений разведчика, он уже ополоснул ладонь в ведре с рыбами и заторопился в сарай. Глеб же остался один на один с двумя ведрами мелкой рыбехи. Неловкие пальцы ухватили нож, второй рукой он долго пытался поймать верткую серебрянку в ведре, чертыхнулся, замочив рукав почти до плеча, но все же выудил себе добычу. Это было лишь началом его мучительных попыток повторить ловкие и отточенные движения Федотыча. Пальцы не слушались, направляли острие мимо, отчего то и дело на ладонях оставались царапины.
Через час кожу саднило от воды, крови рыб и бесчисленных порезов. Федотыч с огромной кастрюлей в руках, полной крупно нарезанной свеклы, проходя мимо к кострам, сухо бросил:
— Так дело не пойдет, до весны возиться тут будешь. Давай лучше, как обычно, за картошку садись.
— Нет! — Глеб сам не ожидал, что ответ получится таким резким. Он выкрикнул его, выплеснув внутренний протест и недовольство своей болезнью. Схватил нож и с силой отсек голову очередной жертве. — Я сделаю! Я смогу!
Федотыч только цыкнул что-то себе под нос и снова ушел в сарай, понимая, что этого упрямого капитана лучше оставить в покое. Тот явился на кухню сам, хотя офицерский состав даже из числа раненых не привлекался к кухонным работам, и попросился в помощники. Объяснил, что нужна работа, связанная с движениями рук, для восстановления после контузии, на что Федотыч только хмыкнул. Дел на кухне всегда хватает, и лишние руки пригодятся, пускай даже и такие, как у этого разведчика — дрожащие, с неловко двигающимися пальцами. Правда, несмотря на эти неуверенные движения, капитан Шубин на кухне пригодился. Пускай брал часто характером, неотступным монотонным усилием — резал вялую капусту, скоблил ножом мерзлые мелкие картофелины в ледяной воде до самой темноты, пока не выполнял норму, заданную ему поваром. Упорство сработало! Буквально за неделю его ладони и пальцы начали работать лучше, а на второй он уже наравне с остальными дежурными начищал ведра овощей.
А вот сегодня снова было тяжело, как в первые дни: руки и спину ломило от напряжения; под ватной курткой уже тек пот по спине после нескольких часов работы; пальцы, казалось, жгло от мелких движений.
Удар! Глеб Шубин представил лицо
