— Хороший был трос, — ворчит Петрович, собирая куски.
Может еще пригодиться. Интересно, если бы пережил такое купание в своем времени, уже бы лежал в мягкой кроватке с градусником и пил теплое молочко с медом. А здесь только вылил воду из сапог, портянки отжал и вперед. И ведь никакая зараза не берет.
Через неделю мы вместе с частями пятидесятой армии вышли к Белеву и переправились на правый берег Оки. Наконец-то смогли хоть немного обогреться, обсушиться и очистить грязь. Наши оставили Мценск, но еще удерживают рубеж на реке Зуше. Похоже, немецкое наступление подвыдохлось. Они тоже не железные роботы, правда, в грязи они купались меньше нас, больше передвигаясь по хорошим дорогам. Двадцать четвертого октября нас грузят в железнодорожный эшелон на станции Арсеньево и мы едем в Елец, куда уже были отправлены остатки нашего полка. Эшелон ползет не торопясь, подолгу стоит на станциях. Во время стоянок мы бегаем за кипятком, чтобы согреться. Температура чуть выше нуля, над землей висят низкие серые тучи, временами заряжает дождь. Зато облачность не дает разгуляться немецкой авиации, и мы благополучно достигаем цели нашего путешествия через двое суток.
Старый купеческий Елец встретил нас разбомбленным железнодорожным узлом и мелким серым дождичком. Тем не менее, станция продолжает работать. Воронки на основных путях засыпаны, рельсы восстановлены. Маневровый паровозик шустро заталкивает несколько платформ с техникой в тупик. СТЗ и орудие выгружали уже в темноте и чуть не перевернули, но обошлось. У военного коменданта станции узнаем, где находится наш полк, и получаем пропуск. Наш трактор, разгоняя темноту тусклым светом фар, а тишину лязгом гусениц, неторопливо ползет по старинным узким улочкам, едва вписываясь в повороты. Патрули несколько раз проверяли у нас пропуск, город находится на военном положении и в нем действует комендантский час. У патрульных же узнавали дорогу и добрались довольно быстро. В расположение полка прибыли уже после отбоя, когда из командиров на месте был только дежурный лейтенант. Да и полка как такового тоже не было. В приспособленном под казарму здании находилось сотни две красноармейцев и командиров, во дворе стояло несколько пушек, в основном тридцатисемимиллиметровых, а также грузовики и еще один СТЗ.
По сравнению с Елецкой, брянская казарма была верхом комфорта. Ни о каких матрасах речи не шло, все спали на голых досках. Вместо подушки – вещмешок, вместо одеяла шинель. Холод собачий, центральное отопление не работает, печей в здании нет. Утром меня растолкал Паша, сказал что если я не встану, то точно просплю завтрак. Упоминание о еде произвело волшебное действие и я выполз из-под шинели. По-моему, нигде так мерзко не кормят, как в запасных полках. Еды мало, но даже то, что дают на вид выглядит отвратительно, а на вкус лучше не пробовать. Но голод не тетка, ничего сожрал, и добавки бы попросил, да просить бесполезно.
После завтрака на нас натыкается командир с двумя шпалами в петлицах. Некогда гладкая морда, посерела и осунулась, из окружения выходил вместе со всеми.
— Кто такие?
Я объясняю. Протягиваю майору бумажку с приказом Костромитина. Тот внимательно читает.
— ПУАЗО и дальномер с вами?
— В кузове, товарищ майор.
Командир заметно веселеет.
— Благодарю за спасение ценного военного имущества и добросовестное выполнение приказа командования.
— Служим трудовому народу! — вразнобой отвечаем мы.
— Приборы сдайте капитану Анисимову и займитесь регламентом орудия и трактора. Завтра решим, куда вас направить.
— Есть, товарищ майор! А как же проверка?
— Шустрый какой! Первый раз вижу, чтобы красноармеец в особый отдел попасть хотел, — и поясняет, — некому проверять, особист пропал без вести вместе со всей своей канцелярией. Да и незачем проверять. Вы же из нашего полка, приказ комбата у вас есть.
Майор уже начал поворачиваться чтобы уйти, но притормозил.
— А это не ты ПУАЗО чинил и в дерьмо нырять отказался?
— Я, товарищ майор!
— Понятно, — загадочно усмехается майор и уходит.
Я поворачиваюсь к Петровичу.
— Это кто был?
— Комполка. А ты что, не знал?
— Откуда? Я его первый раз вижу. Ладно, пошли Анисимова искать.
Капитан Анисимов оказался начальником полковой школы, готовившей младших командиров. Узнав, что в полку появился еще один ПУАЗО, он немедленно припахал нас, и еще нескольких бойцов, на его разгрузку. Вот это тяжесть! В Брянске мы закинули его в кузов всем расчетом на раз, два, взяли! А здесь с помощью досок, вдесятером, еле вытащили из кузова и с трудом отнесли в помещение, где были собраны приборы и учебные пособия полковой школы. Что вы хотите? На такой кормежке только ноги протянуть можно. Капитан бегал вокруг, приговаривая.
— Не уроните прибор, товарищи красноармейцы. Осторожнее, там же очень тонкая механика.
Я еще тогда подумал, что капитан из интеллигенции и даже армия не сумела вытравить из него сущность. Нормальный командир давно бы уже крыл нас по матушке и грозил за порчу военного имущества всеми возможными карами, от наряда и до расстрела на месте, а этот – товарищи красноармейцы. Причины капитанского беспокойства оказались понятными, когда мы втащили, наконец, ПУАЗО в помещение. В просторной комнате стояли еще два, один такой же как наш, второй – явно предыдущего типа. Как сказал капитан – оба неисправные. Анисимов тут же начал проверять принесенный прибор, забыв о нашем существовании. Пользуясь моментом, остальные тихо рассосались из комнаты, остались только Петрович, Паша и я. Чем дальше шла проверка, тем больше светлело лицо капитана – прибор оказался исправным. Он хотя и требовал выверки, но работал правильно. Наш ехал в кузове трактора и, видимо, растрясло его меньше, чем те, которые везли в грузовиках, да и грязи с водой на него меньше попало.
Капитан, закончив проверку, обратил внимание на нас.
— Мне нужен один человек – помочь в выверке прибора.
Я отправил Петровича с Пашей заниматься трактором, а сам остался, было очень интересно до конца разобраться с этим хитрым ящиком. Бесполезно. Три головы надо иметь, чтобы все запомнить. Даже Анисимов, прекрасно освоивший работу с прибором, имел смутное представление о принципах его работы. Это для меня ПУАЗО всего лишь аналоговый электромеханический компьютер. А капитан и слова такого не знает. Когда я учился, такие аналоговые устройства еще пылились в кладовых и темных углах лабораторий, но на них уже никто не обращал внимания – наступила эра электроники и цифровой техники. И все же было у таких устройств одно важное преимущество – они в принципе не могли зависнуть.
Когда закончили, капитан заинтересовался моей личностью, красноармейцы моего возраста ему еще не попадались. Это через год-полтора я никого удивлять не буду, если доживу, конечно. Когда дошли до починки этого самого ПУАЗО, капитан спросил.
— Как Вы обнаружили неисправность в приборе?
— Случайно. Мы по электрическим цепям лазили, перепутанную полярность искали, а неисправность на самом виду была. Я как глянул, так меня словно током ударило, вот же он – чертов ролик.
Следующий вопрос Анисимова меня насторожил.
— А вы нигде не преподавали?
— Нет, товарищ капитан, — не моргнув глазом, вру я, — нет у меня предрасположенности к педагогике.
— Жалко. Не хотите ли пойти ко мне, в полковую школу. Инженер мне бы очень пригодился, да и Вам легче будет. Звание сержанта сразу получите.
На секунду задумываюсь. Заманчивое предложение, тыловой полк, непыльная работенка и командир-интеллигент, мечта, а не служба.
— Спасибо за предложение, товарищ капитан, но разрешите мне при орудии остаться.
— Учить других сейчас не менее важно, чем стрелять.
— Это я понимаю, товарищ капитан, только у меня к немцам длинный счет уже накопился, а из запасного полка его трудно предъявить будет.
— Понятно, — кивает капитан. — Хорошо, вы свободны.
— Есть!
Уже в дверях капитан окликает меня.
— На счет полковой школы вы все-таки подумайте.
На следующий день меня вызвали в штаб полка. Посыльный указал на дверь, а сам смылся. Ох, не нравятся мне эти внезапные вызовы к начальству. Открываю дверь, делаю шаг.
— Товарищ майор, красноармеец…
Мой доклад прерывают не дослушав.
— Не надо так орать, товарищ красноармеец, здесь на слух никто не жалуется.
Кроме командира полка, в комнате сидит капитан Анисимов и еще один незнакомый майор.
— Лучше скажите, — продолжает комполка, — какие команды подаются командиром орудия при ведении огня по пехоте?
Отвечаю.
— А что называется батарейным веером? — задает вопрос незнакомый майор.
Да это же самый настоящий экзамен. Начинаю лихорадочно вспоминать, что я читал об этом веере. Дальше вопросы посыпались один за другим.
