Леонов уснул сразу же. Но что же было дальше? Как он оказался в плену? «Позор! — думал с отчаянием Антон. Я в плену у душманов!» Им овладела только одна мысль — бежать. Сию же минуту вскочить на ноги, броситься к светлевшему невдалеке входу в пещеру, сбить на землю первого же попавшегося на пути душмана, отобрать оружие!
Это решение придало ему силы, и Леонов попытался приподняться, но тут же острая боль в правой ключице, сильнейшее головокружение заставили его застонать и бессильно опуститься на каменный пол. Но мысль о том, что он в плену, не давала покоя, легла его сердце. Чувство стыда перед товарищами, родными смешалось с физической болью, и трудно было сказать, какая боль была сильнее.
Антону вспомнился родной дом, проводы в армию. Его отец — торжественный и взволнованный — стоит рядом с сыном, что-то говорит ему, Антону, а он пытается отвести глаза от заплаканного лица матери, смущенно и растерянно улыбается сестре Марине, переводит взгляд на свою бывшую одноклассницу Катю. Ему почему-то в тот момент хотелось, чтобы поскорее прозвучала команда «становись». С детства он мечтал о службе в армии и где-то в глубине души надеялся, что доведется побывать в Афганистане, в этой загадочной, бедной стране, где народ решил сразу же перешагнуть через века. Антон читал все публикации об Афганистане, о советских воинах-интерна-ционалистах, представлял себя в бою с душманами.
Задумавшись, Антон от неожиданности вздрогнул. Каменные своды пещеры закрыл человек в тюрбане, с давно не бритым лицом явно европейского типа. Он деловито осмотрел Леонова, деланно улыбнулся и, страшно коверкая слова, сказал:
— Здрастуй, совеский! Ты кто?
Леонов молчал. Он попытался отвернуться от еще ближе наклонившегося незнакомца, но боль в шее остановила его. Антон закрыл глаза. «Они не знают моего имени. Это хорошо. Пусть убьют меня, но не трепят мою фамилию. — Но вдруг его пронзила мысль. — Стоп! А где же мой военный билет?! Нужно проверить, на месте ли он!» Он хорошо помнил, что военный билет лежал в нагрудном кармане гимнастерки. Антон чуть приоткрыл глаза. Противная физиономия над ним уже не висела. Прежде чем убедиться, на месте ли билет, превозмогая боль, он повернул голову налево и увидел несколько человек. «Нельзя тянуться к карману, заметят, гады! Надо собраться с силами, а потом бежать!» Он снова положил голову в удобное положение и постарался думать о доме. Но мысли смешались, расплылись в каком-то красном дыму, и десантник снова впал в беспамятство, а когда пришел в себя, в пещере уже было почти темно. Двое душманов, зло переговариваясь, подняли его и поставили на ноги. Леонов зашатался и чуть не упал. Его поддержали и вывели из пещеры. Голова закружилась, и Антон опустился на еще сохранивший дневное тепло каменистый грунт. Его стошнило. Он слышал разговор душманов, различил слово «шурави» и понял, что речь идет о нем. Антон увидел чьи-то ноги в высоких горных ботинках. Подняв голову, он встретился взглядом с афганцем. Одет тот был как все: широкие шаровары, заправленные в ботинки, пиджак, а из-под него виднелась длинная национальная рубаха. Лицо заросшее, на голове — плоская круглая шапочка...
Это был главарь банды, которая и захватила Леонова. Главарь что-то сказал. По его тону Антон понял, что тот обращается к нему.
«Если это вопрос, — подумал Леонов, — то нетрудно догадаться, что он интересуется, могу ли я идти. Если скажу нет, то, наверно, убьют. А черт с ними, пусть убивают!» И Леонов осторожно покачал головой, от этого несложного движения ему стало еще хуже и его снова стошнило.
Главарь отдал какую-то команду, и к Леонову подвели ишака. Те же двое душманов посадили его на животное и двинулись в путь.
Леонов сидел на ишаке, сильно наклонившись вперед и держась обеими руками за маленькую холку животного: так меньше трясло. Еще не совсем стемнело, и Антон слева от себя видел высоченную отвесную стену, справа — глубокую, уже покрытую черным покрывалом ночи, пропасть. Банда двигалась по карнизу — узкой тропе, как бы врезанной в отвесную каменную стену. Головокружение и слабость не притупляли остроту сознания. «Убегу, как только представится возможность!» — мысленно твердил Леонов.
Вскоре карниз кончился и пропасть отдалилась, а путь банды пролегал вверх по крутой тропе.
Леонов в Афганистане служил второй год, научился хорошо ориентироваться на местности и сразу понял, что они идут к перевалу. Огромная луна освещала безжизненные, лишенные растительности горы. Леонов смог определить приблизительную численность банды. Все шли по одному. Впереди двигалось человек двадцать, а когда Леонов оказался на крутом повороте, то он увидел идущих сзади. Их было человек пятьдесят. Итак, в банде было не менее семидесяти человек.
Леонову стало легче. Прохладный воздух освежал тело, дыхание выравнялось, меньше чувствовалась боль. Антон приободрился. «Если будет привал, постараюсь бежать». Он начал, насколько было возможно, запоминать дорогу, наметил несколько звезд, по которым можно будет определить, по какому пути двигаться обратно. Однако колонна перевалила хребет и, не останавливаясь, пошла дальше.
Леонов уже давно убедился, что нет военного билета. Выпасть он не мог, значит, душманы забрали документ. Не было на руке и часов. Десантник посмотрел на небо, уже явно было за полночь. Хотелось пить, жажда становилась нестерпимой. Рядом шли его охранники — двое молчаливых душманов. Леонов сначала хотел попросить у них воды, но тут же решительно прогнал эту мысль: «Размазня! Готов уже к врагам обращаться за милостыней!»
Чтобы больше не думать о воде, Антон стал вспоминать; товарищей: «Ребята, дорогие мои друзья, вы, конечно, не верите, что я дезертировал, сдался врагу! Юра, Коля, — думал он о командире отделения и Коблике, — мы же с вами побывали в разных переделках. Вы же знаете, что я не продамся душманам».
И он один за другим перебирал в памяти эпизоды, в которых не дрогнул перед опасностью. Взять хотя бы бой, который произошел год назад. Так случилось, что Леонов с двумя солдатами были отрезаны душманами от своих. Почти целый день без воды, не говоря уже о пище, экономя каждый патрон, вели они бой с наседавшими с трех сторон душманами. Отступить было некуда. Сзади стояла высоченная, совершенно отвесная, уходящая в небо каменная стена. Командование группой взял на себя он, тогда еще рядовой Леонов. Приказал: огонь вести одиночными и только по цели. Что ни делали душманы: кричали «Шурави, сдавайся! Все равно погибнете!» — пытались атаковать одновременно — с трех сторон, но не дрогнули десантники. Они были уверены, что помощь придет, и она пришла. Более десятка убитых душманов осталось лежать вблизи позиции Леонова и его товарищей.
Леонов грустно улыбнулся: «Командир роты представил меня к медали, а я? Попал в плен, да еще не знаю даже как!»
Идущие впереди остановились.
«Привал, — догадался Леонов. — Ну что, Антон, не зевай!»
Он, несмотря на сильную боль во всем теле, обернулся. Это движение не ускользнуло от внимания охранников. Один из них больно ткнул кулаком в бок.
Вскоре Леонова сняли с ишака, и он прилег у небольшого камня. Оба охранника расположились рядом. Но вот. один из них куда-то удалился. Леонов стал молить судьбу, чтобы второй охранник уснул. Но оказалось, что охранник ходил за главарем. Тот остановился напротив десантника и что-то сказал. Леонов молча смотрел на него. Главарь наклонился к нему, внимательно посмотрел в лицо, выпрямился и, зло бросив всего лишь одно слово, удалился.
О чем он сказал, Леонов понял чуть позже. Охранники достали из рюкзака длинный кусок веревки и крепко связали пленника.
Вскоре банда опять двинулась в путь. Теперь Леонов со связанными руками шел вслед за животным. Он был привязан к ишаку, на спине которого покоился какой-то груз. Идти было тяжело. Спускаться всегда труднее, чем двигаться в гору. К счастью, рассвет приближался стремительно, а вместе с ним желанный отдых. Леонов дышал тяжело, громко, глаза застилал пот, кружилась голова. Казалось, вот-вот, обессилев, он упадет. Но шли минута за минутой, прошло немало времени, как они начали спуск, а Антон держался. Постепенно тропа становилась все более пологой. Вскоре они оказались в долине. Шли сначала по сыпучей каменистой почве, затем вышли на дорогу, пролегшую у кромки большого фруктового сада. Потом дорога резко свернула в глубь сада. Прошли ажурный полукруглый каменный мост, поднялись на небольшую возвышенность, и тут Леонов увидел, что бандиты один за другим входят в большой проем, проделанный в высоченном дувале. Ввели туда и Антона. Они оказались в огромном дворе, в центре которого было несколько вскопанных грядок и колодец.
Леонова посадили недалеко от стены дома, охранники уселись по сторонам.
Сильно болели затекшие руки. Леонов откинулся назад и, не мигая, смотрел в сине-голубое, без единого облачка, небо. Будет обычный знойный день.
