Ознакомительная версия.
— Почему? Что случилось, Ванечка?
— Валерка-дежурный за два компота позвонить выпустил…
— Какой Валерка? Алло, Ванечка, алло!..
Из трубки донеслись короткие гудки.
— Ну, что там еще? — спросил Алексей Иванович.
— Там какой-то компот, — беспомощно развела руками Любовь Андреевна.
Широкий коридор административного корпуса суворовского училища.
Пятеро суворовцев в полотняных робах старательно драили швабрами каменный пол. Над их головами висел транспарант: «МЫ — НАРУШИТЕЛИ ВОИНСКОЙ ДИСЦИПЛИНЫ».
Степенный старшина расхаживал по коридору и давал указания:
— Ненашев, тряпку вовремя отжимай. Трофимов, крепче три, крепче! Дисциплину нарушать — все мастера, а вот пол драить…
В вестибюль вошли Алексей Иванович и Любовь Андреевна.
Заметив их, старшина одернул гимнастерку и скомандовал:
— Смирно! Товарищ генерал, группа нарушителей воинской дисциплины отбывает наряд вне очереди! Докладывает старшина Дунаев!
— Вольно, — сказал генерал. — Нарушители, значит? И тот, лопоухий, тоже?
— Так точно, товарищ генерал.
— Можно мне с ним потолковать?
— Воспитанник Трофимов, к генералу! — гаркнул старшина и тактично отошел в сторону.
Ваня подбежал к деду со шваброй, но держал ее у плеча, как ружье.
— Товарищ генерал-майор, воспитанник Трофимов по вашему приказанию…
— Позор, воспитанник Трофимов, — укоризненно сказал Алексей Иванович. — Если вы ни в грош не ставите авторитет генерала, пощадили бы хотя бы бабушкины нервы.
Воспитанник Трофимов опустил голову и застенчиво засопел.
— Отставить сопенье! Доложи, что случилось.
— Меня… Две недели.
— За что?
— Я…это…
— Перестань мямлить! — строго приказал генерал. — Изволь отрабатывать громкий командный голос. Докладывай!
Ваня долго сопел и вздыхал. Потом сказал обреченно:
— Опоздал я.
— Куда опоздал?
— Из увольнения.
— Та-к, — протянул дед, выразительно посмотрев на Любовь Андреевну. — Где же ты шлялся? Спрашивается! — (последнее слово относилось к бабушке). — Что молчишь, как сыч? Отвечай!
— Бегемота смотрел, — тяжко вздохнув, признался внук.
— Та-к, — генерал заложил руки за спину и пошел прямо на Любовь Андреевну. — Ну и где же ты денег взял на зоопарк, спрашивается?
Последнее опять относилось непосредственно к жене.
— Иди, Ванечка, работай, — поспешно сказала она.
— Ступай, ступай, — сердито согласился дед. — Повышай квалификацию.
Дед и бабка обождали, пока внук удалится, и точно по команде повернулись друг к другу.
— Так, — сказал генерал. — Продолжаете развращать будущего офицера?
— Между прочим, отличника, — уточнила Любовь Андреевна, не без гордости указав на стенд, на котором среди прочих красовалась и Ванина физиономия.
— Между прочим, разгильдяя.
— А я, представь себе, рада, что из Вани растет не солдафон, а человек, способный ценить прекрасное.
— Бегемота, например?
— Представь себе, и бегемота тоже. Все естественное прекрасно.
— Нет, не будет из Ивана толка, — вздохнул Алексей Иванович. — Уж коли ты вторгаешься в процесс формирования… Ну и хватит о твоем разгильдяе.
— Насколько я вас знаю, к начальнику училища вы не пойдете?
— Вы правильно все поняли, мадам. Я пойду представляться своему начальству. — Направился было к выходу, но остановился. — Адрес Управления помнишь, Любаша?
— Помню, Алеша, — улыбнулась Любовь Андреевна.
Алексей Иванович вышел.
Приемная начальника одного из управлений Министерства обороны. В креслах — небольшая группа генералов и полковников, ожидающих вызова в начальственный кабинет. За столом — майор-порученец.
В сущности, это была бы обычная приемная с тяжелыми портьерами, ковровыми дорожками и двойными дубовыми дверями, если бы не обилие живых цветов в ящиках, горшках и кашпо, расставленных и развешанных повсюду.
В приемную вошел генерал Трофимов в полной парадной форме. На фоне повседневно одетых офицеров и генералов Управления Алексей Иванович выглядел весьма торжественно и несколько нелепо.
— Здравия желаю, — негромко сказал он.
Ему никто не ответил. Посетители продолжали негромкие разговоры между собой.
— …А он говорит: бери мой самолет, и чтоб к вечеру доложил обстановку, — приглушенно рассказывал полноватый генерал.
— Ну? — заинтересованно реагировал собеседник.
— Что — ну? Я же после аварии полетов не переношу!
— Полетел?
— Как миленький!..
И оба тихо посмеялись.
Из дверей кабинета поспешно вышел полный полковник, на ходу отирая платком лысый череп.
— Ну как? — негромко спросил сидевший у дверей моложавый генерал.
— Крут! — вздохнул полковник и вышел. Это признание не вызвало восторга среди ожидавших приема. Все зашептались, кто-то поспешно полез в портфель за документами.
Тем временем Алексей Иванович отдал порученцу удостоверение личности и пропуск:
— Генерал-майор Трофимов. Вызван на двенадцать часов. Но полагаю, это недоразумение: я — танкист.
— У нас недоразумений не бывает, — холодно отпарировал порученец. — Когда генерал-полковник освободится, я доложу. Пока можете присесть.
Раздался негромкий звонок. Порученец вскочил и, взяв удостоверение генерала Трофимова, прошел в кабинет.
Алексей Иванович достал деревянный портсигар, но, заметив на стене табличку «ПРОСЬБА НЕ КУРИТЬ», вышел в коридор.
Распахнулась дверь, и из кабинета пулей вылетел порученец:
— Где генерал?
— Который? — благодушно поинтересовался моложавый. — В нашем хозяйстве, Костя, генералов…
— Ну, этот… С орденами.
— Ушел, наверно.
— Как ушел?.. — перепугался порученец.
Он кинулся к дверям, распахнул их, выглянул в коридор:
— Товарищ генерал!.. Товарищ генерал, ждут!..
Трофимов вернулся в приемную. Порученец услужливо распахнул перед ним дверь, пропустил в кабинет и только после этого перевел дух.
— Что, Костя, не угадал на сей раз? — весело спросил моложавый генерал.
Все засмеялись. Майор-порученец еще раз вздохнул и сел за свой стол.
Генерал Трофимов стоял в дверном тамбуре. Он очень не любил срочных вызовов к начальству, но всегда пунктуально соблюдал предписанный уставом порядок. Поэтому, откашлявшись и переложив фуражку в левую руку, Алексей Иванович приоткрыл тяжелую дверь кабинета и негромко доложил:
— Генерал Трофимов просит разрешения войти.
В ответ раздался короткий смешок, а потом глуховатый командирский басок сказал неожиданно:
— Валяй!
Несколько удивленный таким приглашением, Трофимов шагнул в кабинет.
— Товарищ генерал… — начал было он и замолчал.
В глубине кабинета стоял худощавый подтянутый генерал-полковник с седым казачьим чубом. Он тоже был в парадном мундире, сплошь увешанном советскими и иностранными орденами, с двумя Золотыми Звездами Героя. Все ордена были на колодках, и только один орден Боевого Красного Знамени привинчен отдельно на алой розетке, как носили в годы Гражданской войны.
— Иван?.. — почему-то шепотом спросил Трофимов.
— Узнал, старый черт!.. — в полном восторге воскликнул Иван Варавва.
Они бросились друг к другу, крепко обнялись, сцепившись орденами, и потом долго не могли отцепить их друг от друга.
— Никак не ожидал, — бормотал Алексей Иванович, украдкой смахивая слезу. — Ну, никак, понимаешь, не ожидал… Иван, ты живой?.. Ванька!..
Еще раз обнялись, а потом Варавва подвел старого друга к дивану. Они сели, улыбаясь друг другу.
— Сидят два старика и молчат, — сказал наконец Алексей Иванович.
— Какие же мы старики, Алешка? Мы не старики. Мы — комсомольцы двадцатого года.
— Это точно. Курить-то у тебя можно, комсомолец?
Варавва с готовностью вскочил, принес пепельницу, сигареты. Но Трофимов отстранил их и с молчаливой торжественностью достал деревянный портсигар.
— Узнаешь, Ваня?
— Старый комэска… — вздохнул Варавва, бережно взяв портсигар. — Настоящий офицер, русский офицер. А было-то ему, Алеша, в ту пору ровнехонько двадцать шесть годков.
Они закурили из деревянного портсигара русского поручика, отдавая молчаливую дань уважения его прежнему владельцу. Потом Варавва спросил:
— Ну, как живешь-то, Алеша? Как Любочка? Егор-то, поди, полковник уже, а?
— Егор погиб, Ваня.
— Прости, Алексей. Прости, я не знал. Я же после войны за границей служил, только вернулся.
Он встал, принес коньяк, рюмки.
— Выпьем, Алеша. Светлая память Егору.
— Светлая память всем, кто погиб и погибнет за родину, — тихо отозвался Трофимов.
Торжественно выпили стоя. Помолчали. Потом Алексей Иванович спросил с ноткой укоризны:
— А написать ты не мог, да? Занят был выше горла?
— Да куда писать-то, Алеша? — оторопел Иван. — Красная Армия, Трофимову, что ли?
Ознакомительная версия.
