И перенесение в Санкт-Петербург святых мощей князя, освящая совершенные Петром I победы, должно было стать свидетельством этой победы и врасти в новую мифологию рождающейся империи.
Когда Петр I огласил свое решение, все было сделано согласно указу, но совершенно не так, как хотел отец Отечества. Петр I требовал, чтобы мощи Александра Невского доставили в Петербург, как доставили туда ботик «Св. Николай», но вместо этого устроили торжественное шествие с мощами через всю Россию.
И вот уже прошла годовщина Ништадтского мира, а мощи святого князя все еще находились в пути.
Только 15 сентября 1723 года их привезли в Шлиссельбург.
Но Петр I и теперь словно бы и не заметил, что его приказ не исполнен. В Шлиссельбург был послан указ Святейшего Синода: разместить святые мощи в крепости, поставив их в каменной церкви, до… следующей годовщины Ништадтского мира.
Здесь, в шлиссельбургском заточении святые мощи благоверного князя попали в пожар…
4
Увы… Петр I не внял и этому грозному предупреждению.
Грандиозные забавы Всешутейшего собора занимали его внимание.
Шлиссельбургский пожар почти совпал по времени с устроенным Петром I гулянием в Санкт-Петербурге. Еще никогда столько шутовских масок не окружало первого русского императора – маски и шутовские наряды заполнили тогда дворцы и улицы Петербурга.
«По улицам Петербурга прогуливались и разъезжали голландские матросы, индийские брамины, павианы, арлекины, французские поселяне и поселянки и т.п. лица. То были замаскированные государь, государыня, весь Сенат, знатнейшие дамы и девицы, генерал-адьютанты, денщики и разные придворные чины. Члены разных коллегий и Сената в эти дни официального шутовства нигде, ни даже на похоронах не смели скидывать масок и шутовских нарядов. В них они являлись на службу, в Сенат и в коллегии».
Свой Всешутейший собор, называвшийся Великобританский славный монастырь, был создан теперь и у петербургских иностранцев.
Историк С.Ф. Платонов, который первым проанализировал устав монастыря, снабженного фаллической символикой, был поражен похабностью его и неприличием. Между тем среди членов монастыря были иностранные финансисты, купцы и специалисты в различных областях, которые были очень близко связаны с Петром I и оказывали ему, как, например, «медикус» Вильям Горн, оперировавший царя незадолго до смерти, различные «особые» услуги.
Действительно, дьявольщины в Великобританском монастыре было еще больше, чем во Всешутейшем соборе. Это повышение градуса функционирования Великобританского монастыря с сатанинской точностью регистрировало тот факт, что сделал Петр I с изнасилованной Россией.
Настоящая вакханалия творится в 1724 году вокруг отца Отечества.
Все карикатурно в окружении Петра, отовсюду лезут маски и искривленные дьявольской злобою рыла… В духе этого непристойного шутовства была совершена и супружеская измена только что коронованной Екатерины Алексеевны.
Как и положено в шутовском действе, героем адюльтера стал ее камергер… Вильям Монс, брат известной нам Анны Монс.
«Ах, счастье мое нечаянное… Рад бы я радоваться об сей счастливой фортуне, только не могу, для того что сердце мое стиснуто так, что невозможно вымерить, и слез в себе удержать не могу! – писал пылкий любовник своему «высокоблагородному патрону, Ее премилосердному Высочеству». – Прими недостойное мое сердце своими белыми руками и пособи за тревогу верного и услужливого сердца».
Свою любовную пылкость, подобно сестре Анне, Вильям совмещал с еще более пылкой любовью к деньгам. Вместе с Матреной Ивановной Балк они поставили взяточничество на конвейер и брали за протекцию со всех, кто обращался к ним.
«Брала я взятки с служителей Грузинцевых, с купецкого человека Красносельцева, с купчины Юринского, с купца Меера, с капитана Альбрехта, с сына игуменьи князя Василия Ржевского, с посла в Китае Льва Измайлова, с Петра Салтыкова, с астраханского губернатора Волынского, с великого канцлера графа Головкина, с князя Юрия Гагарина, с князя Федора Долгорукова, с князя Алексея Долгорукова…»
Два дня диктовала Матрена Ивановна Балк на допросе имена своих дачников32.
В тот день, когда Петру I стало известно об измене супруги с Монсом, он провел вечер в Зимнем дворце, с Екатериной. Был здесь и Монс. Он был в ударе, много шутил.
– Посмотри на часы! – приказал государь.
– Десятый! – сказал камергер.
– Ну, время разойтись! – сказал Петр I и отправился в свои апартаменты. Монс, вернувшись домой, закурил трубку, и тут к нему вошел страшный посланец царя – начальник Тайной канцелярии Андрей Иванович Ушаков. Он отвез Монса к себе на квартиру, где его уже ждал император.
Впрочем, как говорит М.И. Семевский, на все остальные вины Вильяма Монса Петр I «взглянул как-то слегка» и приказал обезглавить брата своей первой любовницы, а потом утешался тем, что возил Екатеринушку смотреть на отрубленную голову любовника.
5
Александр Невский – великий русский святой.
Таким он был в своей земной жизни, где не проиграл ни одной битвы. Таким он стал, сделавшись небесным заступником Руси.
И вот теперь мощи святого князя насильно были доставлены в Санкт-Петербург, более походивший на Вавилон времен строительства знаменитой башни, чем на русский город.
В этом городе правил император, убивший своего родного сына и подчинивший себе Русскую православную церковь. И никого не было вокруг, кто мог бы возвысить свой голос в защиту Святой Руси.
Мощи святого благоверного князя привезли к назначенной императором дате в город этого императора.
Через полгода императора не стало…
28 января 1725 года, написав два слова: «Отдайте все…», Петр I выронил перо и в шесть часов утра скончался, так и не назначив наследника своей империи.
Под грохот барабанов взошла тогда на русский престол ливонская крестьянка, служанка мариенбургского пастора Марта Скавронская. При штурме города ее захватили солдаты, у солдат выкупил фельдмаршал Шереметев и перепродал потом Меншикову. Уже от Меншикова она попала к Петру I и стала его супругой.
Воистину и небываемое бывает! Теперь она сделалась императрицей, властительницей страны, солдаты которой насиловали ее в захваченном Мариенбурге.
Но она правила совсем недолго.
Недолго правил и внук Петра I, император Петр II…
6
После того как увезли мощи благоверного князя Александра Невского, после освобождения царицы Евдокии Шлиссельбургская крепость снова осталась без арестантов, и так получилось, что этот период совпал с оживлением строительных работ на острове.
Ежемесячно посылает Доменико Трезини рапорты о ходе работ генерал-аншефу над фортификациями Б.X. Миниху, сообщая о ремонте стен и башен, о закладке кирпичом бреши и о проломе стены для соединения канала с озером, о ремонте крытого хода по верху стены и об отделке казарм. Такое ощущение, что старинная русская крепость, не желая превращаться в тюрьму, снова облачается в воинские доспехи, готовится встать в боевой строй.
Усилиями И. Устинова и Д. Трезини в конце 20-х и начале 30-х годов XVIII века создается завершенный архитектурный ансамбль: с площадью и выходящими на нее казармами, с монетным двором и церковью, с царским дворцом и комендантским домом, с устремленной ввысь колокольней и каналом с мостами.
«Крепость приобрела новые черты, которые сближали ее с постройками Петербурга и Кронштадта, – отмечают авторы книги «Крепость Орешек» А.Н. Кирпичников и В.М. Савков. – Творчество русских архитекторов при этом успешно сочеталось с деятельностью иностранных мастеров, работавших в новой русской столице.
В этой твердыне, расположенной при входе в Неву, как бы на границе между старыми русскими городами (Старой Ладогой, Тихвином и другими) и только что возникшими, удивительно органично сочетались укрепления средневековые (московской поры) и фортификационные сооружения петровского времени. Так возник новый Шлиссельбург, который был и каменным стражем, и водными воротами новой столицы с востока, и торговым центром, и военно-административной резиденцией».
Впрочем, в таком состоянии Шлиссельбургская крепость находилась совсем недолго.
Стараниями временщиков российский престол оказался перенесен из петровской линии в линию царя Ивана, и на престол взошла герцогиня Курляндская Анна Иоанновна.
Возводя ее в императрицы, временщики планировали «полегчить» себя и ввести удобную им Конституцию, но этот замысел не удался.
Скоро они сами отправились на казнь, сделались насельниками отремонтированной Шлиссельбургской крепости.
Наступала на Руси эпоха бироновщины…
7
Мы рассказали о казни Петром I Вильяма Монса не только ради того, чтобы прибавить пикантности повествованию. Кружение Монсов вокруг русского престола (вначале – в образе Анхен, а потом – Вильяма) неотторжимо от того недоброго шутовства, до которого Петр I был таким охотником. Оно совершенно в духе его кровавых игрищ и «маскерадов».
