Как и всем моим современникам, участникам Великой Отечественной войны, мне хорошо запомнилось это выступление. От имени Коммунистической партии председатель Государственного Комитета Обороны сказал гражданам многонационального Советского Союза суровую правду о величайшей опасности, нависшей над нашей Родиной, об острой необходимости перестроить всю работу на военный лад.
Поднимая народ на священную освободительную Отечественную войну, партия и правительство призвали трудящихся, воинов армии и флота отрешиться от благодушия и беспечности, давать отпор трусам и паникерам, распространителям ложных слухов, быть бдительными, драться до последней капли крови за наши города и села, отстаивать каждую пядь родной земли, мобилизуя все силы на разгром врага.
Призыв ленинской партии всколыхнул народные массы. Отпор врагу нарастал с каждым днем. Тыл в еще больших размерах помогал фронту, посылая вооружение, боеприпасы, формируя ополченческие части, направляя на строительство оборонительных рубежей новые трудовые рабочие отряды.
В районе Луги развернулись ожесточенные бои. Не сумев прорваться в Ленинград с ходу, гитлеровцы предприняли скрытный обхотный маневр, двинули танковые и моторизованные части по лесным доротм в район Кингисеппа.
Помню, как взбудоражились наши штабные работники, когда воздушная разведка доставила первые сведения о продвижении немецких танков к Кингисеппу. Ведь там регулярных советских войск почти не было, а недавно сформированная 2-я дивизия народного ополчения только двигалась туда по железной дороге, находясь еще в эшелонах.
Командующий войсками фронта генерал-лейтенант М. М. Попов, разумеется, принял меры для прикрытия этого оперативного направления. На прорвавшегося противника обрушилась и наша авиация.
В тревожные июльские дни 1941 года Государственный Комитет Обороны образовал три главных командования. Главнокомандующим нашего Северо-Западного направления был назначен Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, членом Военного совета — А. А. Жданов, начальником штаба — генерал М. В. Захаров. Это направление объединяло Северный и Северо-Западный фронты, Северный и Балтийский флоты. Генерал А. А. Новиков, возглавивший ВВС направления, координировал боевые действия авиации двух фронтов, двух флотов и ПВО Ленинграда.
Вступив в командование войсками, Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов сразу же направился под Кингисепп. По его приказу курсанты Ленинградского пехотного училища имени С. М. Кирова и подоспевшие ополченцы контратаками стремились выбить противника с захваченных им плацдармов.
Как и многим другим, мне не раз довелось встречать Климента Ефремовича в районе боевых действий, в том числе и под Кингисеппом. Обстановка была тревожной. Совсем неподалеку рвались вражеские снаряды и мины, в огненном небе с ревом носились наши и немецкие самолеты. Спокойно и хладнокровно, будто он находился не под обстрелом врага, а в служебном кабинете, Климент Ефремович выслушал доклад начальника пехотного училища полковника Г. В. Мухина, задал ему ряд вопросов, а затем сел в автомашину и поехал в село, на окраине которого кипел бой, горели крестьянские избы. Главком решил лично разобраться в сложившейся обстановке и повлиять на ход боя.
Над плацдармами под Ивановским и Большим Сабском воздушные поединки не затихали до наступления темноты. Наши летчики ежедневно совершали по нескольку боевых вылетов, нанося бомбовые и штурмовые удары по танковым и моторизованным частям противника. Авиаторы испытывали предельное напряжение физических и моральных сил. Летным экипажам было немного легче. Они имели так называемую вторую смену, с которой поочередно выполняли боевые задания. А инженерно-технический состав трудился бессменно, днем и ночью, стремясь любыми способами компенсировать нехватку самолетов.
Противник рвался к Ленинграду. В первой декаде июля 1941 года он начал наступление на Карельском перешейке и на петрозаводском направлении, намереваясь на реке Свирь соединиться с другой группировкой войск. Гитлеровцы угрожали Ленинграду и на новгородском направлении, прорвавшись в районе Шимска к лужской полосе обороны.
Командование Северо-Западного направления организовало в районе Сольцы контрудар по прорвавшемуся к Шимску 56-му моторизованному корпусу Манштейна. Этот генерал, не знавший поражений во Франции, вынужден был отойти со своим корпусом на 40 километров. При отступлении гитлеровцы потеряли много живой силы, боевой техники и транспортных средств. 8-я немецкая танковая дивизия и тылы 56-го моторизованного корпуса были буквально разгромлены. В районе Шимска и Солец хорошо поработала и наша авиация.
Немецко-фашистское командование временно приостановило наступление, и до 8 августа фронт более или менее стабилизировался. Но в воздухе продолжались ожесточенные бои. Используя численное превосходство, 1-й и 5-й германские воздушные флоты усилили налеты на наши аэродромы, железнодорожные станции и другие важные объекты. В июле они неоднократно пытались прорваться к Ленинграду.
Но врагу не удалось парализовать боевую активность наших летчиков. Авиация Северного фронта нанесла ряд мощных ударов по вражеским аэродромам. В результате налетов 20 и 22 июля 1941 года на Зарудинье было уничтожено 29 фашистских самолетов. 26 июля ударам с воздуха подверглись немецкие аэродромы в Малитино, Крестах и Веретенье. В этот день противник потерял еще 26 самолетов[4].
Временное затишье на фронте никого не радовало. Данные воздушной и наземной разведки свилетельствовали о том, что противник подбрасывает резервы и наращивает силы, концентрирует ударные группировки, готовится к новому решительному наступлению на Ленинград.
В августе на нашем участке фронта появился авиационный корпус небезызвестного генерала Рихтгофена, сформированный из отборных летчиков, асов Германии. Оа насчитывал примерно четыреста самолетов. Воздушная обстановка еще более обострилась.
Положение осложнялось тем, что в результате эвакуации заводов на восток произошел временный перебой в снабжении техникой. В июле мы получили немногим более тридцати машин, да и в августе дело обстояло не лучше. Нехватка материальной части давала о себе знать все больше и больше.
Мы были благодарны тем командирам и инженерам частей, которые по-государственному относились к сохранению боевой техники и порой под огнем врага вывозили с оставляемых аэродромов все, что можно было использовать на новом месте базирования. А то, что не представлялось возможным эвакуировать, они полностью уничтожали, не оставляя врагу ни грамма горючего, ни болта, ни шайбы.
На площадях эвакуированных ленинградских заводов инженерная служба ВВС фронта создала хотя и нештатные, но довольно крупные ремонтные базы. Туда доставлялись для восстановления поврежденные в боях самолеты и двигатели.
Эвакуационная команда, сформированная из курсантов авиатехнической школы имени К. Е. Ворошилова, во главе с инженером Щербаковым вывезла с аэродромного узла Дно — Гривочки 20 комплектов крыльев самолета МиГ-3, различные запасные части и расходные материалы, в том числе крайне дефицитные дюралевые и хромо-молибденовые заклепки.
Инженер В. Г. Баранов доставил из-под Луги в Ленинград на легковом пикапе кабину штурмана самолета СБ. От лица службы я вынес ему благодарность.
На ремонтные базы поступало немало неисправных самолетов и двигателей. Они восстанавливались в предельно сжатые сроки и немедленно поставлялись авиачастям. Для нас это было особенно ценно: в то время Москва не могла удовлетворить наши заявки, мы очень мало получали авиационной техники.
После непродолжительной паузы противник снова перешел в наступление. Началось оно на Карельском перешейке, а 8 авгусаа мощная группировка немецко-фашистских войск нанесла удар на кингисеппском направлении. 10 августа гитлеровцы ринулись вперед и на лужском. Враг заметно активизировался и севернее Ладожского озера.
Ценой огромных потерь противнику удалось потеснить наши войска. Мне пришлось спешно заняться эвакуацией аэродрома под Лугой. Одни авиаспециалисты грузили на автомашины остатки авиационного имущества, другие срочно готовили истребители к последнему боевому вылету. Когда «ишачки» поднялись в воздух и ушли все автомашины с имуществом, мы разрушили взлетно-посадочную полосу и взорвали ангары.
Но что делать со складом горюче-смазочных материалов? Вывезти его не удалось. Автоцистерны, которые мы ожидали, так и не прибыли. Работники склада и охрана ждали приказа. Огромные емкости с бензином были подготовлены к взрыву.
Узнав, что мы прибыли из штаба ВВС фронта, к нам подъехал командир танковой части с просьбой пополнить его бензозаправщики и боевые машины горючим.
