От этих мыслей ему все хуже и хуже… Жена подала на развод. А ведь она где-то права. Почему он не смог и не захотел жить, как другие? Чем он лучше или хуже?.. А все Аврора… Но он не мог и не хотел сваливать на нее вину. Хотя, как ему теперь казалось, если бы не слова Авроры — «это харам», то он, наверное, пошел бы на эту сделку и тогда — никаких проблем бы с деньгами. Наоборот, миллионер!.. А совесть? А совесть и сейчас неспокойна. Словом, как ныне модно говорить, лучше быть богатым и здоровым, чем, как он, нищим, больным и в долгах. И даже жена от него отвернулась, отвергла. Может, из-за Авроры? А при чем тут Аврора?
Впрочем, об Авроре он часто вспоминал. Сколько пил, столько и вспоминал. Утром с похмелья голова болит — вспоминает, ведь она просила не пить. Начинает похмеляться — снова ее слова вспоминает: «Вы бы лучше молились». А он злится и пьет. Эта Аврора всю жизнь молится: ну и что у нее хорошего? Тьфу ты, что за кощунство?! Что за мысли дурацкие, хмельные?
«Остопирла, остопирла, — шепчет он и думает: — Вот выпишусь из больницы, пить более не буду. Начну новую жизнь… Боже, а как ее заново начать, если столько долгов, и выхода нет?.. Надо, надо молиться. Вот выздоровею, выпишусь… А там долги».
И чтобы от этой реальности забыться, отрешиться, он снова хочет пить. А это — путь в могилу, и он уже мечтает об этом, лишь бы внезапно и побыстрее. И, наверное, поэтому лечащий врач ему говорит:
— Вы, Цанаев, сами не боретесь с болезнью. В такой ситуации мы вряд ли вам сможем помочь.
Этот утренний обход врачей Цанаев терпеть не может, все напряжены. А тут в палате появился молодой, симпатичный, хорошо одетый мужчина без бахил и халата. Он уверенно, даже как-то небрежно раскрыл дверь и почему-то Цанаев вспомнил Бидаева — «передо мной раскрыты все двери». Так и этот посетитель сходу, словно бывал уже здесь, подошел к Цанаеву:
— Доброе утро, Гал Аладович. Майор Федоров, — он даже не показал документ. — Могли бы мы пройти в коридор? У меня к вам несколько вопросов.
В провонявшем лекарствами обшарпанном холле отделения майор первым делом выключил старенький, допотопный телевизор, который более шумел, чем показывал; не скрывая брезгливости, первым сел на краешек дивана с потрескавшимся дерматином.
— Гал Аладович, простите, пожалуйста, за беспокойство — служба, — майор, видимо, для порядку, раскрыл папку. — Вы ведь знаете Таусову Урину, она же Аврора. Когда в последний раз вы ее видели или созванивались?
Для Цанаева этот вопрос был крайне неожиданным.
— Э-э, с тех пор, как уехал из Грозного, не видел и не слышал… У меня-то и телефона нет — потерял, — тут он соврал, потому что аппарат, будучи под хмельком, он у метро продал, точнее, пропил.
— А полковника Бидаева вы знали?
— Знал. А что? Вы о нем? — Цанаев не договорил, а майор сухо сказал:
— Да, машину Бидаева подорвали.
— Погиб?
— Заряд не пожалели.
— А при чем тут я?
— Машину взорвали у дома Авроры.
— Вы подозреваете Аврору?
— В то время Аврора была в Норвегии. Сейчас в Москве. Кстати, ищет вас.
— Хм, — усмехнулся Цанаев, — раз вы все знаете, могли бы ей подсказать.
Майор тоже деликатно усмехнулся:
— Гал Аладович, а вы не могли бы сказать, чем конкретно занимается Аврора в Норвегии? В плане науки.
— Не могу знать, — жестко ответил Цанаев. — Я и не знал, что она в Норвегии.
— А в Грозном чем она занималась? Какие эксперименты?
— Молодой человек, — задрожали губы Цанаева, — она и мы все занимались наукой. Если вас интересует конкретно чем, то все есть в отчете РАН, — Цанаев встал. — Простите, у нас обед.
— Да-да, — майор тоже встал. — Одно пожелание: если позвонит Аврора, сообщите мне, — он протянул визитку.
— Я ведь вам сказал, телефона у меня нет, — Цанаев бросил хмурый взгляд. — Прощайте.
Буквально десять минут спустя Цанаева в палате осматривали:
— А сердце-то у вас заработало, пульс выровнялся, — констатировал врач, — даже румянец пробудился, жизнь в глазах.
Так оно и было. Этот майор тронул какие-то потаенные струны его души, и теперь Цанаев не просто хотел, он жаждал встречи с Авророй; он хотел ее видеть, слышать ее. Оказывается, Аврора, в отличие от него, действовала, жила, была в Норвегии, а теперь в Москве, вроде, ищет его.
«Это я должен ее искать», — думает Цанаев, появляется смысл жить.
И как назло, в этот день у одного из пациентов по палате день рождения. Цанаев во время тихого часа выпил с удовольствием сто грамм коньяка и спал, когда его тронули за плечо:
— К вам посетительница.
Цанаев вскочил: если жена, то это вновь о долгах, о разводе, пьянстве. А это Аврора — какая-то светлая, стройная, помолодевшая, настоящая европейка, но красивая косынка на голове, и она жалобно:
— Как вы похудели, Гал Аладович. Даже здесь пьете, — она не ругает, сожалеет, а он очень рад:
— Как ты меня нашла?
— А что вас искать? Вы ведь известный ученый, физик… Все будет хорошо.
— Аврора! — сколько хотелось Цанаеву ей сказать, но он о майоре, о Бидаеве: — Ищут тебя.
— Меня искать не надо, — улыбается Аврора. — А Бидаев?.. Бог ему судья.
— Ты другое хотела сказать, — вдруг прошептал Цанаев.
— Что? — Аврора не может скрыть своей радости от встречи.
— Ты хотела сказать: собаке — собачья смерть.
— Вы уже мысли читаете?! Но я ведь этого не сказала… Давайте о них не говорить. У нас столько дел, я должна как можно быстрее вернуться в Норвегию… Вот вам витамины, — полный пакет фруктов и каких-то деликатесов.
— Как ты меня нашла? — Цанаев очень возбужден.
— Ваша жена подсказала, я ей позвонила, — от этих слов настроение Цанаева несколько ухудшилось, а Аврора продолжает: — Гал Аладович, у вас, оказывается, и телефона нет.
— Не нужен мне телефон, и я никому не нужен.
— Вы всем нужны, — улыбается Аврора. — Семье нужны, науке нужны и мне нужны. Я тороплюсь, дела. А завтра будет телефон.
Не завтра, а буквально через час, медсестра принесла коробку: новенький, дорогой аппарат, даже сим-карта уже вложена, но еще не работает. Цанаев поставил телефон на зарядку и уже засыпал, как поступил первый сигнал. Конечно же, это SMS-ка от Авроры: «Желаю, чтобы на этот телефон поступали только добрые звонки».
Тут же звонок. Надеясь, что это Аврора, Цанаев поторопился в коридор, дабы не мешать больным:
— Гал Аладович, добрый вечер, — оказывается, это майор Федоров. — Вы видели Аврору?
— Откуда вы узнали этот номер? — рассердился Цанаев.
— Мы все должны знать и знаем.
— Тогда почему у меня спрашиваете?
— Надеемся на сотрудничество.
— Я не стукач и на службе у вас не состою и состоять не буду, — он резко отключил телефон, а тут вновь звонок — это Аврора, и Цанаев сразу сообщил ей о предыдущем разговоре.
— Гал Аладович, эти майоры — коллеги Бидаева, так расплодились, что сами себе работу должны искать, создавать: им нужны взрывы, теракты, террористы. А иначе — погон, звездочек и заморских дач не будет. Ведь вам министр докладывал — пять процентов от оборота спецслужбам положено. А иначе — хана… Да Бог с ними, забудьте. Слава Богу, в Европе этих рэкетиров в погонах нет… Как здоровье?
— Теперь лучше. Гораздо лучше… Почему ты не спросишь от чего?
— Все в руках Бога.
— Аврора! — чуть ли не закричал Цанаев. — Я тебя увидел! — и вдруг, даже неожиданно для самого себя. — Я люблю тебя!
Была пауза, долгая пауза, после чего Аврора ответила:
— Больше так не говорите. Вы женатый человек.
— Жена подала на развод.
— Гал Аладович, вы женатый человек. Простите меня, и я вас прощаю. Рада была вас видеть, выздоравливайте, я на днях улетаю.
— Нет! — крикнул Цанаев. — Нам надо увидеться, поговорить… Пожалуйста! Прошу!
Так совпало, что наступил Женский день — 8 марта. К празднику больных выписывали. И Цанаев попросил, чтобы его тоже выписали.
— Не бросите вредных привычек — будет хуже, — предупредил врач.
— Брошу, брошу, — уверил Цанаев.
А как только выписался, проблема одна: денег нет, не говоря уж о долгах.
К счастью, «по больничному» выдали небольшую сумму, еще выпросил аванс, а сердце, сердце так даже в юности не стучало, бьется: у него свидание. Как он волнуется: у него одно эффективное лекарство — водка… но не злоупотребляя, чуть-чуть, для тонуса, чтобы Аврора не заметила. И он постригся, выбрился, брюки погладил.
— Какие цветы! — Аврора прильнула к букету, и тут же опечалилась: — Вы снова выпили.
— Нет-нет, это лекарства на спирту.
Аврора сделала вид, что поверила. От кафе она сперва отказалась, хотела погулять. Но Цанаев выдумал — нагрузки ему противопоказаны, да и погода пасмурная. Зашли в небольшое, уютное кафе в центре Москвы. Они были рады, счастливы от встречи, и не могли, и не хотели это скрывать. И, вспоминая работу в Грозном, обсуждали только радостные моменты. Но их было немного, только научные гранты, и сейчас Аврора работает по гранту в Норвегии:
