Саша ждал, что вот-вот промарширует по двору хотя бы взвод солдат или выкатят откуда-нибудь пулемет, но, так и не дождавшись, стал помогать вносить вещи в комнату.
Выходя из дома, он увидел в глубине двора ограду вокруг поросшего травой широкого холма, в центре ограды поднимался обелиск. Саша догадался, что это — братская могила, где защитники заставы еще в сорок первом году похоронили своих погибших товарищей. Он подбежал к ограде, обхватил руками узкие планки частокола, поднялся на нижнюю рейку. На обелиске была укреплена доска с именами: «Сержант Насонов… Макашин… Рогов», а внизу алюминиевая пластинка с надписью: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!..» Надпись эту на алюминиевой пластинке, вырезанной из солдатского котелка, сделал когда-то дядя Андрей обыкновенной ружейной отверткой.
Только сейчас Саша заметил, что Цюра уже приехал на подводе, распряг лошадь и потащил к конюшне сбрую и хомут, немного косолапо переставляя короткие ноги и согнув широкую спину. Слышно было, как Цюра напевал себе под нос: «Каким ты был, таким остался…»
Зозуля вернулся к своим котлам, штукатуры, поздоровавшись со старшим лейтенантом и Нюрой, продолжали работу, вокруг по-прежнему ровным счетом ничего не происходило.
В другом конце двора Саша увидел бродившего на длинной привязи рыжего лопоухого теленка, На морду ему кто-то надел и, как видно, привязал круглую плетеную корзинку. Пятясь и вертя головой, теленок пытался сбросить корзинку. Наконец это ему удалось: оборвав веревку, он вскачь помчался в дальний угол двора, где за проволочной изгородью паслась однорогая рябая корова.
Увидев, что теленок просунул голову через изгородь и припал к вымени, Цюра бросил возле конюшни упряжь и рысью устремился к изгороди. Теленок галопом помчался по двору. Цюра — за ним. Зозуля вышел из-под навеса и принялся кричать и махать руками, подавая советы, как ловить «быка». Штукатуры слезли со своей лестницы и отправились на помощь Цюре.
Виновник происшествия, не даваясь никому в руки, задрав хвост, галопом облетел весь двор и оторопело остановился перед Нюрой и Аграфеной Петровной.
— Тпруся, тпруся,- протянув руку, спокойно позвала Аграфена Петровна. Подойдя к теленку, она стала гладить его по шелковистой короткой шерстке, улыбаясь и как бы приглашая Сашу подойти и тоже погладить. Саша подошел.
Подобрав веревку, Макашина передала ее подоспевшему Цюре.
— Вы уж дайте мне какую-нибудь работу,- попросила она старшего лейтенанта,- хоть за коровой смотреть.
— Да вы отдохните сперва,- ответил Лузгин,- а потом, если хотите, можно и за коровой…
Из соседней двери, где, как догадался Саша, была квартира капитана Рязанова, Айно вытащила целый тюк половиков и, делая вид, что не обращает никакого внимания на Сашу, начала выбивать половики с таким ожесточением, что стоявшие тут же Карп Яковлевич и дядя Андрей, несколько раз чихнув, отошли в сторону.
— Видно, капитан, как его Маруся в Кисловодск уехала, всю эту музыку и трогать никому не велит,- сказал Карп Яковлевич.- Айнюшке вот только и доверяет,- добавил он, гордясь внучкой.
Саша догадался: Марусей зовут жену капитана. Вспомнив, что не сегодня-завтра должен приехать Славка Рязанов, Саша повеселел: Славка все про заставу знает! Со Славкой будет куда интереснее! И Саша незаметно поправил оттягивающий карман тяжелый самодельный пистолет, который смастерил еще в Петрозаводске. Пистолет можно было набить настоящим порохом и стрельнуть, чиркая коробком по приставленной к запальному отверстию спичке, но Саша сомневался, оправдает ли себя на границе такое самодельное оружие. Если бы пистолет увидела Нюра, она без всяких разговоров зашвырнула бы его подальше.
К обеду Аграфена Петровна переоделась и села за стол в новом темно-синем платье с воротником, застегнутым белой костяной брошью: в продолговатом овале во всю прыть бежала упряжка оленей, каюр, откинувшись назад, погонял ее, размахивая длинным хореем.
— А ведь я знаю эту брошку! — с удивлением глядя на Аграфену Петровну, сказал старший лейтенант.
— Да, делал ее Петенька. Пуще жизни берегу! ответила Аграфена Петровна.
Саша с большим интересом стал рассматривать брошку, сделанную здесь вот, на заставе, сыном Аграфены Петровны, ефрейтором Макашиным. Он спросил себя, смог бы он так искусно вырезать из кости оленей и каюра? И признался, что, пожалуй, не смог бы.
Саше захотелось угодить Аграфене Петровне, и он подвигал ей то хлеб, то горчицу, то заливное из судака.
После обеда Саша отправился во двор. Походил возле гимнастического городка на спортплощадке, прошел по дорожке, обсаженной кустами смородины, забрел в беседку, затянутую плющом. Во дворе по-прежнему никого не было, только на дальнем пригорке, где тропка выходила на открытое место, Саша заметил двух пограничников в плащах и с винтовками, возвращавшихся из наряда.
— Саша! Сашенька! — раздался Нюрин голос.
Нюра в клетчатом переднике стояла возле крыльца с плетенкой в руках.
— Саша, помоги нам корову напоить, а ты, сынок, набери шишек для самовара.
Алька взял плетенку и отправился за шишками.
Аграфена Петровна стояла возле конюшни и о чем-то разговаривала с Цюрой. Корова была привязана к старой березе и уплетала свежескошенное сено, которое бросил перед ней Цюра.
— Давайте я корову напою,- предложил Саша.
— Ну вот и хорошо, напои Милушку,- внимательно посмотрев на него, сказала Макашина.
«А может, эта Милушка бодается?» — подумал Саша.
— Милка, Милка! — позвал он, протянув руку.
Неожиданно для Саши Милка насторожила уши и двинулась ему навстречу. Саша остановился. Корова замычала и, облизывая ноздри, потянулась к его руке.
Саша отвязал веревку и повел Милку к озеру, где был построен из бревен причал. Рядом с причалом далеко в озеро вдавались деревянные мостки.
Когда Милка вошла в озеро и стала пить, Саша побежал по мосткам, лег на них и стал смотреть в воду. Со дна поднимались длинные тонкие стебли с зелеными листьями. В прозрачной воде были отлично видны круглые, покрытые мохом камни, ползающие по дну раки и Темные спинки окуньков, проплывавших между водорослями.
Корова напилась, шевельнула ушами и, подняв голову, протяжно замычала. Вода струйками стекала с ее морды.
Саша поднялся и посмотрел на озеро. Остров был виден отсюда во всей своей красе. Высокая тонкая ель на его каменистой вершине и массивная, утвердившаяся на гранитном наволоке огромной зеленой пирамидой сосна стояли друг против друга, как часовые, отражаясь в сверкающей под солнцем спокойной глади озера.
Саша подумал, что на эту ель и на этот наволок смотрел его отец, когда шел отбивать остров. А он, Сашка, из этого же озера корову поит…
Булькнув прямо перед ним, в воду шлепнулся камешек. Саша обернулся-. Поджав под себя ноги, опираясь о траву рукой, на берегу сидела Айно.
— А я знаю! — сказала она.- Ваша Петровна в немецком концлагере была, а когда их в другой лагерь перевозили она и убежала…
— А может, ты опять врешь? — спросил Саша.
— Честное слово, она нам сама рассказывала,- мотнула косичками Айно,- в настоящем концлагере! Страшно-то как! Их целую неделю искали, из автоматов, из ружей стреляли…
— Из винтовок! — поправил ее Саша.
«А ведь за обедом она ничего про концлагерь не говорила»,- подумал Саша.
Он знал, какие ужасы творили фашисты в Освенциме и Майданеке. Убежать из гитлеровского лагеря не каждый сможет!
— А что она еще рассказывала? — спросил Саша.
— Больше ничего. Она ведь только приехала. А ты б убежал? — спустившись к воде и усаживаясь на мостки рядом с Сашей, спросила Айно.
— Я бы не только убежал,- сказал Саша,- я бы всех своих освободил, а фашистов вместе с лагерем взорвал!
Саша покосился на Айно, подумав, что уж слишком горячо он все это выпалил.
— Я тоже, как ты…- вздохнув и глядя перед собой на воду, сказала Айно.- Вот приезжай к нам в деревню,- глянув на него большими зеленоватыми глазами, предложила она,- я тебе старые партизанские землянки покажу. Дедушка мой партизаном был, в лесу жил Они с капитаном Рязановым и твоим дядей Андреем еще тогда друг друга знали…
— И ты к нам на заставу обязательно еще приезжай,- сказал Саша.
— Я приеду,- сказала Айно,- меня Сережа всегда с собой берет…
— Какой Сережа?
— А старшина Лавров,- он нас каждое воскресенье навещает. Если б я была вместо нашей Кати, я бы сразу за него замуж вышла и не выдумывала бы! — Айно вздохнула и, болтнув ногой, подняла фонтанчик брызг Камни на дне, сваи мостков, уходящие в глубину, водоросли и окуньки — все закачалось, покрылось рябью и исчезло.
Саша еще раз покосился на Айно, удивляясь, чем только у девчонок забиты головы.
— Что там за совещание? — донесся чей-то голос. По другую сторону причала, раздевшись по пояс, умывался дядя Андрей.
